Три стигмата Палмера Элдрича - Филип Дик

– Делать мне больше нечего! – оборвал ее Барни. – Я буду принимать Кэн-Ди или, на худой случай, Чу-Зи. Вот и вся моя вера. Ты склонна верить тому, что идет от века, я же предпочитаю старому новое. И чем новей, тем лучше.

– Если уж быть до конца откровенной, мистер Майерсон, – нахмурилась мисс Готорн – то основная причина, побудившая меня сокрыть результаты медицинских обследований, состоит в том, что я собираюсь заняться миссионерской деятельностью. Я хочу вернуть в лоно церкви души заблудших, хочу отвлечь их от иллюзорных ценностей, вызванных к жизни Кэн-Ди, и склонить к исполнению церковных заповедей. – Она одарила Барни такой нежной улыбкой, что он не мог не улыбнуться в ответ. – Вы считаете меня глупой? Я могу сказать вам еще одну важную вещь: я нисколько не сомневаюсь, что тяга людей к Кэн-Ди связана с тем, что некогда они лишились благодати, даруемой церковью, остающейся…

– На вашем месте я оставил бы людей в покое, – сказал Барни мягко.

«И меня в том числе, – добавил он про себя. – У меня проблем и без того предостаточно. Только религиозного фанатизма и не хватает».

Впрочем, на фанатика Энн нисколько не походила, скорее наоборот – в ней было что-то на удивление мягкое и привлекательное. И в лице, и в манерах, и в речи. Барни был заметно удивлен этим обстоятельством. Удивляло его и то, что всему этому Энн научилась не где-нибудь в колониях, но именно на Терре, где люди могли думать о чем угодно, но только не о вере.

Феномен этот невозможно было объяснить ни Кэн-Ди, ни коллективными трансами. Вероятно, вера таких людей, как Энн Готорн, каким-то неведомым образом связана со всепроникающим ощущением приближающегося конца света. Страх перед будущим заставлял их искать утешение в религии. Бренности и бессмысленности своего нынешнего существования эти люди противопоставляли жизнь вечную…

«Что касается меня самого, – с грустью размышлял он, – то я, Барни Майерсон, бывший сотрудник компании “Пэт-Комплект", до недавнего времени проживавший в невероятно престижном доме номер тридцать три, уже умер. Меня больше нет… И все же…»

Все же нечто возродилось вновь. Нравится мне это или нет.

– Жизнь марсианских колонистов вряд ли похожа на жизнь терранцев, – проговорил Барни. – Кто знает, возможно, попав туда, я… – Фразы он не закончил. Не хотелось подводить мысль к тому, что его отношение к церкви со временем могло измениться.

– Вы уж договаривайте до конца, мистер Майерсон – улыбнулась Энн.

– Давайте поговорим об этом как-нибудь в другой раз, – предложил Барни. – Сначала я должен там пожить. И я, и вы. Мы начнем совершенно новую жизнь. Разумеется, если можно назвать жизнью жалкое существование колонистов. – Слова эти он произнес с такой тоскою в голосе, что ему даже стало стыдно.

– Вот и прекрасно, – невозмутимо ответила Энн Готорн. – Тогда и поговорим.

Наступила долгожданная тишина. Барни стал просматривать свежий выпуск газеты, соседка погрузилась в чтение книги. Барни склонил голову набок и посмотрел на обложку. Это был знаменитый опус Эрика Ледермана «Беспутный пилигрим», посвященный жизни колонистов. Книгу давно запретила ООН, и потому достать ее весьма непросто, тем более она стоила бешеных денег. Читать литературу такого рода на борту корабля, принадлежащего ООН, мог только по-настоящему отважный человек. Барни почувствовал невольное уважение к своей соседке.

Он еще раз взглянул на нее и тут же решил, что Энн Готорн – самая привлекательная и обаятельная из всех виденных им доселе женщин. Пусть она излишне худа, пусть на лице нет и следа косметики, пускай одета по меньшей мере странно. Впрочем, одежда сейчас ничего не значила. В конце концов, и он, и она летели навстречу неведомой новой жизни… Интересно, удастся ли им встретиться на Марсе?

Барни очень надеялся на это. Ему хотелось поскорее вкусить Кэн-Ди не с кем-нибудь, но именно с Энн. Намерения при этом он имел вполне определенные.

Глава 8

Норм Шайн протянул Барни руку.

– Привет, Майерсон! Мне поручено от имени нашего замечательного отсека встретить вас. Так сказать, добро пожаловать на Марс!

– Меня зовут Фрэн Шайн, – представилась супруга Норма, пожимая Майерсону руку. – Надеюсь, наша нора придется вам по вкусу. Ничего особенно хорошего у нас нет, но, как говорится, чем богаты, тем и рады!

Она улыбнулась, но Майерсон этого словно и не заметил. Он был мрачен, зол и подавлен, как и большинство колонистов, начинавших новую, трудную и совершенно бессмысленную жизнь.

– Только не подумайте, что мы начнем расписывать наши красоты, – усмехнулась Фрэн, – пусть это делает ООН. Мы – такие же жертвы системы, как и вы. Единственная разница в том, что мы попали сюда чуть-чуть раньше.

– Тебя послушаешь – повесишься с тоски, – угрюмо буркнул Норм.

– Разве я в чем-то соврала? – пожала плечами Фрэн. – Какой смысл было вешать лапшу на уши, тем более – новичку? Мистер Майерсон и так все понимает. Верно, мистер Майерсон?

– Так-то оно так, – согласился Барни. – Но отказываться от всех иллюзий разом мне, признаться, как-то не хочется. – Он присел на металлическую скамью, стоявшую у входа в отсек. Пескоход, доставивший его сюда, сейчас занят разгрузкой багажа.

– Простите, если чем-то обидели! – извинилась Фрэн.

– Здесь курить можно? – Барни достал из кармана пачку терранских сигарет и, заметив выражение, с которым на него посмотрели Шайны, предложил каждому из них по сигарете.

– Вы прибыли к нам в непростое время, – сказал Норм Шайн. – У нас идет обсуждение одного очень серьезного вопроса. Дебаты, как говорится, в полном разгаре. – Он выразительно посмотрел на соседей по отсеку. – Поскольку вы теперь будете жить вместе с нами, вас эта проблема не обойдет стороной. Думаю, имеет смысл ознакомить вас с ней прямо сейчас.

– Может быть, он того… Ну ты понимаешь, Норм. Скажи ему! – прошипел Тод Моррис.

– Мы можем взять с него слово, – подал голос Сэм Риган. – Видите ли, мистер Гейзерсон. Наше обсуждение касается…

– Майерсон, – поправил Барни.

– Не важно. Мы тут мозгуем над одной сложной задачей. Надо сделать выбор: либо старый добрый транслятор Кэн-Ди, либо новый, никому не ведомый Чу-Зи. Либо мы раз и навсегда распрощаемся с Кэн-Ди, либо…

– Ты подождал бы, пока мы спустимся вниз, Сэм! – прохрипел, озираясь по сторонам, Норм Шайн.

Тод Моррис придвинулся к Барни и зашептал ему на ухо:

– Кэн-Ди накрылось! Его и достать непросто, и стоит оно слишком дорого! Помимо прочего, я устал от Крошки Пэт. Она такая искусственная, такая поверхностная! У нее на уме одни шмотки! Не зря же говорится: не хлебом единым, и все такое прочее. Верно? А она? Ей бы только на каком-нибудь шикарном лимузине покататься да на пляже позагорать! Понимаете, о чем я толкую, а, Майерсон?