От Красного террора к мафиозному государству: спецслужбы России в борьбе за мировое господство (1917-2036) - Юрий Георгиевич Фельштинский

по приказу Свердлова, прервав допросы, Каплан забрали из тюрьмы ВЧК в кремлевскую комнату тюремного типа, находившуюся под кабинетом Свердлова. Детали перевозки Каплан в Кремль нам известны по воспоминаниям коменданта Кремля Малькова:

Через день или два [после покушения] меня вызвал Варлам Александрович Аванесов.

— Немедленно поезжай в ЧК и забери Каплан. Поместишь ее здесь, в Кремле, под надежной охраной.

Я вызвал машину и поехал на Лубянку. Забрав Каплан, привез ее в Кремль в полуподвальную комнату под детской половиной Большого дворца. Комната была просторная, высокая. […] Прошел еще день-два, вновь вызвал меня Аванесов и предъявил постановление ВЧК: Каплан — расстрелять, приговор привести в исполнение коменданту Кремля Малькову. […] — Когда? — коротко спросил я Аванесова. […] — Сегодня. Немедленно[88].

Страницей позже Мальков укажет, что расстрелял Каплан 3 сентября в 4 часа дня.

Попробуем объяснить причины столь странного поведения Свердлова. Фактическая сторона вопроса выглядит следующим образом.

Некая женщина, называемая «Каплан», была арестована, подверглась нескольким коротким весьма общим допросам разными людьми, и, не ранее вечера 31 августа, была переведена по приказу Аванесова, являющегося подчиненным Свердлова по линии ВЦИКа, в Кремль. В Кремле она то ли была, то ли не была подвергнута дополнительным допросам, а 3 сентября то ли была, то ли не была расстреляна Мальковым. А поскольку Свердлов по причинам достаточно мистическим дал указание «останки уничтожить без следа»[89], никакими вещественными доказательствами казни Каплан мы не располагаем, кроме утверждения писателя Юрия Давыдова, что труп Каплан облили бензином и сожгли в железной бочке в Александровском саду[90].

Правда, Мальков указывает, что свидетелем расстрела был поэт-большевик Демьян Бедный, живший в Кремле и вышедший на шум. Шум был от моторов, которые включили, чтобы никто не слышал выстрелов. Мальков пишет:

К моему неудовольствию я застал здесь Демьяна Бедного, прибежавшего на шум моторов. Квартира Демьяна Бедного находилась как раз над Авто-Боевым отрядом, и по лестнице черного хода, о котором я забыл, он спустился прямо во двор. Увидев меня вместе с Каплан, Демьян сразу понял, в чем дело, нервно закусил губу и молча отступил на шаг. Однако уходить он не собирался. Ну, что же! Пусть будет свидетелем[91].

Но все, что мог увидеть Бедный, это расстрел некой женщины, про которую ему было сказано, что это и есть покушавшаяся на Ленина.

Получалось, что привезли Каплан в Кремль только для того, чтобы расстрелять, причем очень торопились, раз расстреливали в Кремле, во дворе, при свидетеле Демьяне Бедном и к тому же днем.

После 3 сентября определить нельзя уже было ничего: была ли задержанная женщина с зонтиком и портфелем Каплан; была ли задержанная женщина той, которая разговаривала с Гилем перед началом собрания, еще до покушения; была ли Каплан покушавшейся, то есть женщиной, выстрелившей в Ленина; была ли расстрелянная в Кремле женщина Каплан; была ли расстрелянная в Кремле женщина той, которую задержали 31 августа… Кого именно расстреляли в Кремле 3 сентября 1918 года?

Список этих вопросов — бесконечен. Не имея Каплан не только живой, но и мертвой, ответить на них было невозможно. Именно Свердлов закрыл дело Каплан, уничтожив наиболее важную улику — саму арестованную. Он мог это сделать только в том случае, если лично был не заинтересован в расследовании. Других объяснений поведения Свердлова не существует.

Важное уточнение: на основании постановлений ЦК ВКП(б)[92], опубликованных в «Правде» 4 апреля 1925 года и 12 февраля 1927 года, воспоминания о Ленине до публикации должны были визироваться несколькими инстанциями, в том числе Институтом марксизма-ленинизма и его филиалами. Мемуары Малькова кроме этой цензуры прошли цензуру чрезвычайную: воспоминания были написаны в соавторстве с сыном Я. М. Свердлова, кандидатом исторических наук А. Я. Свердловым, бывшим следователем НКВД, в какой-то момент арестованным, но затем освобожденным. Столь необычное соавторство требовалось, чтобы Мальков не рассказал про Свердлова-отца чего-то лишнего.

Сколько человек было задействовано в покушении на Ленина, осталось загадкой. Между тем в него стреляли четыре раза[93] из двух пистолетов разного калибра, видимо, револьвера и браунинга. Именно четыре гильзы были обнаружены Кингисеппом во время осмотра места покушения и проведения следственного эксперимента. Фотография следственного эксперимента с разметками следов от пуль много позже была опубликована[94].

2 сентября 1918 года переписывавший свои показания по просьбе следователей Кузнецов сдал Кингисеппу еще и браунинг, из которого стреляли в Ленина и который 31 августа он взял себе в качестве сувенира с места покушения, но после призыва следователей к населению вернуть улику сдал ее 2 сентября в ВЧК. Второй пистолет нашелся у сотрудника органов советской госбезопасности «чекистки-разведчицы» Зинаиды Лёгонькой, той самой, которая сопровождала раненую Попову в грузовике Красного Креста в тюрьму ВЧК. Но нашелся этот пистолет только в 1919 году.

2 сентября 1919 года в ВЧК с грифом «совершенно секретно» поступил донос чекиста Горячева, утверждавшего, что «работая по делу готовящегося восстания в Москве, слышал, как гр[ажданка] Нейман говорила, что в покушении на тов. Ленина участвовала некая Лёгонькая Зинаида, причем эта Лёгонькая якобы и произвела выстрелы»[95].

В связи с этим 11 сентября выписали ордер № 653 на арест и обыск Марии Федоровны Нейман и Зинаиды Ивановны Лёгонькой. У Лёгонькой было алиби: во время покушения на Ленина она находилась на обучении в инструкторской коммунистической школе красных офицеров.

Тем не менее 24 сентября 1919 года Лёгонькую допросил начальник Особого отдела ВЧК, и она сообщила, что при обыске Каплан ею был найден у Каплан «в портфеле браунинг, записная книжка с вырванными листами, папиросы, билет по ж.д., иголки, булавки, шпильки и т. п. всякая мелочь»[96].

Эти показания надо признать сенсационными, так как в них впервые сообщается о найденном у Каплан браунинге. Столь же очевидно, что Лёгонькая говорила неправду, поскольку в деле Каплан имелись показания об осмотре Каплан, данные 30 и 31 августа 1918 года, и браунинг там не упоминался.

Откуда же появился браунинг в портфеле Каплан и почему ни до, ни после 24 сентября 1919 года о нем не упоминали?

Когда в квартире Лёгонькой 11 сентября 1919 года произвели обыск и нашли браунинг, из которого стреляли в Ленина, чекистка должна была либо сознаться в соучастии в покушении и, вероятно, пойти под расстрел, либо объяснить, каким образом к ней попал «браунинг Каплан». Лёгонькая такое объяснение дала: вопреки всей имевшейся информации и логике она показала, что нашла браунинг в портфеле Каплан при обыске Каплан в ночь на 31 августа и