Ревизор: возвращение в СССР 17 - Серж Винтеркей

О, как! Отцу, значит, тоже можно? Ну, прям прогресс в отношениях! И это хорошо, тупая у них была между собой война, никому не на пользу.

– Ну, тогда ладно. Чем помочь?

– На пока, щепу строгай, – сунул мне в руки топор Трофим.

– Ага, – подхватился я, – только переоденусь.

Жена с Наташей и Аришкой вернулись часа через два. За это время успел надрать щепы на пару дней вперёд и натереть мозоль топором.

Андрей Сергеевич, за это время ставший для меня просто Андреем, еле выпрямился, слишком долго у коптильни на четвереньках дежурил. Бабушка с пани Ниной позвали нас всех обедать.

Пока отмывали руки во дворе, спросил у мужиков, что это за инсталляция на террасе под потолком? Не боятся они, что там уже мухи посидели и своё коварное дело сделали?

– Обижаешь! – усмехнулся Трофим. – Родька их все промазал снаружи подсолнечным маслом с уксусом. Ни одна муха теперь близко не подлетит.

– О, как! Я и не знал, что так можно, – удивился я.

– Это Андрюха научил, – улыбнулся Трофим. – Мы у себя в марлю рыбу от мух заворачивали.

– Ну, должен сказать, вы тут в промышленных масштабах развернулись, – заметил я.

– Рыбалку люблю, – признался Андрей. – Но раньше всегда рыбу только сушил. А сколько её надо сушёной? Всем раздаёшь потом, взять уговариваешь… Вот, коптить первый раз попробую, – мечтательно проговорил он.

– Это ж можно будет в два раза больше рыбы, теперь, ловить! – смеясь, озвучил я его мысль.

– В три! – восторженно поправил он меня.

– Ладно, рыбаки, пошли обедать, – прервал нас Трофим.

После обеда Наташа с Андреем ушли к себе, а мы все без уговоров легли отдыхать. Только неугомонный Родька остался дежурить у коптильни.

***

Бейрут.

Улучив момент, когда они остались с сыном одни, Тарек спросил Фирдауса, почему он не стал обсуждать при Дине обучение Аиши в Москве?

– Чего ты опасаешься? – встревоженно спросил Тарек. – Думаешь, Дина будет против, что Аиша с вами будет жить?

– Боюсь, Дина будет против сама в Москве жить, – вздохнул Фирдаус.

– Так ты что, ещё не сказал ей?

– Нет, – озабоченно взглянул Фирдаус на отца. – Выбираю подходящий момент.

– Ну, не тяни с этим, скоро возвращаться надо.

– Хорошо, папа.

***

Галия, прежде чем лечь, взахлёб рассказывала мне, какая Наташа замечательная и какая она интересная.

– Дорогая, у вас десять лет разницы, – пытался объяснить я. – Через десять лет ты будешь такая же интересная, опытная и уверенная в себе и, даже, больше.

– Скажешь тоже, – удивлённо уставилась она на меня.

– А что, ты решила, что навсегда останешься такой юной и неопытной? – рассмеялся я.

– Ну, нет, конечно, – задумалась она и легла, наконец, рядом.

– Как там наш малыш себя чувствует? – положил я руку ей на живот, и ребенок тут же ответил мне ощутимым нажатием. – Он меня слышит! – сказал я и приложил ухо к животу жены. Боже, как это волнующе! Хоть и не в первый раз. Но что я тогда, когда был молодой, понимал? Вечно загнанный, вечно в заботах о хлебе насущном. Сейчас-то я тоже, вроде как, не всегда имею время присесть расслабиться, но это сугубо по собственной инициативе. Привык просто уже пахать без продыху, странно себя чувствую, когда дела нет… А тогда выбора не было. Рынок, волка ноги кормят…

***

Москва. Сауна в спортивно-оздоровительном комплексе одного из промышленных предприятий Пролетарского района.

Мужчины сидели за столом и с тоской переглядывались между собой.

– Михаил Жанович. Что, прямо уже сегодня девчонок не будет? – озвучил волнующую всех мысль Пахомов.

– Да, не будет, – строго глянул на него Бортко.

– Что ж так резко-то? Последний раз можно было бы устроить себе прощальную гастроль, – поддержал коллегу Войнов.

– Так! Привыкайте! – оборвал их Бортко. – Ишь, разбаловались, привыкли! Товарищ Сатчан всё правильно говорил про осторожность и осмотрительность.

– Мелкий вредитель! – глянул на Сатчана Пахомов, улыбаясь. – Не мог в понедельник об этом сказать?

– Правильно, у самого жена молодая! – подначивал присутствующих Ригалёв, поглядывая на Сатчана с ехидной улыбочкой.

А тот сидел, втянув голову в плечи, и злился.

– Товарищи, шутки кончились, – не выдержал наконец он. – В понедельник мы уже планировали выпускать наших сыскарей на работу. А вам всё девочки-девочки… Перед смертью не надышишься!

Тут все мужики грохнули со смеху, включая и самого Бортко.

– Так их, Павел, так, – сквозь смех проговорил он и потянулся за бутылкой. – Давайте, мужики, привыкайте. Теперь только так. Прежней вольницы не будет, а то сожрут нас с потрохами…

***

Бейрут.

Нуралайн присела рядом с мужем. Несколько раз ей казалось сегодня, что Тарек чем-то озабочен. А она старается быть хорошей женой. Значит, нужно выяснить, в чем дело.

– Всё хорошо? – спросила она нейтральным тоном.

– Да, дорогая, – обнял её за плечи супруг и притянул к себе. – Меня Фирдаус беспокоит…

– Что такое? – встревоженно посмотрела она на него.

– Боится Дине сказать, что они возвращаются в Москву.

Нуралайн улыбнулась в ответ и расслабленно откинулась обратно на плечо мужа.

– Ну, мы же сразу с тобой увидели характер в этой девочке, – заметила она. – С такой женой совершать необдуманные поступки будет очень трудно.

– И чревато, – рассмеялся Тарек и поцеловал жену в макушку.

– Я поговорю с ним, – спокойно улыбаясь, пообещала мужу Нуралайн.

***

Проснулись уже после четырёх. Галия развлекала Аришку. Трофим с Родькой охраняли коптильню. Меня бабушка отправила в магазин за мукой, крупами, макаронами, сахаром, подсолнечным маслом. И всего побольше велела взять, народу-то много. Ближе к вечеру мы собрались все на террасе под несколькими сотнями колышущихся над головой рыбьих тушек, помог Трофиму вынести стол. Пришли Зацепины, это фамилия, оказывается, такая у Наташи с Андреем. Он поставил на стол бутылку вина, а Наташа