И плачут ангелы - Уилбур Смит

— Еще вот столько. — Эзра махнул рукой, описав в небе дугу, которую солнце пройдет за пару часов.

— Ясно. Вышли вперед разведчиков, — приказал Мунго. — Только пусть сделают все как велено. Объясни им еще разок, что они должны перейти реку Иньяти выше крааля, обойти его и ждать у подножия холмов.

Необходимость переводить каждое слово команды ужасно раздражала Сент-Джона, и в сотый раз он пообещал себе выучить исиндебеле.

Эзра с преувеличенной помпезностью отдал генералу честь, подражая британским солдатам, за которыми наблюдал из зарешеченного окна камеры, отбывая срок за кражу алмазов. Затем сержант повернулся к отряду и прокричал приказ.

— Предупреди их, что к рассвету они должны быть готовы — именно тогда мы появимся в деревне.

Мунго отвязал от луки седла флягу в войлочном чехле и вытащил пробку.

— Они готовы, нкоси, — доложил Эзра.

— Прекрасно, сержант, пусть отправляются, — ответил Мунго, поднося флягу к губам.

Разбуженная криками женщин и детским плачем, Джуба приняла их за часть своих кошмаров и натянула меховую накидку на голову.

Дверь в хижину с треском выбили, и внутрь ворвались люди. Окончательно проснувшись, Джуба сбросила с себя одеяло. Ее грубо схватили и, несмотря на крики и попытки вырваться, вытащили на улицу. На востоке занималась заря. Полицейские подкинули дров в огонь, и в свете костра Джуба сразу же узнала белого мужчину. Чтобы ее не заметили, она торопливо смешалась с толпой плачущих женщин.

Разъяренный Мунго орал на сержанта, расхаживая возле костра и раздраженно постукивая себя хлыстом по голенищу начищенного сапога. Единственный глаз Сент-Джона горел огнем, лицо налилось кровью, напоминая цветом бородку черного сингиси, уродливого стервятника вельда.

— Где мужчины? Я спрашиваю, куда они подевались!

Сержант Эзра прошелся вдоль ряда испуганных женщин, вглядываясь в лица. Джубу он мгновенно узнал и остановился перед одной из «первых леди» племени. Джуба выпрямилась. Несмотря на наготу, в ней чувствовалось королевское величие и достоинство. Она ожидала от полицейского какого-то знака уважения, но вместо этого сержант схватил ее за запястье и грубо вывернул руку, заставив опуститься на колени.

— Где амадода? — прошипел он. — Куда ушли мужчины?

Джуба проглотила крик боли и хрипло ответила:

— Мужчин здесь действительно не осталось. Тех, кто носит на плече медные бляхи Лодзи, мужчинами точно не назовешь…

— Ах ты, жирная корова! — Разозленный сержант дернул ее руку вверх, и Джуба уткнулась лицом в землю.

— Прекрати, канка! — Сквозь гомон прорезался властный голос, и мгновенно воцарилось молчание. — Отпусти женщину.

Сержант невольно повиновался и отступил назад. Даже Мунго Сент-Джон перестал нервно расхаживать туда-сюда.

К костру вышел Ганданг. Одетый лишь в короткую набедренную повязку, он все равно выглядел угрожающе, точно лев на охоте. Сержант отшатнулся. Джуба с трудом поднялась, потирая запястье, но Ганданг не смотрел на нее, а подошел прямо к Сент-Джону.

— Что тебе нужно, белый человек? Зачем ты пришел в мой крааль, точно вор в ночи?

Мунго посмотрел на сержанта, ожидая перевода.

— Он назвал тебя вором, — сказал Эзра.

Мунго вздернул подбородок и хмуро уставился на Ганданга:

— Он знает, зачем я пришел. Мне нужны двести сильных молодых мужчин.

Ганданг немедленно прибег к отработанному приему, изображая тупого туземца. Мало кто из европейцев умел этому противостоять, а люди вроде генерала Сент-Джона, не знающие языка, были к тому же вынуждены мириться с долгим процессом перевода. Солнце стояло уже высоко, когда Ганданг повторил вопрос, заданный почти час назад:

— Зачем он хочет забрать моих юношей? Ими здесь хорошо.

Стиснутые кулаки Мунго задрожали от сдерживаемого напряжения.

— Все мужчины должны работать, — перевел сержант. — Таков закон белых людей.

— Скажи ему, что у матабеле другой закон, — парировал Ганданг. — Амадода не видят доблести в том, чтобы копаться в грязи. Это дело женщин и амахоли.

— Индуна говорит, что его люди не будут работать, — злонамеренно исказил его слова сержант.

Мунго Сент-Джон потерял самообладание: стремительно шагнув вперед, он ударил вождя хлыстом по лицу.

Ганданг моргнул, но не вздрогнул, не стал ощупывать быстро распухающий блестящий след на щеке, не сделал попытки остановить тонкую струйку крови из разбитой губы, позволив ей капать с подбородка на обнаженную грудь.

— Сейчас в моих руках нет оружия, белый. — Шепот Ганданга прозвучал громче крика. — Но времена меняются. — С этими словами он развернулся и ушел в свою хижину.

— Ганданг! — закричал Мунго Сент-Джон ему в спину. — Твои люди будут работать, даже если мне придется ловить их и заковывать в цепи, словно зверей!

Две девушки быстро шли по тропе плавной покачивающейся походкой, удерживая на голове большие свертки с подарками для своих мужчин. Там были соль и кукурузная мука, нюхательный табак, бусы и отрезы ткани для набедренных повязок, вторые девушки выменяли в лавке Номусы в миссии Ками.

Покинув полосу опустошения, оставленную саранчой, подруги оказались в лесу, где среди желтых цветов акаций жужжали пчелы. Впереди вздымались округлые гранитные холмы, в которых прятались мужчины, и девушки воспрянули духом, оживленно перекликаясь и болтая. Их веселый смех, словно звон колокольчиков, разносился далеко вокруг.

Они обогнули подножие высокой скалы и, не останавливаясь, стали подниматься по естественным каменным ступеням, ведущим в крутую расщелину, откуда можно выйти на вершину.

Имбали шла впереди, подпрыгивая на неровной тропе, покачивая упругими ягодицами под короткой юбочкой. Руфь, изнывая от нетерпения не меньше подруги, следовала за ней. Они добрались до крутого поворота между двумя громадными округлыми валунами.

Имбали остановилась так резко, что Руфь чуть не налетела на нее и встревоженно вскрикнула, увидев стоящего посреди тропы мужчину с ружьем в руках. Незнакомец, несомненно, принадлежал к племени матабеле, хотя девушки никогда раньше его не встречали. Он был одет в синюю рубашку, на бицепсе поблескивал медный диск.

Руфь поспешно оглянулась и снова ахнула: еще один вооруженный незнакомец вышел из тени валуна, отрезая путь к отступлению. Он улыбался, но девушкам эта улыбка не понравилась. Они опустили свои ноши на землю и прижались друг к другу.

— Куда идете, кошечки? — спросил улыбающийся канка. — Никак, котика себе и ищете?

Подруги смотрели на него огромными испуганными глазами.