Звездоплаватели (сборник) - Жозеф Анри Рони старший

Все их искусства зрительного характера, но они не статичны, как наша живопись, наше рисование, наша скульптура. Их искусство динамично и ярко, их краски объемнее и изменчивее, чем наши, они играют ту же роль, как у нас – звуки.

Иногда мне казалось, что я вот–вот постигну всю утонченность и красочность их искусства, но, к сожалению, это только казалось.

Тщетны были все мои усилия понять не то что их симфонию, а хотя бы простейшую светящуюся мелодию. Было у меня здесь и увлечение, необычайное и наилучшее в моей жизни.

Случайность на Марсе, так же, как и на Земле, руководит событиями. Мне довелось несколько раз встретиться с той красивой особой, о которой я говорил раньше. А так как она очень интересовалась нашей Землей, то мы старались видеться почаще.

Она быстро освоила наш оптический язык и очень хотела узнать про Землю, откуда мы прилетели, разобраться в тайнах земной жизни.

Я описывал ей жизнь нашей планеты, которая, по ее мнению, была лучше, чем жизнь трехногое уже хотя бы потому, что мы смогли перелететь межзвездную бездну.

Она неутомимо расспрашивала меня и хотела узнать все, а в ее глазах переливалось сияние, и они были наилучшими из наилучших глаз ее подружек. Трудно описать то чувство, которое притягивало меня к ней. Тут были и обожествление, и радость, что открываешь каждый день высшую красоту, и очарование в прямом смысле этого слова. Но очарование, которое охватило мифического Элиана, когда он увидел богинь, и нежность, не сравнимая с какой–либо другой нежностью – ни с нежностью любви, которая казалась невозможной, ни с нежностью приязни, для которой требуется большая духовная родственность, ни с нежностью, которую ощущаешь, когда видишь маленького ребенка – ни с чем нельзя было сравнить то чувство. Да я и не хочу его сравнивать с чем–либо!

Вспоминаю, как мы гуляли с нею в лесу, по берегу озера, по красным полянам. Я жил в каком–то сказочном мире, объятый тем высоким чувством, когда пропадает время, и тебя охватывает беспечная беззаботность ребенка или маленького животного.

Однажды мы долго сидели над озером. Настал вечер, прозрачный вечер на Марсе, где звезды гораздо ярче, чем у нас на вершинах гор.

Грация – так звал я ее – была захвачена описанием чудес нашей Земли, она относилась к ним с какой–то набожностью. Вдруг, в прозрачном воздухе мы увидели таинственное сияние воздушных светящихся созданий.

Некоторое время я смотрел на их удивительные движения, а потом просигнализировал (так как мы еще видели друг друга):

– Вот вам, Грация, доказательство, что Марс гораздо выше Земли.

Она ответила, и этот ответ удивил меня:

– Я бы этого не сказала.

– А почему вы этого не сказали бы?

– Не имею уверенности, что эта светящаяся жизнь выше нашей или вашей. Ни одного доказательства этого нет… Ни одного! И я думаю, что и у вас на Земле должно быть что–то подобное, только вы не замечаете, так же, как наши далекие предки не замечали этих светящихся созданий.

– А может, тогда их совсем не было?

– В таком случае, им довелось бы пройти очень быструю эволюцию, слишком быструю, чтобы быть высшими!

Мы смотрели в ночь. Глаза Грации сияли как созвездие Ориона и, казалось, нежным прикосновением ласкали мой облик.

– Если на Земле нет таких созданий, она родит их в будущем, и еще больше и красивее, чем у нас на Марсе. Ваша планета во всем должна быть лучше нашей!

Молчаливо шли мы по лесу, и мое чувство после этого вечера еще больше усилилось. Я полюбил ее, и в этой любви проявлялись новые оттенки. Какая–то удивительная связь укреплялась между нами, какая–то возвышенная внутренняя радость, и это было совсем не похоже на грубое чувство земных существ. Казалось, и она хотела быть чаще со мной. Однажды я спросил:

– Скажи, Грация, мы – люди, наверное, очень некрасивы на ваш взгляд?

– Сначала, да, вы казались уродливыми, – ответила она, – но ничего неприятного я не заметила в вас. А теперь я знаю, что и в ваших обликах имеется своя красота. Что же касается вас, то я и сама не пойму, но я всегда с нетерпением жду вас… в наших встречах есть какое–то неведомое наслаждение, и это меня удивляет.

– Приятно слышать то, что вы говорите. Милая Грация, вы меня пленили.

И, казалось, словно здесь в подсознании нарождался новый мир, и из его глубины возникали новые, неведомые существа, и таинственное сияние оживляло легенды прошлого, и все становилось возможным в творениях великой природы: я чувствовал, как крепнут связи между миром Грации и таинственным миром моих далеких предков.

Да разве можно описать мои чувства, если звезды замерцали в моем маленьком человеческом сердце! Те чувства, которые захватили меня всего, как бурные волны горного потока во время таяния льдов и сплошных ливней!

Война со звероподобными

Наши приготовления продолжались больше времени, чем мы думали, но, наконец, закончились. Мы обеспечили себя энергией, питанием и уведомили, что готовы к бою со звероподобными.

Приблизительно во второй декаде лета звездолет остановился на расстоянии трех километров от захваченных врагом территорий. Это была равнина с невысокими холмами. Трехноги хотели освободить ее, так как здесь было два озера и несколько каналов.

Мы изготовили для наших друзей множество лучеметов большой мощности. Кроме того, пять лучеметов было на корабле. Несколько раз мы облетели территорию: звероподобные еще не полностью захватили ее, но уже многих животных они убили, а другие убежали.

В своем наступлении плоские существа остановились перед широкой полосой земли, где когда–то текла река. Вся захваченная ими территория равнялась почти трем тысячам гектаров, но звероподобные, а они были разных размеров, задерживались на ней только несколько дней и отошли, а вместо тех, что отходили назад, приходило столько же новых.

Невозможно было заметить какой–либо порядок в этих перемещениях, так же, как и в движениях этих существ на занятой местности. Напрасно искали мы намек на какую–нибудь организацию, всюду виднелось только беспорядочное движение.

– Я был уверен, что открою у них какое–нибудь одинаковое стремление, – сказал Антуан. – Конечно, не такое, какое имеется в улье или муравейнике, но, хотя бы, такое, как у птиц во время перелетов. Но здесь, вероятно, имеет место только инстинкт наступления, полностью выраженный в этом движении до высохшего русла.

Кстати, оно не являлось преградой для них. Мы видели, как они преодолевали и большие преграды. От трехногое мы узнали, что так было всегда: после каждого продвижения звероподобных всегда была продолжительная пауза, и никогда они не шли дальше, пока не использовали захваченную территорию для своих потребностей. В этом была какая–то таинственная закономерность, которая и на Земле иногда наблюдается в развитии видов животных.

– Пауза нам не помешает, – сказал Жан.

– Да, лучше подготовимся к атаке, она будет тяжелая. Наверное, если мы поразим и сотню этих существ, то это будет лишь малая толика. Опасаюсь, что на их место придут другие.

– Кто знает. Может, инстинкт, который руководит ими в наступлении, также предскажет им неминуемую гибель… В общем, будем делать все по порядку. Сначала очистим ближайшее место, затратив как можно меньше энергии.

Мы оповестили друзей про наше намерение и расставили аппараты, которыми трехноги уже научились орудовать. Потом Жан обратился к тому, кто по молчаливому согласию трехногов был вождем в этом наступлении. Мы звали его – вождь Непобедимый.

– Ничего не делать, пока мы не дадим сигнала… Сейчас мы очистим устье речки.

Звездолет поднялся на незначительную высоту. Видно было, как звероподобные существа–гиганты сновали во всех направлениях по занятой земле, среди множества мелких и средних, что напоминало муравейник.

Устье речки, которое находилось на северо–востоке, в длину равнялось 10 тысячам метров, а в ширину – тысяче. Там ползало с десяток гигантов.

Мы по прежнему опыту уже знали, какие лучи им не по вкусу, и сначала нанесли удар по одному великану: он точно окаменел, а потом попятился. Выгнав его, мы перешли к другому, третьему.

Мы изгнали уже пятерых и нацеливались на шестого, как увидели двух новых, которые быстро приближались.

– Вот чего нужно было опасаться, – сказал Антуан. – А что, если такое нападение будет по всей линии? Как тогда держать оборону? И сколько придется тратить энергии?

– Если мощное излучение нужно для того, чтобы прогнать их, – предположил Жан, – то нельзя ли держать их на расстоянии слабым излучением?

– Ты уже намечаешь план целой войны, а мы пока проводим эксперимент.

Гигант приближался к устью. Мы воздействовали на него слабым излучением. Сначала казалось, что это его не задержало, и он приближался по–прежнему. Однако, скоро его движения замедлились.