Настольная книга адвоката. Искусство защиты в суде - Джерри Спенс

Допрос своего свидетеля — это тоже рассказ истории, который осуществляет свидетель. Наша работа — помочь свидетелю изложить ту часть истории, которую он знает.

Подготовка, а не «натаскивание» свидетеля. Давайте сначала избавимся от мифа, призванного опорочить процесс подготовки к допросу. Подготовка свидетеля к даче показаний не является бесчестным, незаконным, аморальным приемом, как часто приходится слышать от оппонента, если ему больше нечего сказать на перекрестном допросе. Как мы убедимся ниже, в главе, посвященной перекрестному допросу, такое поведение заразительно, поэтому, если свидетель не подготовлен, оно может нанести большой вред как ему самому, так и нашему делу вообще.

Если адвокат не готовит своего свидетеля к даче показаний, это можно назвать преступной небрежностью. Для среднестатистического свидетеля дача показаний на свидетельском месте может оказаться устрашающим опытом. Чаще всего он до этого никогда не пытался рассказывать истории в столь недружественной обстановке, как зал суда. Поставьте себя на его место хотя бы на секунду. Вас вызывают для дачи показаний. Вы оглядываете зал. Он выглядит скорее как помещение для гражданской панихиды в похоронном бюро, чем как место, где хотелось бы рассказать свою историю, и вы начинаете чувствовать себя не в своей тарелке. Судья отнюдь не похож на сочувствующего владельца похоронного бюро. Он преследует собственные интересы, какими бы они ни были.

Судья в черной мантии смотрит на вас сверху с устрашающим, мрачным выражением лица. Представители противной стороны сидят, напрягшись, как тигры, готовые броситься на вас — беззащитную жертву, попавшую в безвыходную ситуацию. Ваш бледный, нервничающий адвокат начинает задавать вопросы, которые вы не предвидели, и поэтому должны подумать. Иногда, спрашивая, он даже не смотрит на вас, потому что не может оторваться от своих заметок, как хорист от нот в церковном хоре. Одно ясно наверняка: ваш адвокат не слушает, о чем вы говорите, потому что не может одновременно слушать и читать свои записи. «Господи, — думаете вы, — как жалко, что никто не подготовил меня к этому кошмару, а если не меня, то по крайней мере моего адвоката».

Обучение и подготовка имеют первостепенное значение. «Натаскивание», с другой стороны, происходит, когда адвокат инструктирует свидетеля, что именно нужно говорить, независимо от того, какой может быть истина. У таких адвокатов нужно отбирать лицензию и отдавать под суд за заговор с целью дачи ложных показаний. Свидетелей, давших ложные показания, навязанные адвокатом, необходимо подвергать тому же наказанию.

Подготовка свидетеля к даче показаний — совсем другое. Вначале нужно узнать его историю. В предыдущих главах мы видели, как это можно сделать, привлекая в помощь психодраму. Однако другой метод может оказаться не менее полезным. Предположим, на нашего клиента, Деррика Смита, по ошибке напали двое полицейских и избили его. Предъявлен иск к городу на возмещение ущерба, нанесенного полицейскими. Наша свидетельница, проходившая мимо в тот момент, будет давать показания о том, что увидела.

Возьмем на себя роль адвоката, ведущего допрос, помня о том, что при допросе своего свидетеля (в отличие от перекрестного допроса) главным героем является свидетель, а не адвокат. Давайте сначала вместе со свидетельницей (назовем ее Ширли) посмотрим сцену.

— Где произошел этот инцидент, Ширли?

— В многоквартирном доме на Бэт-стрит в Талсе, штат Оклахома.

— Если стоять на улице лицом к дому, как он будет выглядеть?

— Это кирпичное трехэтажное здание с одним подъездом. Стены покрыты глубоко въевшейся грязью, под одним окном надпись краской. В некоторых окнах на третьем этаже нет занавесок, некоторые, где выбиты стекла, закрыты картоном.

Если свидетель не может вспомнить такие подробности, нужно вместе с ним приехать на место происшествия и указать на детали, которые понадобятся при даче показаний. Можно воспользоваться фотографиями. Но подробное описание, услышанное из уст свидетеля, дает уверенность, что он был там и что он наблюдательный человек. Более того, просьба описать сцену в подробностях — способ познакомить свидетеля с тем искаженным, своеобразным языком, на котором нам приходится общаться в зале суда.

Мы продолжаем разыгрывать сцену.

— Как можно подойти к подъезду этого дома?

— К нему ведет калитка, а от нее — бетонная дорожка к передней двери.

— Когда вы смотрите на калитку, что видите?

(Обратите внимание: мы не просим свидетеля рассказать по памяти, что она видела. Она должна видеть это здесь и сейчас.)

— Она сломана и висит на одной петле.

— Из чего она сделана?

— Что-то вроде кованого железа. Знаете, с таким витым орнаментом.

— Откройте нам калитку.

— Она уже открыта и висит на одной петле.

— Что вы видите за калиткой?

— Дворик. Небольшой, примерно такой.

(Она обводит рукой комнату приблизительно пять на шесть метров, в которой мы сидим.)

— Что вы видите во дворике?

— Неухоженный газон, в основном из пожухлой травы.

— Это место чем-нибудь пахнет?

— Конечно.

— Какой запах вы чувствуете?

— Наверное, это удушливый, тяжелый запах улицы и машин. По-моему, в нем есть примесь гниющего мусора.

— Когда подходите к дому, что вы слышите?

— Гул уличного движения, шум автомобильных двигателей. Громкий разговор людей на другой стороне улицы.

Возможно, после таких подробностей последует возражение оппонента. Для судей и противной стороны непривычно столь подробное проигрывание сцены, учитывающее все человеческие чувства. Но мы уже знаем, что этот прием не только увеличивает доверие к свидетелю, но и помогает ему привыкнуть к атмосфере в зале суда, а кроме того, создает гораздо более яркое впечатление, чем фотография, являющаяся всего лишь двухмерным изображением и неспособная восстановить звуки, запахи и общее ощущение сцены. Я не предлагаю отказаться от фотографий, но наши чувства могут передать намного больше.

— Сколько сейчас времени?

— Два часа пополудни.

— Какого дня и месяца?

— Двадцать восьмого июля. Жарко.

— Откуда вы знаете?

— Чувствую жару.

— Вы потеете?

— Да.

— Где конкретно вы находитесь в этой сцене?

— Я иду по тротуару. Подхожу к калитке, от которой бетонная дорожка ведет к дому.

— Куда вы направляетесь?

— В магазин, купить продукты на ужин.

— Что происходит в этот момент?

— Я вижу афроамериканца, который пытается открыть дверь дома.

— Как далеко вы находитесь от подъезда этого дома?

— Метрах в шести.

— Покажите, где находится дверь.

(Она встает и проходит метров шесть к месту, которое выбрала для передней двери многоквартирного дома.)

— Давайте поставим там стул, чтобы обозначить переднюю дверь.

Эти простые, наглядные пособия делают сцену реальной и помогают как подготовить свидетеля к слушанию, так и создать сцены для присяжных, когда этот свидетель будет давать показания.

— Опишите этого человека.

— Он худой, лет тридцати, ростом примерно метр восемьдесят, лысоват.

— Во что он одет?

— На нем просторные коричневые брюки, поношенные кроссовки и белая футболка.

Мы спрашиваем свидетельницу, что она видит (но не что видела). Ведите допрос в настоящем времени, чтобы вовлечь в действие присяжных.

— Где находится человек, которого вы описали?

— У дверей дома. Он пытается открыть ее, но один полицейский бежит к нему с одной стороны, а его напарник — с другой.

Мы просим свидетельницу принять положение, в котором находился афроамериканец, когда она его увидела. Она подходит к месту, которое обозначила в качестве входной двери, ложится на пол и остается лежать в течение следующих вопросов.

— Что происходит сейчас?

— Двое полицейских держат этого человека и избивают резиновыми дубинками.

— Вы можете сегодня в зале суда узнать полицейских, которых видели в этой сцене?

Она поднимает голову.

— Да. — Свидетельница показывает на двух полицейских, сидящих за столом со своими адвокатами. У обоих хмурые лица, в которых угадывается жестокость.

— Вы узнаете полицейского Бейтса?

— Да.

— А офицера Харлоу?

— Да. Это те, что избивали того человека.

— Вы можете узнать человека, которого они избивали?

— Да. Он сидит за вашим столом.

— Как вы его узнали?

— Как и все остальные. Это он. Я бы узнала его в любом месте.

Наша свидетельница все еще лежит на полу.

— Что происходит с вами?

Несмотря на обращение «вы», в этом месте свидетельница превращается в нашего клиента, Деррика Смита.