«Волкодав» из будущего - Юрий Корчевский

– Куда направляемся?

– В хозяйство Иванова.

Ответ типичный, только Ивановых на Руси – вагон и маленькая тележка.

– Покажите, что в кузове.

– Пожалуйста.

Водитель выбрался из кабины. Я специально попросил его выйти из машины, чтобы увидеть целиком и постараться понять – что мне показалось в нем не совсем обычным.

Мне бросилось в глаза: сапоги на нем солдатские, немецкие – они отличаются от наших широкими голенищами. В них немецкие пехотинцы любили запасные магазины к автоматам засовывать. Ну и что с того – и такая обувка нынче не редкость.

Водитель пошел вдоль кузова, я – шага на три сзади. На ходу поправил пилотку, подав тем самым условный знак моим лейтенантам. Алексей и Антон, не спуская глаз с водителя, обогнув нас, остановились сзади машины.

А дальше события развивались стремительно. Водитель подошел к заднему борту, откинул край брезента, и тут же из кузова ударили два автомата. Точно ударили, как раз по моим лейтенантам – поперек груди. Я хоть и подозревал неладное, но пистолет заранее не вытащил. Только после выстрелов выхватил из кобуры «Вальтер», выстрелил в водителя, отскочил в сторону и веером высадил обойму по брезенту машины – на уровне чуть выше бортов.

Раздался вскрик, и тут же, прямо через борт, в мою сторону ударила очередь. От досок борта полетели щепки.

Я упал на землю, перекатился к лежавшим на дороге лейтенантам, схватил автомат Антона и дал по кузову очередь.

Настала тишина, которая показалась мне оглушительной. После нескольких секунд стрельбы появилось ощущение, как будто в уши заложили вату.

От КПП в сторону грузовика бежали двое милиционеров, на ходу доставая револьверы.

– Что случилось?

– Из машины стрельбу открыли. Посмотри, что в кузове.

Я повернулся ко второму:

– Звони в СМЕРШ, пусть сюда едут.

Сам же подошел к лейтенантам. Пульс можно было не щупать. Оба мертвы. Поперек гимнастерок на уровне груди у обоих шла рваная строчка пулевых пробоин.

Вот и обмыли мой орден… Эх, ребята, ребята, не уберег я вас!

Да в такой ситуации я и сам, будь на их месте, ничего сделать не смог бы. Никакой «маятник» не поможет при стрельбе противником из автоматов с пяти метров.

Милиционер поставил ногу на фаркоп, зацепился рукой за борт, подтянулся.

– Товарищ капитан, туточки двое убитых – в нашей форме.

– Оставь, как есть. Сейчас наши подъедут.

Я подошел к водителю, лежавшему у заднего колеса грузовика. Неожиданно «труп» поднял руку с зажатым в ней наганом и выстрелил. На таком расстоянии промахнуться было невозможно.

Сильный толчок в грудь швырнул меня на землю. Невозможно было набрать в грудь воздуха, в глазах плавали красные круги. Затем я услышал два выстрела. С трудом поднял голову.

Рядом со мной стоял милиционер с дымящимся револьвером в руках. Дострелил гада!

Ай-ай-ай, как же это так? Не убил я его с первого раза, видимо, – только ранил, а он очухался от шока и влепил мне пулю.

Я пошевелился – грудь пронзила острая боль. Я застонал и оперся на локоть.

Ко мне шагнул милиционер, засовывая револьвер в кобуру.

– Капитан, ты живой?

– Жи…вой… пока…

Говорить удавалось мне с трудом.

– Ты лежи, лежи. Сейчас из СМЕРШа приедут. Вон уже Василий от КПП бежит – дозвонился небось. Куда тебя?

– В грудь.

Милиционер наклонился, расстегнул гимнастерку.

– Что за черт – крови не вижу, – недоуменно сопел милиционер. –  О, да ты везучий, капитан! Пуля-то в орден угодила, смяла его. Защитил тебя орден-то! Ну – дела, скажи кому – не поверят!

– А ты и не говори! – едва слышно попытался пошутить я.

Опираясь на руки, я сел. Видел уже нормально, но дышал еще с трудом.

Подошел второй милиционер.

– Товарищ капитан, дозвонился я до СМЕРШа. Сказали – будут сейчас. А чего снова-то стреляли?

Один милиционер объяснил другому, что произошло на его глазах. Оба наклонились, рассматривая орден.

Я и сам скосил глаза. Пуля попала почти в центр «Красной Звезды», сильно деформировав орден. От одного луча красная эмаль отлетела, обнажив голый металл.

Милиционеры поцокали языком:

– Чудо, да и только! А награду жалко.

– Если бы не он – прямо в сердце пуля угодила бы, – криво усмехнулся я.

– Это – да. О, ваши едут – я уже все машины вашего отдела знаю.

Подъехала полуторка, из кабины лихо выпрыгнул старлей Безгуб, из кузова посыпались бойцы с автоматами, окружили машину.

– Ты ранен, Колесников?

– Сам не пойму. Пуля в орден ударила. Вроде крови нет, а дышать не могу – больно.

– Сейчас в госпиталь тебя отвезем. Да ты расскажи, что случилось?

Старлея я знал давно, он был из следственного отдела.

– Остановил машину, решил осмотреть кузов. Водитель брезент откинул, а оттуда двое из автоматов огонь открыли – в упор. Кошелева и Фролова – наповал.

– Понял. Бойцы! Наших убитых грузите в кузов, да помогите товарищу капитану в кабину сесть, везите его в госпиталь.

Мне помогли встать, и я побрел к полуторке СМЕРШа, но на полдороге остановился и, повернув к стоявшему с распахнутой дверцей «ЗИС-5», подошел к телу убитого водителя.

– Боец, ну-ка, расстегни на нем гимнастерку.

Боец перевернул тело на спину и стал расстегивать пуговицы гимнастерки. Заинтересовавшись, к нам подошли Безгуб и оба милиционера.

Под гимнастеркой водителя была немецкая форма. Так вот почему он выглядел полноватым – из-за одежды. И сапоги немецкие надел, потому как в узкие голенища наших сапог с двойным комплектом брюк-галифе ноги не всунешь.

– Власовцы из РОА? – предположил Безгуб.

– Говорил он чисто, без акцента. Может быть – власовец, а может – немец чистокровный из «Бранденбурга-800» или «Курфюрста». Они по-русски говорят почище многих.

– Ты гляди-ка, – удивился милиционер, – немец, а по-нашему чисто балакает.

Я пошел к нашей полуторке. Мутило, дышать было трудно, боль не отпускала.

Видя мое состояние, водитель, как мог, старался вести машину плавнее. На выбоинах трясло, и я стискивал зубы, чтобы не вскрикивать.

В госпитале медсестра помогла стянуть гимнастерку, и меня уложили на жесткую кушетку. Когда хирург начал осмотр и надавил на больное место, раздался хруст. От боли потемнело в глазах.

– Перелом ребер у вас, батенька, и сразу трех. Сейчас наложим тугую повязку, и полежите пока у нас, недельки две – точно.

– А без этого – никак?

– Вы еще скажете спасибо, батенька, если все без хирургии обойдется. Обломки ребер могли легкое повредить, тогда без операции не обойтись. За вами понаблюдать надо. Где это вас угораздило такой удар в грудь получить? Обычно привозят с ранениями – пулей, осколком. А у вас непонятный случай, да-с.

Медсестра молча подала хирургу мою гимнастерку. Развернув ее, он увидел орден с отлетевшей эмалью и вмятиной от пули.

Хирург покачал головой:

– Повезло тебе, капитан. Орден-то аккурат напротив сердца был, на себя удар принял. Береги его, он тебе вторую жизнь подарил. Давно получил?

– Сегодня утром.

Врач только руками развел:

– Есть бог на свете!

После перевязки меня уложили на кровать в палате. Комнатка была небольшой, в ней стояли четыре койки. «Наверное – палата офицерская», – подумалось мне. И точно – через некоторое время в палату вошли трое раненых, вернувшихся после перевязки в процедурной.

– О, у нас новичок! Лейтенант Барышников, пехота, – представился самый молодой.

– Майор Лаптев, – пробасил раненный в руку.

– Капитан Неустроев, – сказал третий. Под халатом я не видел, куда он ранен, но левой рукой он держался за живот.

– Капитан Колесников, Петр, – представился я запоздало.

Они втроем присели на кровать, стоявшую рядом с моей, явно выказывая желание пообщаться накоротке.

– Куда тебя?

– В грудь.

– А, так это ты тот везунчик, о котором медсестра сейчас на перевязке рассказывала? Тебе, что ли, пуля в орден попала?

– Попала.

– Дай посмотреть.

Офицеры взяли со стула мою гимнастерку и стали разглядывать изуродованный орден.

– Ну, повезло тебе, капитан. Чуток в сторону – и тебе бы амба вышла.

– Самое занятное в том, что я его только сегодня утром получил. Хирург сказал – не иначе, бог помог.

Офицеры понимающе переглянулись.

– Чего только на фронте не бывает! – Лейтенант уселся на койке напротив меня. – Помню, в прошлом году осенью только я из блиндажа вышел, а туда сразу же снаряд угодил. Отделение, десять человек – в клочки, а меня лишь контузило слегка.

– Это что! – оживился майор. – У меня вот был случай – мина недалеко взорвалась, осколками каску пробило и каблук с сапога как бритвой, срезало, а на мне – ни одной царапинки. Не чудо ли? Ты, капитан, давно воюешь?