Сын преступника - Луис Ламур

Кондуктор, который следил за дорогой, сказал ему:

— Бака, впереди рядом с дорогой костер. Один человек и лошадь. Хочет, чтобы мы остановились.

Бака уже надел свой ремень с револьверами и взял в руки винтовку.

— Один человек? Ты уверен?

— Мистер, да там не спрячешь даже тощего козла. Это же открытая равнина. Похоже, этому джентльмену срочно нужно подъехать — залез на грязный пандус для погрузки скота и машет руками.

— Ладно, тормози.

По сигналу кондуктора локомотив замедлил ход. Бака положил свой винчестер на окно и ждал. Сейчас он хорошо видел человека, но его лицо оставалось в тени. Однако эта лошадь!..

Поезд, грохоча, остановился.

— Эй, парень, ты под прицелом винчестера 44-го калибра. Выкладывай, что тебе нужно!

— Мне нужно подъехать, вместе с моей лошадью, я… — Голос затих. — Бака? Это ты? Я — Сэкетт. У вас планируется ограбление.

— Именно поэтому я и еду домой. Давай загружайся и вперед.

— Я как раз собирался к вам и остановился у Уиггинсов поужинать. У них на станции, там, где они загружают скот, есть телеграфист. Я и не мыслил ни о каком поезде, но, когда узнал о грядущих событиях, тут же отправился на помощь Чантри.

Он подошел к плите и налил себе кофе, который стал еще горячее и крепче. Бака тоже наполнил свою чашку и в нескольких словах изложил Сэкетту свой план.

— Думаю, Борд так и сделает, — добавил он.

— Монсон и Клэтт, говоришь? Крутые ребята, — заметил Сэкетт.

Бака отхлебнул кофе.

— Со всеми этими поездами и телеграфами у бедного грабителя почти не остается никаких шансов.

— Да, все меняется, — согласился Сэкетт. — Посмотри на нас. Еще пару лет назад у нас не было бы никакой возможности успеть туда вовремя.

— Можем не успеть и сейчас.

Поезд с грохотом несся по рельсам, и двое пассажиров по очереди спали, пили кофе, разговаривали и наблюдали за пробегающим за окнами пустынным пейзажем.

Всю страну пересекли железные дороги и перегонные тракты, по которым гнали скот. А до этого здесь были только индейцы, разные племена равнинных апачей, большинство из которых были стерты с лица земли воинственными команчами.

Бака заговорил об этом, и Сэкетт согласно кивнул:

— Гораздо больше индейцев погибло в племенных схватках, чем от рук белых людей, — сказал он. — Я разговаривал с некоторыми, теми немногими, кто остался в живых из всего огромного племени.

Он выглянул из окна. По равнине быстрыми прыжками удалялась от поезда антилопа, на безопасном расстоянии она остановилась, оглянулась и снова поскакала прочь. На невысоком холме лежали пять-шесть бизонов я тоже рассматривали проезжающий мимо поезд.

— Остается только надеяться, что Чантри получил твою телеграмму, — сказал Тайрел. — Но в любом случае — он очень осторожный человек. Никому не удастся застать его врасплох.

— Да, он знает насчет банка, — отозвался Бака.

Мимо них прошел кондуктор и бросил им на ходу:

— Нужно остановиться, чтобы набрать воды. Вы, ребята, постойте рядом, посмотрите вокруг, а то могут найтись и другие желающие, чтобы их подбросили.

Пока они стояли возле бака с водой, долгие равнинные сумерки постепенно сменились ночной темнотой. На многие мили вокруг раскинулась полупустыня, то тут, то там ее прорезали овраги, иногда в каком-то далеком окошке мелькал огонек. Значит, все-таки есть в мире и другие люди.

Кондуктор вытащил шланг из воды и вернул его на место, привязав веревкой. Бака и Сэкетт снова прыгнули в вагон.

— Когда я только приехал на Запад, — сказал Тайрел Сэкетт, — мы с Оррином занялись перегоном скота. Мы отгоняли скот в Абилин, потом приезжали сюда, всего несколько миль южнее этого места, загоняли дикий скот и гнали его на продажу.

— Ты ведь участвовал тогда в борьбе за земли?

— Угу, вместе с Оррином. Потом какое-то время Оррин был там шерифом, а затем стал изучать законы и подался в политику.

— Угу, вместе с Оррином. Потом какое-то время Оррин был там шерифом, а затем стал изучать законы и подался в политику.

— Кучер, я имею в виду кондуктор, говорит, что мы будем в городе на рассвете.

— Бен Карри всегда приурочивал свои операции к открытию банков, — сказал Бака. — Меньше народу на улицах, а в банке как раз вынимают и раскладывают деньги для работы.

Они уснули и проснулись, когда небо стало сереть. Тайрел Сэкетт проверил свои револьверы.

Бака подошел к окну и выглянул. Какое-то мгновение он просто смотрел, потом окликнул Сэкетта.

Тот обернулся, удивленный какой-то странной интонацией Бака.

— В чем дело?

— Смотри!

Тайрел наклонился и выглянул в окно.

Они направлялись к городу: трое рядом впереди, остальные растянулись за ними цепочкой.

Бака считал вслух:

— …семь, восемь… девять… Их девять. Надеюсь, Чантри позвал кого-нибудь на помощь.

Девять человек въезжали в город, где их ожидал Борден Чантри.

— Ну что же, — сказал Сэкетт, — одно мы знаем точно.

— Что именно?

— Мы успели вовремя.

Глава 18

Борден Чантри допил кофе, встал из-за стола и потянулся за шляпой.

— Я схожу в офис. — Он повернулся к жене: — Ты будешь дома, Бесс?

Они встретились глазами. Бесс была красива, как всегда. Не проходило дня, чтобы Чантри не благодарил Бога за то, что тот послал ему Бесс прежде, чем он по глупости связал бы себя с какой-нибудь другой женщиной.

— Куда я могу уйти?

— Ну, я подумал, может быть, к Мэри или еще куда-нибудь.

— Я буду дома. — Она поправила воротник его куртки. — Будь осторожен, Борден. Как только ты выходишь из дверей дома, я начинаю за тебя волноваться.

— Все будет в порядке.

Раздался свисток поезда, и он резко обернулся к окну.

— Интересно! Сегодня утром не должно быть поезда.

Он выглянул из окна и увидел странный состав: локомотив, служебный вагон и вагон для скота. Какого черта?

Чантри вышел на улицу и стал смотреть в сторону станции. На платформе появился дежурный по станции и, прикрыв рукой глаза от солнца, тоже следил за приближающимся поездом. Борден Чантри снял револьвер с предохранителя и бросил взгляд на улицу, но кафе закрывало от него большую ее часть.

У дверей другого кафе, на противоположной стороне улицы, стояли двое мужчин и смотрели в сторону станции и дома Чантри. Дом Мэри Энн находился чуть дальше, но возле него не было заметно никакого движения, хотя из трубы уже поднималась тонкая струйка дыма.