Клад Царя Гороха - Дарья Калинина

— Но твой дядя уже больше года назад умер.

— Верно. А карту он мне перед самой смертью показал. Специально меня к себе позвал, я уже давно отдельно от них жил, и дал эту карту.

И с этими словами Израк вытащил планшет из такой старой кожи, что ею можно было забивать гвозди. В планшете лежали несколько кусков бумаги с топографическими отметками. Многие из этих листов уже изрядно обтрепались от времени. Все они были начерчены и снабжены указующими надписями от руки. И почерк был каллиграфический, буковки были написаны идеально красиво, так писали примерно до середины прошлого века. После чего каллиграфию в школах отменили, и писать так уже больше никто не писал. И это значит, что карта была старше, относилась к первой половине прошлого века.

Израк соединил между собой отдельные листы так, что на столе получилась огромная карта.

— Это же окрестности Торфяного! — удивилась Кира, увидев знакомые названия на карте. — Только самого поселка еще нет.

— Торф стали добывать уже после войны, годах в пятидесятых. А эта карта относится еще к тридцатым годам.

Подруги наклонились, чтобы получше рассмотреть карту. И чем дольше они на нее смотрели, тем отчетливей понимали, что имеющийся у отца Андрея план подземных ходов, составленный Безумным Каменщиком, выглядел по-дилетантски жалко по сравнению с этой подробнейшей картой района.

— Эту карту дядя нашел в архивах своей службы, — продолжал рассказывать Израк. — Он кое-что слышал об этом Торфяном и поисках, которые велись там еще до войны. И поэтому картами заинтересовался. Ну а после того, как его из комитета по сокращению уволили, он счел себя оскорбленным, обиженным и обойденным. А раз комитет заявил, что ничего ему не должен, то и дядя тоже сказал, что ничего и никому не должен, и карты эти себе оставил.

— Как это оставил? То есть совершил должностное преступление?

— Да бросьте вы! — махнул рукой Израк. — Вспомните, какая в начале девяностых годов в стране обстановка была. Каждый норовил себе урвать кусочек страны. Вот мой дядя тоже ухватил то, до чего дотянуться сумел.

Чтобы не вдаваться в дискуссию о накоплении первоначального капитала в нашей стране, подруги взялись за карту. Она стоила того, чтобы ею полюбоваться. Только теперь подруги понимали, что та карта, которая была опубликована на сайте отца Андрея, это лишь грубая подделка, дилетантская копия, детская мазня по сравнению с этой точно и тонко сработанной вещицей.

— Вот это карта! — восхищенно воскликнула Кира. — Тут же вся топография местности в мельчайших деталях изображена!

— Дядя сказал, что на этой карте отмечены те подземные ходы, которые были обследованы работниками его структуры.

— Что хоть за структура?

— Тогда она еще называлась НКВД.

Точно, подруги тоже слышали, что работники НКВД искали в окрестностях Торфяного клад Копкиных.

— Ну а потом после реорганизации комиссариата эти бумаги попали в КГБ, где и пролежали до того момента, как их увидел мой дядя, — объяснил Израк. — Собственно говоря, для искателей клада эта карта совершенно бесполезна. Все, что можно было раскопать по ней, раскопали еще в тридцатых годах. Если где-то и сохранился закуток, в который ребята из НКВД не заглянули, то его на этой карте точно нет.

— Потому тебе и понадобился Боцман?

— Да. Я показал ему карту и спросил, как по его мнению, где стоит еще поискать?

— И он сказал тебе про тот колодец?

— Он сказал, что того колодца на этой карте нет.

— И все это очень интересно, — пробормотала Кира, разглядывая тонкие линии, штрихи и буквы, не в силах оторвать от них взгляда.

Однако рассматривать мелко исписанную карту можно было до бесконечности. А временем подруги не располагали.

— Ладно, рассказывай дальше. Раздобыл для тебя дядя карту, а дальше что? Ты поехал в Торфяное?

— Нет, подходящего случая не подворачивалось. Но когда возникла эта халтурка, когда я услышал, что усадьба, которую предстоит расписать, находится возле поселка Торфяное, я понял, что это мой шанс. Даже не уточнил, что именно мне там делать придется. И только после того, как приехал на место, понял, что сильно сглупил. Та мазня, которой новый хозяин вознамерился заляпать все стены, не может называться живописью. То-то у ректора сделались такие удивленные и растерянные глаза, когда я ему сказал, что согласен. Он-то знал, чем именно мне придется заниматься. И понимал, что со мной могут возникнуть проблемы.

И проблемы возникли буквально сразу. Едва Израк переступил порог усадьбы и понял, чем ему предстоит заниматься в ближайшее время, как он сразу же решил для себя, что работать не будет. Лучше он посвятит свое время тому, что побродит по окрестностям, поищет клад, который завещал ему дядя.

Но после трех недель самостоятельных усердных, но, увы, бесплодных поисков Израк пришел к простой мысли, что ему прямо-таки необходим помощник из местных. Он навел справки и остановился на личности Боцмана.

— И вот тут мы подходим к самому главному, — кивнула Кира. — Как получилось, что Боцман погиб?

— Сам не могу понять. Мы с ним встретились, как и уговорились, ночью. Пришли к колодцу, как и договаривались, он мне его показал. Потом он привязал веревку, чтобы можно было по ней спуститься вниз. Потом я услышал за своей спиной какой-то шорох и… и потерял сознание.

— Вот так взял и потерял? Сам по себе?

— Когда я очнулся под утро, то понял, что здорово влип. Тело у меня болело, голова раскалывалась. И на голове была здоровенная шишка. А самое главное, дядина карта пропала.

— Не поняла? — удивилась Кира. — Как пропала?

— Кто-то ее забрал у меня, пока я лежал без сознания.

— А откуда же эта тут взялась?

— Это оригинал. Он у меня дома хранился. А в путь я взял копию. Когда дядя передал мне эту карту, я сразу же ее скопировал. Как чувствовал, что еще пригодится.

— А та копия, которая была у тебя при себе, она пропала?

— Говорю же, да.

— А Боцман? С ним что было?

— Его нигде не было видно.

— И ты не спустился в колодец, чтобы посмотреть, не там ли он?

— Нет, — покачал головой Израк. — Зачем? Если бы он был там, то услышал бы, что я его зову. И откликнулся.

— А твой медальон с портретом матери? Его ты тоже там потерял?

— Откуда вы… А-а-а! Так вы нашли медальон моей мамы? — обрадовался Израк. — Где он был? Я не был уверен, где именно его потерял.

— Медальон у нас, — успокоила его Кира.

— И…

— Мы нашли его внизу в колодце. И даже еще глубже, уже в подземном ходе.

— Наверное, я потерял его там в первый раз, когда спускался туда еще вместе с Ваником.

— Но если ты уже спускался и видел, что ход засыпан, зачем ты пришел туда снова уже ночью и с Боцманом?

— Ход был засыпан, но Боцман сказал, что знает, как его расчистить.

— Значит, вы хотели ночью прокопать ход дальше?

— Да.

Кира помедлила, а потом все же сказала:

— Мы нашли твой медальон там же, где и тело Боцмана. Твой медальон был под его телом.

— И вы мне его отдадите?

— Мы его нашли и пока у нас же он пусть и останется.

Израк несколько приуныл, но Кира подбодрила его:

— Рассказывай дальше. Ты очнулся и куда пошел?

— Возвращаться в усадьбу мне не хотелось. Да и сил, чтобы доплестись до нее, если честно, у меня не было. К тому же чувствовал я себя препогано. Хуже, наверное, мне еще никогда не было. Ночь на холодной земле не прошла для меня даром. Да еще шишка на голове болела и перед глазами все плыло. Я подумал, что если я вернусь сейчас в усадьбу, то кому-то из ребят придется за мной ухаживать. А я и так уже доставил им немало хлопот. И тут я вспомнил, что в Торфяном живут три чудные бабки-целительницы. Кто мог помочь мне лучше? Ну и поплелся я к ним.

О том, как Израк возник на пороге дома Марьи Степановны, подруги уже знали. Теперь им хотелось услышать, что из этого вышло. И даже не что, а как именно это вышло.

— Марья Степановна была ко мне очень добра. Тактичная старушка, лишний раз никогда не совалась. Только питье мне приносила на травах. Я пил и уже на третий день почувствовал себя значительно лучше. Но уходить мне не хотелось. А так как Марья Степановна меня не гнала, то я и остался, пока…

— Пока что?

— Пока Людка Стекольщица все не испортила.

— Людка к тебе пришла, потому что ты ее позвал?

— Да, — неохотно признался Израк. — Позвал. Но у меня не было другого выхода. И я ни в чем не виноват. Когда она мне позвонила, я решил, что это Боцман меня разыскивает. Он всегда с ее телефона звонил, своего-то у него отродясь не было. Я трубку снял, а эта баба прямо с ходу заявила мне, что Юра мертв и что она знает, что мы с ним были вместе. И если я не хочу неприятностей, я должен поделиться с ней добытым кладом.

— А ты не пытался объяснить ей, что никакого клада у тебя нет?