Готика - Стивен Волк

Но Полидори не перестал кричать. Он метался по ступенькам, сжимая голову руками, с искаженным конвульсиями лицом.

Высоко над нами мы услышали издевательский смех Клер.

Все остальные думали то же, что и я. Если Клер была наверху, тогда кто?

Похоронный марш продолжал звучать, не останавливаясь, как изощренная пытка. Шелли вбежал в помещение, за ним Байрон. Механическая фигура в костюме Марии Антуанетты сидела за клавесином при свете луны. Ее деревянные пальцы надавливали на клавиши, подчиняясь коду отверстий в перфокарте. Ее тело двигалось из стороны в сторону, имитируя движения музыканта — зрелище ужасное, потому что у куклы не было головы.

Шелли подошел к кукле и стащил се с сидения, оторвав пальцы от клавиш. Модель обхватила его за шею. Он попятился назад, таща ее за собой, как безголового танцующего партнера. Затем с силой бросил на пол. Одна рука андроида упала. Однако музыка не прекращалась. Андроид не имел отношения к внутреннему механизму клавесина, являя собой лишь декоративное дополнение к инструменту. Байрон бросился к клавесину и с резким звуком захлопнул крышку. Мгновенно стало тихо. Лишь эхо последнего аккорда еще несколько секунд заполняло комнату. Байрон поковылял к Шелли.

Снаружи опять вспыхнула молния. Огромный белый призрак. Мгновение спустя раздался удар грома.

Шелли вцепился в Байрона.

— Это все твоя вина… — прорычал дрожащий голос со стороны. Они обернулись и увидели Полидори, который шел, пошатываясь, к ним. Нелепая лысая голова, растущая прямо из плеч, откинулась назад. По лицу струился пот. Его выпученные глаза уставились на Шелли. — ТЫ! Ты привез ее сюда. Привез ее сюда вместе с ее привидениями!

— Спокойно, — сказал Байрон.

— Нет, я не могу спокойно! — Его ревность к Шелли вспенилась на губах. Глаза Полидори горели, смотря ненавидящим взглядом на новый объект увлечения Байрона. — Проклятый лицемер! Спишь с двумя любовницами и все тебе мало.

— Погоди, — запротестовал Шелли.

— Приходишь и крадешь у людей…

— Он ничего не крал, — сказал Байрон. — И никого.

— Заткнись! — закричал Полидори, краснея. Вены вздулись на его висках. — Я не хочу больше ничего

слышать! Я просто хочу УБИТЬ ЕГО!

Он стиснул зубы.

— Чертов придурок, — презрительно фыркнул Байрон. — Ты даже себя не можешь убить!

Вдруг Полидори поднял руку. В плотно сжатом кулаке он держал тот самый пистолет, который Шелли оставил в коридоре. Он направил его прямо в лицо Шелли.

Шелли спрятал лицо на груди Байрона.

Полидори ухмыльнулся, беззвучный смех заставил пистолет затрястись в его руке. Палец взвел курок.

Байрон собрался что-то предпринять, но было слишком поздно.

Полидори нажал на спусковой крючок. Игрушечный боек щелкнул и мертвое оружие, немое и бессильное, вдруг превратилось в безвредную глупую игрушку, конечно, оно было не заряжено.

Ожидающий смерти Шелли, обернулся и начал всхлипывать. Его всхлипы походили на рыдания и смех.

Он увидел, как бесполезное оружие выпало из дрожащей руки Полидори. Услышал издевательский смех Байрона. Лицо Полидори способствовало комичности ситуации своей нелепостью. — Белолицый Клоун. Лицо пустое, ошарашенное, внезапно изменившееся, идиотическое.

— Замечательная шутка, Полли-Долли. Хорошая шутка, очень забавная. Теперь для разнообразия приложи пистолет к своей голове. Но на этот раз вставь туда пульку! — они обнялись, безумно хохоча. — Какой дурак, какой осел — говорящая задница, убитый клоуном, умерщвленный монахом! — И Страх превратил смех в безобразную какофонию, серию покашливаний. Последний припадок фатальной болезни. Смеющееся сумасшествие, в котором вся ненормальность и весь ужас этого мира превратилось в шутку.

— Не смейтесь надо мной… — сказал Полидори сквозь сжатые зубы, но ржание становилось громче и беспощаднее. Девический хохоток Шелли напоминал царапины мела о доску. Мышцы Полидори напряглись, дыхание участилось, он был весь переполнен бессильным гневом. — Не смейтесь надо мной! Не смейся надо мной, УБЛЮДОК!

Как будто выстреленный из катапульты, Полидори пролетел через комнату, оттолкнув плечом Байрона в сторону и растопыренными пальцами, как клещами, вцепился в горло Шелли. Сраженный Шелли упал на спину, воздух с шумом покинул его легкие. Голова ударилась об пол — и Полидори сидел на Шелли, придавив его своим весом. Все глубже загоняя свои железные пальцы в шею, пожирая Шелли сумасшедшими глазами.

— Прекратить, — вскричала я от дверей, но ничего не могла поделать.

Байрон взял свою розгу с подставки у камина. Он широко размахнулся и нанес крепкий удар по спине Полидори. Доктор выгнулся, ощерившись, затем заворчал, наклонившись вперед. В ту же секунду еще один удар обжег его плечи, как огонь. Однако его руки не сдвинулись с места, а лишь сильнее сжались на шее поэта.

Байрон стоял перед Полидори и рукояткой придавил шею. Задыхаясь, доктор приподнялся на колени, и в этот момент кулак Шелли поразил его в солнечное сплетение. Полидори исходил злобой, пыхтя и сопя, пытаясь освободиться от Байрона. Он был похож на крысу, попавшую в капкан, но все еще способную кусаться.

— Хочешь дуэль? — зло сказал Байрон, дыша ему в лицо. — Ты ее получишь! В любое время! Ты получишь ДУЭЛЬ! — Он освободил его шею, толкнул на пол. Полидори пополз на четвереньках.

— Он сумасшедший! Он просто сумасшедший!

Шелли поднялся на ноги и дал доктору хорошего пинка в живот. Сила удара приподняла доктора над полом, был отчетливо слышен хруст ребер. Полидори задыхался, хватая воздух ртом.

— Льстишь ему, — сказал Байрон, отстраняя Шелли, прежде чем он смог нанести второй удар своим массивным ботинком.

Полидори сел.

— Не включайте меня в ваше воскресение мертвых или умерщвление живых! Я сойду сума, если останусь с вами…

Байрон вынул из рукоятки розги острый, как бритва, кинжал. Прижал его к шее Полидори, натянув кожу.

— Ты останешься или будешь проклят.

Полидори вдруг вскочил, отпихнув лезвие в сторону. Кинжал вылетел из рук Байрона.

— Пусть я буду проклят, — сказал Полидори, быстро двигаясь к двери. Мгновение сквозь слезы он смотрел на Байрона, затем на Шелли, наблюдая, как я подбежала к нему, заключила в объятия, отворачиваясь. Полидори ушел.

Он пошатываясь шел в проливной дождь, пронизывающий ветер. Он завернулся в плащ, но тот не спасал. Он промок. Его белое лицо было мокро от дождя, лысая голова сияла. Темнота ночи контрастировала с яркими вспышками молнии, делала все вокруг черно-белым. Он подошел к пораженному молнией дереву, словно надеясь, что сила, прошедшая сквозь дерево, может спасти его душу. Дерево мало спасало от дождя. Он прижался щекой к мокрой теплой коре. Она пахла жареным мясом, ему казалось, что цвет коры походил на цвет кожи, а отверстия, которых он касался, заполнены не дождевой водой, а кровью. Он засмеялся. Теперь все просто. Он взглянул наверх — капли дождя попали в его глаза, но он продолжал смотреть — дерево было высоким и раскидистым. Оно вытягивало в разные стороны свои ветки. Он вытянул руки.