Игра шутов - Дороти Даннет

— Вы, — сказала она спокойно, — ненавидите меня за то, что я заняла место Кристиан, — это правда, я недостойна ее, и только для Тома, возможно, что-нибудь значу. Но ведь вы не любили ее, и прекрасно это знаете. Любовь еще не поражала вас и благодарите за это Бога. Будьте по крайней мере честны: не из-за меня вы отказываетесь помочь.

Она молчала, выжидая, а Лаймонд смотрел в окно, на тихий мощеный дворик и на освещенные фонарями деревья Сент-Уэна. Затем он отступил, закрыл ставни на щеколду и повернулся лицом к Маргарет.

— Мне, — сказал Лаймонд, — надоели похороны. Поставьте передо мной какую-либо цель -и я вам обещаю, что до тех пор, как она будет достигнута, половина моих сторонников сойдут в могилу вместе со своими мечтами, добродетелями и уверенностью в завтрашнем дне. В прошлый раз это была Кристиан Стюарт — не будем больше говорить о ней. Был еще старый солдат по имени Терки Мэт. И много других. Я отказался от роли королевского соглядатая, дорогая моя, чтобы моим союзникам не пришлось платить слишком дорогую цену. — Воцарилось напряженное молчание. Затем холодные синие глаза Лаймонда потеплели. — Если честно, — добавил он, — я не в состоянии сейчас говорить с вами. Думаю, вам лучше уйти.

— Зато я должна еще кое-что сказать вам, — спокойно проговорила Маргарет Эрскин. — И мне будет легче, если вы сядете.

Это подействовало. Поколебавшись с секунду, он прошел вперед, нашел стул у очага и уселся напротив Маргарет, опершись подбородком о сложенные руки. Маргарет долго смотрела на него и наконец решилась.

— Я предполагала, что дело в этом, — сказала она. — Если таким образом вы хотите почтить память своих друзей — что же, я мешать не стану. Хотя, будь они живы, они наверняка бы сочли, что жизнь Марии стоит ваших трудов. Но разве вы уже не поставили перед собой цели? Вы ведь хотите найти опасного человека, которому ничего не стоит убить. Для этого вам понадобятся друзья — и почему вы уверены, что убережете их? И потом: этот человек покушается на маленькую королеву — так разве не легче вам будет найти его, если вы возьмете на себя роль защитника Марии? Или она — всего лишь пешка в вашей игре, направленной на благо всего человечества?

Он не шелохнулся.

— Конечно же нет. У нас с вдовствующей королевой цель одна — и все же избавьте меня от обязательств. На этот раз я по крайней мере свободен. Все, что бы я ни затеял, можно будет бросить в любой момент — и в случае необходимости я так и сделаю.

— А если, — осторожно начала Маргарет Эрскин, — в обмен на обязательства я гарантирую безопасность? Если я скажу так: зажигайте ваши огни для нас, пусть они горят на просторе и освещают то, что скрыто во тьме, а я позабочусь, чтобы никто из невинно стоящих рядом не обжег себе рук? Возьметесь ли вы по поручению королевы-матери, которое она передает через меня, оберегать маленькую королеву, доверите ли вы мне безопасность ваших друзей?.. Или, раз Том Эрскин выбрал меня после Кристиан, — добавила Маргарет, и ее круглое, невзрачное лицо побледнело, — вы никогда не сможете ни уважать меня, ни доверяться мне?

Лаймонд грубо выругался, опустил руки и, смерив ее убийственно суровым взглядом, заметил:

— Я вполне способен понять, что происходит, — на меня не нужно давить риторикой, не нужно лить при мне крокодиловых слез. И все-таки. Полагаю, я вам нагрубил. Извините меня. Просто вы не вовремя пришли. Что же до вашего предложения…

К Маргарет вернулась прежняя безмятежность.

— Вы после дадите ответ. Может быть, ваши чувства изменятся, — сказала она. — Но я не хотела бы, чтобы из-за королевы-матери вы так напивались. Мадам де Валантинуа заигрывала с вами?

— Если учесть, — отозвался Лаймонд несколько принужденно, — что она на двадцать лет старше даже короля… Нет, она не заигрывала. Но с нею вместе явилась большая свита. К слову сказать, она прекрасно мне помогла. И о чем-то все время размышляла. Вы думаете, последует продолжение?

— Полагаю, да — на уровне умственных игр. Все королевские дети на ее попечении. Возможно, лорд д'Обиньи тоже станет теперь покровительствовать вам. Вы посетите Ла-Веррери, восхититесь Гужоном 31) и Лимузеном 32), будете пить вино с профессорами Сорбонны, брать уроки рисования у Приматиччо 33), слушать лекции Бригада и концерты Аркадельта 34). Вам должен понравиться Шамбор.

— Мне может понравиться все, что угодно, — сказал Лаймонд, — кроме его милости лорда д'Обиньи. Но вечером он оказал мне великую услугу своим похоронным видом. Был момент, когда мне казалось, что меня вот-вот вышвырнут вон. А теперь…

— Что — теперь? — Лицо ее невольно выразило надежду.

Нервный, изнуренный, наконец протрезвевший, он смотрел на нее с печальной улыбкой.

— Да. Вы меня переиграли. С самого начала было ясно, что ее величество возьмет верх. Остается только надеяться, что под покровом ваших крылышек никто, кроме меня, не обожжет пальцы, стараясь уберечь эту девочку от ее, судьбы.

Маргарет Эрскин, внутренне ликуя, сказала обыденным тоном:

— Самой природой мне предназначено место у очага. Там меня никто не заметит.

— Кто не заметит, тот останется внакладе, — сказал Лаймонд, но, увидев, что Маргарет потупилась и покраснела, прибавил совершенно другим тоном: — Ну хорошо, миледи. Раз уж нам выпало на долю оберегать юную королеву, я должен задать несколько вопросов по сути дела. Ну вот, для начала: сплетничают относительно связи между Монморанси и вашей матерью. Скажите мне: Дженни — любовница коннетабля?

С тех пор как она выросла, Маргарет давно уже смирилась, научилась терпимо относиться к похождениям матери: они забавляли ее или вызывали раздражение, в зависимости от очередного предмета страсти. Беспорядочные связи членов королевской семьи и ее окружения были в порядке вещей, часто строились на деловой основе, и редко когда к ним примешивалась любовь. Союз, кратковременный или нет, бывал обычно гласным и общепризнанным, когда все происходило на самом высоком уровне, — и только на тайную интрижку, могущую повредить законным родственникам, общество смотрело косо, считая ее недопустимой.

Но подобные соображения действовали только дома. Будучи в гостях у суверена иностранной державы, свита шотландской королевы должна была вести себя безупречно. Поэтому, когда Маргарет Эрскин отвечала на вопрос, в ее спокойном голосе явственно ощущалась досада:

— Монморанси? Ах, Боже мой, нет. С матушкой спит не коннетабль. Любовник матушки — король.

В первый раз за весь этот беспокойный вечер Лаймонд искренне, громко расхохотался.

— Ах ты, Господи. Как же мне это сразу не пришло в голову? Боже ж ты мой — колесница Благоприятной Фортуны… Разве не расчудесная вышла королева из нашей прекрасной, ветреной Дженни? — Он изнемогал от смеха. — Если Диана узнает, что у нее соперница королевской крови… если королева обнаружит, что у ее супруга две любовницы… — Тут он вдруг осекся. — Кто еще об этом знает?