Путешествие на Запад. Том 2 - У Чэн-энь

Дятел был не велик и не мал и весил не более двух лян, У него был клюв крепкий, как красная медь, и черные, как железо, лапы. Взмахнув крыльями, дятел слетел с дерева прямо на Дурня. Но тот уже спал. Тогда Сунь У-кун опустился и клюнул его в губу. Дурень сразу же вскочил и, не понимая, что случилось, заорал:

– Духи, духи! Они укололи меня пикой! Ох, как больно!

Он потрогал рукой губу и почувствовал, что идет кровь.

– Вот несчастье! – сказал он. – Ничего радостного у меня не произошло, а рот почему-то красный. – Он посмотрел на свою выпачканную кровью руку и, бормоча что-то себе под нос, начал озираться по сторонам, но нигде ничего подозрительного не заметил. – Кто же мог кольнуть меня пикой? – удивился он.

Вдруг он посмотрел вверх и увидел дятла.

– Будь ты проклят! – зло выругался Чжу Ба-цзе. – Там бимавэнь не дает мне покою, тут ты пристаешь. А, теперь я понял, в чем дело. Дятел принял мою морду за ветку высохшего дерева, рассчитывая под корой найти жучков и полакомиться. Вот он и клюнул меня. Попробую-ка я спрятать лицо.

Тут Дурень снова повалился на землю и заснул. Тогда Сунь У-кун снова слетел вниз и клюнул Чжу Ба-цзе в ухо.

– Вот проклятый! – завопил Чжу Ба-цзе, испуганно вскочив на ноги. – Никак не хочет оставить меня в покое! Наверное, тут где-нибудь его гнездо и дятел боится, что я разорю его, – вот он и пристает ко мне. Ну ладно. Не буду спать здесь.

Сказав это, он взял свои грабли, спустился с холма и, выйдя на тропинку, пошел дальше. Глядя на него, Сунь У-кун так и покатывался со смеху.

«Вот дубина, – думал он. – Глазищи здоровые, а своего человека узнать не может».

Наш чудесный Мудрец встряхнулся, превратился в цикаду и снова устроился за ухом у Чжу Ба-цзе. А тот, углубившись в горы и пройдя еще пять ли, увидел перед собой ущелье, в котором стояли три гранитных квадратных глыбы, каждая величиной со стол. Опустив грабли, Чжу Ба-цзе встал перед ними и громко приветствовал.

«Ну и Дурень, – рассмеялся про себя Сунь У-кун. – Зачем он приветствует камни? Ведь они и говорить не умеют, и на приветствие не ответят. Чжу Ба-цзе, кажется, совсем одурел».

А у Дурня была своя мысль. Он решил прорепетировать, как будет вести себя по возвращении, и вообразил, что перед ним Трипитака, Ша-сэн и Сунь У-кун.

– Когда я вернусь и встречусь с учителем, – сказал он, обращаясь к камням, – и меня спросят, живет ли в этих краях волшебник, я скажу, что живет. Тогда они захотят узнать, что это за горы. Сказать, что эти горы вылеплены из глины, сделаны из земли, отлиты из олова, выплавлены из меди, выпечены из муки, склеены из бумаги и нарисованы кистью, нельзя, так как они будут считать меня еще большим дурнем. Скажу лучше, что горы эти – каменные. Если спросят про. пещеру, скажу, что она тоже каменная, а ворота обиты железом. Когда же меня спросят, где эта пещера, скажу, что надо пройти три перевала. Таким образом они поверят, что я тщательно все осмотрел. Если же они начнут интересоваться всякими мелочами: ну, спросят, например, сколько в ворота вбито гвоздей, я отвечу, что очень спешил и всего не запомнил. Вот все, что я им скажу. Ну, а теперь можно идти. Здорово я проведу этого бимавэня!

Радуясь тому, как ловко он все придумал, Дурень, волоча за собой грабли, пустился в обратный путь. Ему, конечно, и в голову не приходило, что сидевший у него за ухом Сунь У-кун все слышал. Как только Чжу Ба-цзе повернул обратно, он расправил крылья и полетел. Прибыл он раньше Чжу Ба-цзе и, приняв свой прежний вид, поклоном приветствовал Трипитаку.

– Ты уже вернулся? – сказал, увидев его, Трипитака, – а где же Чжу Ба-цзе?

– Он все придумывает, как бы провести вас, – отвечал смеясь Сунь У-кун. – Сейчас он тоже вернется.

– Его уши прикрывают ему глаза, – сказал Трипитака, – человек он недалекий. Где уж ему обманывать других. А вот ты наверное придумал какую-нибудь дьявольскую штучку, чтобы снова подвести его.

– Вот вы всегда так, учитель, – сказал Сунь У-кун. – Только и знаете, что покрывать его дурные наклонности. А ведь он заранее придумал, что скажет вам. – И Сунь У-кун рассказал все как было: о том, как Дурень завалился в траву поспать, как его клюнул дятел, как он, кланяясь камням, придумал историю о каменной горе, каменной пещере и воротах, обитых железом, а также, что здесь водятся духи.

Не успел Сунь У-кун договорить, как появился Чжу Бацзе. Опасаясь, как бы не забыть, что сказать, Дурень шел, опустив голову, все время повторяя придуманный заранее рассказ.

– Эй ты, Дурень! Что ты там бормочешь?! – крикнул Сунь У-кун.

Тут Чжу Ба-цзе поднял уши и, взглянув на своих спутников, сказал:

– Ну, кажется, я благополучно вернулся домой. – С этими словами он опустился перед Трипитакой на колени.

– Тебе, наверное, пришлось перенести немало трудностей, ученик мой, – молвил Трипитака, помогая ему подняться.

– Вы не ошиблись, учитель, – отвечал Чжу Ба-цзе. – Тяжело приходится путникам, которые ходят по горам.

– Ну, а духи там есть? – спросил Трипитака.

– Есть, – отвечал Чжу Ба-цзе, – там их целая куча.

– Как же они тебя отпустили? – удивился Трипитака.

– Они даже называли меня своим предком, почтенным тестем, – сказал Чжу Ба-цзе. – Угощали супом из рисовой муки и постной пищей. А когда я поел, сказали, что проводят нас через горы, со знаменами и с барабанным боем.

– Не иначе как ты видел все это во сне, – перебил его Сунь У-кун.

Услышав это, Чжу Ба-цзе так перепугался, что стал даже казаться меньше ростом.

– Отец мой, – воскликнул он, – да откуда он знает, что я спал?

Тут Сунь У-кун подошел к Чжу Ба-цзе и сказал:

– Ну-ка, иди сюда и отвечай на мои вопросы.

Дурень еще больше перепугался и, весь дрожа, пролепетал:

– Пожалуйста, спрашивай. Но зачем хватать меня?

– Какие там горы? – спросил Сунь У-кун.

– Каменные, – отвечал Чжу Ба-цзе.

– А пещера какая? – продолжал Сунь У-кун.

– Тоже каменная.

– А ворота? – не унимался Сунь У-кун.

– Ворота обиты железом, – последовал ответ.

– А далеко это отсюда?

– Да три перевала надо пройти.

– Ну ладно, хватит, остальное я хорошо помню. Боюсь, что учитель тебе не поверит, лучше я скажу это вместо тебя.

– Эх ты, рожа! – закричал Чжу Ба-цзе. – Ведь ты никуда не ходил, что же ты знаешь и как можешь за меня говорить?

– А сколько гвоздей в воротах? – продолжал Сунь У-кун. – Скажу им, что я очень торопился и всего запомнить не мог. Ну что, правильно я говорю?

Эти слова повергли Дурня в полное смятение, и он повалился на землю.

– Ты даже приветствовал камни, разговаривал с ними, воображая, что это мы. Может быть, я неправду говорю? – продолжал Сунь У-кун… – А еще ты сказал: «Составлю-ка я сейчас план, как надуть их всех, а главное этого бимавэня».