Слуги паука 1. Ночь Паука - Морис Делез

— Ты говоришь так просто, словно за стеной нас ждет не демон, вызванный из мрака небытия, а полуживая от старости и побоев собака!

Конан кивнул — ему понравилось это сравнение.

— Примерно так, но если уж говорить о собаках, — он улыбнулся, — я сказал бы несколько иначе — он бешеный пес, хоть и подслеповатый, и с наполовину выбитыми зуба ми, но все еще смертельно опасный затаившейся в нем заразой! Его укусы смертельны, и быть может, мы все по гибнем, пытаясь уничтожить эту тварь — на все воля Митры, и пути его никому не ведомы. Но, зная, что нужно сделать, мы вольны будем выбирать: идти к победе, рискуя погибнуть в бою, или дожидаться смерти здесь, в тишине и уюте!

Зита досадливо поморщилась.

— Я согласна с тобой, но, как и сестра, хочу знать, как ты собираешься действовать.

— Об этом бессмысленно говорить сейчас. Вот когда я увижу свой сон, тогда и станем думать. Быть может, и думать будет не о чем.

Конан посмотрел на спящего Фабиана и пожалел, что тот оказался такой трусливой бабой, и подумал, что, быть может, сон поможет и ему тоже?

А Фабиан вовсе не спал. Он раскинулся в кресле, неотличимый от неподвижного трупа, и слушал, о чем они говорят. Иногда он приоткрывал глаза и смотрел на них, с возрастающим раздражением осознавая, что они не только не смотрят, но даже не вспоминают о нем.

Его притворство оказалось очень полезным. Он понял, что потерял Зиту, причем в тот момент, когда начал испытывать к ней нечто большее, чем простое влечение. То же можно было сказать и о Мелии. Для него не осталось незамеченным, что ее вежливое равнодушие, которое он ощущал на протяжении всего вечера, пропало! Холод во взгляде уступил место искреннему интересу. У Фабиана даже мелькнула надежда, в которой он сам себе боялся признаться, но вот появился этот Конан и разрушил все! Проклятый варвар отобрал у него обеих!

Видя, какими глазами смотрят на киммерийца обе девушки, Фабиан испытывал настоящие муки ревности, от которой желание обладать Зитой, или Мелией, или обеими только усиливалось, а злость росла. И вдруг он со всей отчетливостью понял, что выход прост.

Конан нарушил его планы, значит, Конан должен умереть, и тогда все вернется на круги своя! Но только сделать это нужно осторожно, иначе можно остаться не только без женщины, но и без жизни. И пора прекратить играть роль труса, иначе он настолько опротивеет им, что и смерть варвара ничего не исправит.

Незримый еще не мог дотянуться до сознания человека, тем более сквозь паутину Затха. Воздействие на тонкие струны души, контроль мыслей — все это предполагало близкий контакт, но сильные инстинкты, дергавшие за эти струны, были ему доступны, в особенности потому, что раз уже покорились его неодолимой воле. Была еще женщина, до сознания которой он тогда же сумел добраться, но она оказалась сильнее духом и слабее телом. К тому же на ней не было крови сожранного им человека, а значит, через паутину контакт невозможен.

Ему очень хотелось поскорее добраться до мыслей человека, чтобы узнать планы остальных — это дало бы ему огромное преимущество, но рисковать Незримый не желал. Для такой роскоши, как риск, сил оставалось слишком мало, и он действовал наверняка.

Невероятная цепочка бед обрушилась на него, подобно горной лавине, беспощадно выдирая, отрубая, отсекая порции силы.

Сперва его вырвали из собственного тела, едва не уничтожив при этом, и мощь его уменьшилась неизмеримо, но он все еще был могуч. И тут же, не успел он прийти в себя и осмотреться, как его бесплотную суть, только-только начавшую сбрасывать с себя обжигающе когтистые лапы боли, едва не сожгли окончательно, протащив сквозь всепожирающее пламя пентаграммы.

И вот он стал обычным духом, из тех, что пугают людей по ночам, высасывают из их тел души, чтобы стать сильнее. Правда, он способен вернуть себе прежнюю мощь, но для этого нужно выбраться в большой мир, существующий для того, чтобы отдать ему свою силу.

Но он здесь. Чтобы стать прежним, ему нужно совсем немного — забрать силы пятерых, запертых с ним в доме. Одного он уже получил, осталось четверо, а он стал един в двух лицах и мог одновременно находиться в двух местах, но скоро их будет трое!

Трое на трое!

Правда, люди все еще смертельно опасны для него, хотя и не знают, как им действовать. Жаль, что он не может сам напасть на проклятого варвара, который слишком быстро понял, как обезопасить от него себя и других! Зато это может его меньшая часть! Если бы он сумел в решающий миг оказаться рядом, чтобы соединиться с его плотью, человека ничто бы не спасло! Но все-таки риск останется, а потому он поступит мудрее: завладев третьим, нанесет удар в спину. Единственный удар, который решит все!

Торопиться не к чему. Нужно разжечь в человеке страсти, крепко держа при этом на удавке страха, а когда душа его заполыхает огнем, тихо и незаметно пробраться внутрь, поразвлекаться, управляя этой куклой, считающей себя человеком, внушить чуждые ему мысли, которые он станет считать своими, и в конце концов выставить из тела прежнего хозяина, а еще одну свою часть поселить на его месте.

С двумя оставшимися девушками проблем не будет — в этом он не сомневался. Рано или поздно у них кончится вода и еда, нечем будет заправлять лампы, сгорят все свечи и факелы… Ему придется просто немного подождать, но что такое несколько дней ожидания после веков, проведенных в заточении!

Он улыбнулся бы своим мыслям, если б было чем, и замер в углу коридора. В противоположном конце застыла в неподвижности его меньшая часть. Оба следили за дверью. Оба ждали, когда она откроется. Время для них не имело значения, а ждать им предстояло долго, потому что Конан спал…

Глава седьмая

Конан вздрогнул и мгновенно проснулся. Такое ощущение, будто верный друг потряс его за плечо, предупреждая об опасности. Он сел и настороженно окинул взглядом мрачные своды пещеры, но ничего подозрительного не увидел. По крайней мере в освещенном пространстве не появилось ничего нового и ничего не пропало.

Конан пожал плечами — видно, во сне ему померещилось чужое присутствие. Присутствие… Ощущение оставалось, не позволяя успокоиться, и он еще раз внимательно осмотрелся — стены пещеры все так же тонули в темноте, но теперь круг света, идущий от костра, сузился, лишь локтей на десять отгоняя вязкую тьму. Дальше даже острый взгляд варвара не различал ничего.

Это было плохо. Конан подбросил в огонь запасенных кем-то сухих сучьев, и пламя с жадностью набросилось на них.

Огонь взметнулся вверх, осветив темные своды, а Конан, посмотрев на остатки дров, подумал, что этот, заботливо приготовленный неизвестным запас скоро иссякнет, и это тоже было плохо.