Исповедь расстриги. Как воскреснуть из мертвых - Валентина Николаевна Муренкова

Я много раз думала, что могло бы случиться, если бы я не решилась задать свой вопрос старцу? И как бы сложилась моя жизнь, если бы я тогда вышла замуж, и это у моей Альки появился бы прекрасный отчим, добрый, любящий и внимательный, и у меня ещё родились бы дети?

Но вопросы эти чисто риторические – случилось то, что не могло не случиться!

Иначе бы я никогда не встретилась с собой нынешней, и внутренняя свобода не стала бы для меня осознанной и жизненно необходимой ценностью!

Пока я исступлённо молилась и искала знаки судьбы, то умудрилась не расслышать самые громкие из них, побрезговала принять к сведению истину, так неожиданно вложенную в уста пьяного попутчика в поезде. Я тогда попросту не заметила, как моя причудливая судьба настойчиво и ехидно вразумляет меня в самых крепких непарламентских выражениях.

Понадобится ещё почти пятнадцать лет, прежде чем до меня дойдёт смысл того нетрезвого дорожного пророчества.

На пороге Армагеддона

Думаю, что теперь на очереди четвёртый виток моей спирали, и я постараюсь коротко рассказать о двух следующих годах, полных мрачной романтики Апокалипсиса. В атмосфере грядущего конца света мы в нашем братстве сосредоточили все силы на том, чтобы спастись, остальное нас вообще не интересовало.

По совету старцев каждый из нас держал у изголовья собранный рюкзак, где имелся запас соли, спичек, сухарей, крупы и консервов. Мы тщательно подбирали компактные котелки, ложки и кружки, а так же выписывали в особые блокноты советы бывалых путешественников, как выжить в лесу, не имея ничего, кроме складного ножа. Цель этих приготовлений формулировалась просто: надо дожить до Второго Пришествия Христа и как-то продержаться три с половиной года, пока будет править Антихрист. Нам очень хотелось самим встретить Господа – такая вот сверхзадача!

Духовные авторитеты предупреждали, что при Антихристе в большом городе никто не сможет выжить, придётся бросить свои дома и бежать в глухие места, там слуги врага до нас не доберутся. Наши дети полностью разделяли с нами эту идею и серьёзно готовились в поход, оставалось только дождаться сигнала от старцев, что пора выдвигаться.

Кроме продовольствия и выживания, самым главным делом стало изучение богослужебного устава и подготовка к тому, чтобы служить литургию и причащаться, когда благодать уже покинет храмы. Значит, нужно помочь отцу Георгию собрать походный алтарь со всем необходимым для богослужения.

Мы готовились очень тщательно, изучали опыт новомучеников и исповедников, прошедших гонения и лагеря. Помню, как меня потрясла история про литургию где-то в тайге на лесоповале во время сталинских репрессий, там в лагере оказалось несколько заключённых-священников, престолом им служил только что спиленный пень, вместо вина они давили сок из лесных ягод, а просфоры лепили из мякиша чёрного лагерного хлеба.

Короче, мы тоже готовились ко всему!

Осенью 1993 года матушка Татьяна наконец-то решилась бросить работу и переехать к мужу, их семилетняя дочка Нюшка уже давно помогала отцу на всех требах вне собора, но сын Лёшка хотел закончить школу и остался с бабушкой Александрой Дмитриевной, матерью отца Георгия.

Донская казачка и дочь атамана, женщина с чертами шолоховских героинь, доживших до пенсии, Александра Дмитриевна и в семьдесят лет оставалась сильной и решительной, но поначалу никак не разделяла убеждений сына и невестки. Вскоре матушка Александра познакомилась и на долгие годы подружилась с моей мамой, тогда обеих женщин объединила общая беда – верующие дети и внуки!

К тому времени моя мама завершила трудовую биографию с максимальным стажем и пенсией, какую только можно было честно заработать, и наконец-то переехала к нам, с одной стороны, освободив меня от многих домашних хлопот, но с другой – она сильно напрягала нас своим атеизмом.

Год назад мы все вместе уговорили её креститься, тогда у нас ещё жили Надя с Володей, и внуки Алька с Артёмкой выбрали для бабушки в церковном календаре красивое имя Емилия. Мы с мамой съездили к отцу Георгию, и он крестил её в соборе, предварительно пообещав, что хуже ей уж точно не будет!

Само событие не прибавило маме веры, зато я почувствовала, как за моей спиной перестал свистеть адский сквозняк, который постоянно ощущался на молитве за некрещёных родственников. Неуютно, знаете ли, креститься первой в роду и ощущать сзади холодную пустоту, потому что никто из моих предков не попал в рай, никто не молится за меня оттуда. Понятно, где оказались все мои умершие родные, а я даже не могу ничем им помочь, не имею права поминать их в церкви, остаётся только уповать на милосердие Божие и самой молиться дома, как умею!

Перед крещением мы с Алькой торжественно пообещали маме, что не будем никак её насильно воцерковлять, просто попросили подарить нам православное имя, чтобы иметь возможность молиться за неё в церкви, а то лютеранское имя Эрнестина ни в одну записку не впишешь.

Мы старались исполнить своё обещание, и мама сама постепенно стала разделять наши духовные ценности, особенно после нескольких явных чудес, случившихся на её глазах. Одним из них было мироточение старинной иконы во время молебна в глухой деревне, тогда мама сама вдруг попросилась с нами в поездку вместе с детским хором под Танечкиным руководством, и это событие, с последовавшим на обратном пути солнечным затмением, потрясло её до глубины души.

Мама до сих пор ходит в церковь по воскресеньям, хотя нас с Алькой, каждую по-своему, почти одновременно вынесло не только из Православия, но из религии вообще ещё десять лет назад.

Но вернёмся снова в 1993 год, когда мы все дружно готовились к концу света, и в какой-то момент, не без помощи отца Георгия, я вдруг осознала свои обязанности крёстной матери, и до меня вдруг дошло, насколько беспечно и нерадиво я отношусь к моим крестникам, а их уже трое!

Да, безусловно, я за них молилась каждый день, записывала их имена во все записки о здравии, которые подавала во всех храмах, где бывала, интересовалась их здоровьем, помнила дни рождения и старалась сделать им подарки… Но, как выяснилось, этого мало!

Расскажу коротко о моих крестных детях – первой стала Юля, моя двоюродная сестрёнка, дочь маминой родной сестры, ей в тот год исполнилось девятнадцать лет, и совсем ещё маленький Вовка, сын моей близкой подружки Оксаны, его мы крестили вместе с нашим Юркой в самом начале воцерковления. И дополнял это трио шестилетний Серёжка, с его мамой Леной мы близко дружили ещё со школы.

И хотя к Вовкиному крещению в 1992 году мы вместе с нашим Юркой подходили уже более осознанно, но и тогда я до конца не понимала,