Пифагореец - Александр Морфей

Но, тем не менее, средство на удивление сработало, и чистая посуда уже сохла на чистой ткани под ярким весенним солнцем.

После завтрака Тео обнаружил, что запасы овощей и сыра были на исходе, и лепешки, по-видимому, тоже сегодня закончатся.

– Учитель, нам нужно пополнить запасы еды. Может быть, мне стоит сходить в ближайшую деревню и купить необходимые продукты? И если вы мне откроете тот волшебный проход, который, по-вашему, не волшебный, я мог бы с удовольствием и с пользой им воспользоваться!

– Спасибо за предложение, Тео. Мне нужно пойти по делам в Кампос, и там я собирался купить необходимые продукты. Было бы неплохо взять свежих овощей, фруктов и еще оливкового масла и сыра, и, наверное, свежих лепешек. Если хочешь, пойдем со мной. Тебе будет полезно познакомиться с местными жителями, с манерой их общения, бытом и тому подобным. Да и к тому же поможешь мне принести домой продукты. Пространственный проход я использую только в случае крайней необходимости – уж очень он способствует развитию лени и интенсивному расходу энергии.

С легким разочарованием Тео согласился, и путники вышли в путь. При хорошем темпе ходьбы дорога должна была составить не более часа в одну сторону.

– Учитель, у меня есть к вам вопрос, – ступая быстрым шагом, сказал Тео.

– Слушаю тебя, о неутомимый генератор вопросов, – с улыбкой ответил Учитель.

– Вы, наверное, заметили, что я иногда стараюсь шутить. Скажите мне, если считаете, что это плохо или недостойно. Хотя ведь и вы тоже иногда шутите и говорите с юмором.

– Во-первых, мой стеснительный друг, с шутками и юмором нужно обходиться так же, как с солью: главное – соблюдать умеренность. А во-вторых, один замечательный драматург твоего времени как-то написал, что «умное лицо – это еще не признак ума. Все глупости и преступления на Земле делаются именно с этим выражением лица». Поэтому не стесняйся улыбаться и шутить, но обязательно соблюдая меру и уместность. А в-третьих, тот же писатель и в том же произведении сказал, что «тем, кто шутит, юмор жизнь продлевает, а тем, кто острит, – укорачивает». Выводы делай сам, – с улыбкой ответил Пифагор.

Двое путников шли вдоль безлюдного берега моря и уже зашли в Кампос. Время близилось к обеду, и Тео уже предвкушал, что они сейчас зайдут в таверну и закажут чего-нибудь вкусненького.

«Учитель говорил, что удовольствие всегда опасно, и всегда к любым удовольствиям стоит относиться с осторожностью. А в чем опасность вкусно поесть, но не переедать? Никакой! Так зачем же к этому относиться с осторожностью или вообще отвергать? К вкусной еде нужно относиться с уважением! С большим уважением! Как говорила одна мудрая женщина – если есть меньше, то лицо становится, конечно, тоже меньше, но значительно грустнее». Тео развлекали его мысли, постоянно пробегающие мимо, ненадолго останавливающиеся в его голове и убегающие дальше, по своим делам.

Они дошли до моря и шли вдоль песчаной кромки берега, уже заходя в Кампос. С моря, одна за другой, приходили рыбацкие лодки, и рыбаки вытаскивали их на берег. Те, что причалили раньше других, уже готовились разбирать сети и сортировать весь сегодняшний улов.

Пифагор вдруг резко повернул в их сторону. Он подошел к самой большой лодке, тощенький парус которой одиноко и тоскливо висел на одной деревянной мачте. Лодка называлась «Илиос», и было видно, что на ней вот-вот начнут разбирать сети. Рядом стояла еще одна лодка, поменьше, и ее труженики также были готовы разбирать свои сети. «Илиос» был метров десять в длину, сделан из ровных деревянных досок, его узкий корпус имел заостренные переднюю и заднюю части. Внутри судна виднелось что-то наподобие небольшого трюма или отделения для рыболовных снастей. Кроме паруса, на «Илиосе» были также и весла, что сильно облегчало управлением им.

Пифагор подошел к рыбакам, вежливо и учтиво поздоровался и затем поинтересовался, много ли они сегодня поймали? Рыбаки с большим почтением приветствовали Пифагора. Один из них, коренастый и добродушный, невысокого роста, с головным убором, напоминающим чем-то косынку, из-под которой выглядывали выцветшие густые рыжие кудри, и с пересохшими потрескавшимися губами, вышел вперед. Вероятно, он был капитаном этой мини-команды из четырех человек.

– О Божественный Пифагор, мы еще не разворачивали сети, и пока нельзя сказать, даже приблизительно, сколько там улова. По весу рыбы кажется много, но сколько и какой именно, нам пока неизвестно.

– Как зовут тебя, о любезнейший? – поинтересовался Пифагор.

– Ставрос, – ответил капитан.

– Приятно познакомиться, Ставрос. Я хочу предложить тебе интересную и честную сделку, похожую на игру, – с уважением сказал ему Пифагор с абсолютно спокойным и серьезным лицом.

– Что же это за сделка, о Мудрейший? И чем я, простой рыбак, могу заинтересовать такого образованного и мудрого человека, как ты?

– Давай я скажу тебе, сколько и какой рыбы ты сейчас поймал, с точностью до одной штуки. Также сколько из этого количества живой, а сколько уже мертвой. А затем вы сами все проверите и пересчитаете свой улов. Я честно заплачу тебе за весь живой улов. Если окажусь прав, то ты выпустишь всю живую пойманную рыбу. Так как улов твой будет оплачен, то ты ничего не потеряешь. Ну а если я не угадаю, то ты оставишь себе весь этот улов, продашь его и заработаешь дважды.

Ставрос задумался – сделка со всех сторон выглядела для него выигрышной, а подвоха он никак не мог найти. Да и Пифагор славился абсолютной честностью и, как известно, был не тем человеком, который мог устроить подвох. Ставрос согласился. При заключении сделки обычно люди пожимали друг другу руки, но на Самосе все знали, что Пифагор не пожимает руку