Тот самый сантехник 10 - Степан Александрович Мазур

тут же понабежали сёстры с поздравлениями, но первой невеста в белоснежном платье подняла и поцеловала племянницу. А когда следом подступили и различные спортсмены из клуба Юность, они повернулись и вместе с ней бросили букет.

Многие вскинули руки, чтобы поймать его, но первой оказалась девушка в красивом красном платье. Приглядевшись, Боря с удивлением обнаружил довольную как слон Диану, которая тут же ему подмигнула и начала ритуальный танец победительницы, отплясывая на месте.

Сам же Глобальный очень надеялся, что подмигивание восприняли за его часть. А Дашка даже ткнула в бок локтем и сказала:

— Гляди-ка, какая ловкая. Если бы здесь был футбольный скаут, он бы смело отобрал её на вакансию вратаря нашей сборной по футболу.

Не успел Боря ответит, как из ЗАГСа, теперь уже после вполне официальной церемонии вышел писанный красавец — Стасян в длинном сером пиджаке. Издали его можно было признать за снежного человека. Там одни плечи как у игроков американского футбола в форме. Но для контраста рядом была чуть полненькая, задорная розовощёкая девушка Катя, про которую сам Боря знал не так много: работает швеей у Раисы, беременна от почившего прадеда. Но раз Стасян выбрал в официальные жёны именно её, значит была не против удочерения Катёнка с Донбасса. Впрочем, Глобальный точно знал, что и Валя не против той дочки.

«Значит, дело в том, что Валя не хочет своего ребёнка, а Стасян посчитал, что очень важно застолбить ребёнка Макара Берёзовича за собой, чтобы и фамилия была и слухов не было, как бы что», — добавил внутренний голос: «Но в первую очередь роспись в паспорте нужна для создания полноценного образа семьи. А Катя ему может и своего родить потом. Было бы желание».

Решив никогда не спрашивать об этом друга, (захочет — сам расскажет) Боря заметил, как к Стасяну в первую очередь подошли братья в красивых мундирах. Которых просто не могли отпустить на свадьбу брата.

Петру Евгеньевичу Сидоренко намедни дали майора. И по этому случаю он получил новый китель. Красивый, одетый как с иголочки широкоплечий воин земли русской походил на былинного богатыря. И лишь позывной Могила немного скрашивал впечатление, но о том он гостям и посторонним не расскажет, если сами не спросят.

Тогда как Николай Евгеньевич Сидоренко недавно получил старшего лейтенанта, сделав себе за неполные полгода в разведке головокружительную карьеру. Солдату с позывным «Пёс», что вроде не вышел ростом как братья, отчаянно фартило. Тощий, малозаметный, чаще без бронежилета и каски, без опознавательных знаков изолентой свой-чужой, в простой гражданской одежде, с группой и в одиночестве, он внедрялся в тыл врага, редко покидал серую зону и постоянно брал языков. Как силой, так и смекалкой, мешая украинский с феней и щедро дополняя матами, чтобы пуще верили.

Командование почти привыкло, что его отряд постоянно угоняет у ВСУ то БТР, то танк, а к блиндажу он иначе как на трофейном мотоцикле и не возвращался. В штаб же нередко приезжал на квадроцикле. По полученным данным наводились артиллерийские расчёты, уничтожались склады с боеприпасами и схроны с командованием, где реже все звучала именно украинская речь, но хватало английского и польского.

Последний взорванный по наводке Колясика склад ГСМ наградил новым кителем и его. И всякий сразу мог заметить, что медали на парадной форме уже некуда девать.

«Скоро наискось будут вешать или к станам цеплять, как у северокорейцев», — добавил внутренний голос и тут же пояснил: «Правда мало кто знает, что у них принятое не только свои награды носить, но и те, что принадлежали отцу и деду. И глядя как на форме нет места для знаков отличия, всякий кореец видит, что перед ним представитель потомственного рода военных, которых с 1950-ых изрядно накопилось. Но кому нужна такие мелочи, когда просто можно поржать над людьми, вместо того, чтобы докопаться до истины?».

Могила пожал широченную ладонь брата первым, тут же ощерился, дополняя поздравления присказкой:

— Вступая в брак, женщина берёт фамилию мужа. И это только начало того, что она берёт…

— Да я же гол как сокол! — ответил довольный Стасян, но тут же сдал назад. — Правда, квартира уже есть и дом начал строить… Кстати, мужики, а вам участки не нужны под строительство? А то мы один соседний уже так ухайдохали грузовиками, что так и так выкупать придётся.

— Построить дом — дело, конечно, хорошее, — кивнул Могила. — Если что, давая я возьму участок. Но кто строить-то будет? Я на фронте. За строительной бригадой смотреть некогда.

— Да я сам построю, ты только деньги пересылай. Мне за работу пойдёт на стройматериалы. Да и тебе дешевле, чем бригада. А опыта у меня и так на два дома наберётся. Твой — третий будет. А план уже есть. Дом — во! — и Стасян показал большой палец, который действительно был большим при любом раскладе.

Боря слышал разговор краем уха. Но не успел удивиться, как подключился Пёс. И тут же потребовал почти в приказном порядке купить и ему участок.

— А что, раз пошла такая пьянка, то и мне берите. Да я хоть сейчас на карту тебе переведу «на ход ноги». Где три дома, там ведь и четыре, да?

— Ой, даже не знаю-ю-ю, — тут же начал изображать недотрогу Стасян. — В этом году-то точно не успеем все сразу сделать. Тут один бы успеть. Многоженцу одному очень горит. Но фундамент можно залить. Пусть отстаивается до следующей весны. Правда, Борю надо спросить. — Стасян тут же повернулся к Глобальному. — Бо-о-орь! Ты не против, если братанов через дорогу на одной улице подселю?

— Я — активно «за»! — улыбнулся застройщик. — Там всё равно шесть участков непахаными стоят. Надо только хозяев найти. А если нет хозяев, то хоть в аренду на 50 лет, но у мэрии взять. А там и строй что хочешь. По старой схеме.

— Это что же делается, мои сыночки уже дома себе в городе строят? — расслышала разговор и мать всех Сидоренок — маленькая ростиком, но трудолюбивая как муравей и жутко почтенная — Екатерина Матвеевна.

— Ну, не в городе, а за городом, — улыбнулся довольный Стасян, старательно пряча от матери трудолюбивые ладони и разбитые пальцы с медицинским лейкопластырем. — А так да, место хорошее. Туда катера даже при случае пригоняют.

— Какие ещё катера? — не понял Евгений Васильевич Сидоренко. Он же — отец Стасяна,