Офицеры-2 - Караваешникова Елена

Моторин вызвал Тоболова:

— Булат, съезди к Гайдамаку сам и очень вежливо пригласи приехать ко мне.

Шуракен принял Самосу и его команду за бандитов, что, впрочем, было нетрудно. Зная, что у этого народа не в обычае что-либо прощать, он ждал, что в ближайшее время кто-нибудь обязательно явится к нему разбираться. Поэтому, когда на его дворе появился стройный человек, похожий на молодого Аль Пачино, Шуракен даже не задал себе вопроса: кто бы это мог быть? За спиной Тоболова двигался телохранитель, как и он, одетый в дорогой костюм-тройку.

Шуракен выключил циркулярку, на которой ровнял вагонку, но не сделал ни одного шага навстречу визитерам. Он был спокоен: когда намерены убить, то стреляют врасплох, в этом случае никакой профессионализм не спасет — людей, заговоренных от пули, не бывает, — а раз пришли говорить, то всегда есть шанс взять ситуацию под свой контроль. Пока он постарался определить, не наблюдается ли в зоне тактического взаимодействия других объектов, кроме тех двоих, которых он имел в поле зрения. Чувство пространства у Шуракена было выработано специальными упражнениями (одно из них заключалось в том, чтобы определить, есть или нет люди в абсолютно темной комнате), но были такие элементарные и вполне объективные вещи, как поведение собаки и звуки: шорохи на уровне слуха кошки и даже писк злющих голодных комаров — все несло информацию. Судя по всему, визитеров действительно было только двое, кроме тех, конечно, кто остался в машине.

Тоболов не без удивления отметил, насколько фантазии Самосы и Рекса в описании их противника оказались недалеки от действительности. Высокая, мощная фигура Шуракена произвела на него впечатление. Куртка ярко-зеленого спортивного костюма — точно, Самоса упоминал именно такую упаковку — была расстегнута, под ней проступала скульптурная мускулатура груди и живота. Тоболов прикинул, что весит Шуракен не меньше сотни, при этом совершенно не раскачанный и очень стройный — резинка спортивных штанов узко сходится на мускулистой пояснице. На лоб и широкую шею Шуракена падали отросшие за полгода светло-русые лохмы.

— Булат Тоболов, — вежливо и спокойно представился Тоболов. — Я начальник охраны концерна «Буржа».

— Гайдамак.

— Господин Гайдамак, я специально приехал, чтобы передать вам приглашение нашего генерального директора господина Моторина встретиться с ним.

— Я не имею ни малейшего понятия, кто такой господин Моторин, и не понимаю, зачем мне с ним встречаться.

— Но вы, надеюсь, еще помните, что у вас вышла разборка с нашими людьми?

— А, это, значит, были ваши ребята.

— Вы расстреляли принадлежащий концерну автомобиль и нанесли двоим огнестрельные ранения. Из-за этого и у нас, и у вас могут возникнуть проблемы. Вы ведь в курсе, что врачи обязаны сообщать об огнестрельных ранениях?

— Вот об этом, пожалуйста, не беспокойтесь, у меня проблем не возникнет. Как старший лесничий, я совершенно законно владею «Ремингтоном-экс-пресс 840», официально купленном в оружейном магазине на Петровке.

— Я не сомневаюсь, что вы имеете право хранить оружие и даже применять его. Может быть, наши ребята повели себя здесь не совсем правильно…

— «Не совсем правильно» — неточная формулировка, — перебил Шуракен. — Я не против охоты, но когда стреляют по ручным оленям в загоне — это называется живодерство.

— Дело в том, что мы знаем о происшествии только со слов наших людей, а господин Моторин хочет провести объективное расследование, для этого он и просит вас приехать к нему в офис. Мы уважаем законы, если выяснится, что во всем виноваты наши сотрудники, господин Моторин не будет иметь к вам никаких претензий.

— Лично я не имею никаких претензий к господину Моторину. А если его так волнует справедливость, то пусть он сам приедет сюда и я ему расскажу, как было дело, и даже предъявлю вещественные доказательства.

Шуракен указал в сторону забора. Тоболов посмотрел туда и увидел шкуру оленя, растянутую и приколоченную гвоздями к доскам для просушки.

— Господин Моторин очень занят, ему трудно будет выбрать время для такой дальней поездки.

— Я тоже занят…

Препирались Шуракен и Тоболов долго, нудно и исключительно вежливо. Тоболов в принципе считал, что вежливость и корректность — лицо фирмы, к тому же он получил указание убедить Шуракена приехать в офис без демонстрации силы. И он не собирался уезжать, не получив согласия. А Шуракен считал, что у него нет оснований грубить человеку, который разговаривает вполне вежливо, но оснований ехать к его боссу у него тоже нет.

Переговоры зашли в тупик.

Дуст потерял к чужакам острый интерес, улегся на настил клетки и только переводил треугольные медвежьи глаза с хозяина на его собеседника. Вдруг Дуст резко повернул голову в сторону ворот и глухо заворчал.

Реакция собаки насторожила Шуракена. Он услышал, как за воротами хлопнула дверца машины. Тоболов и телохранитель тоже обернулись. Глухие, в рост человека, ворота были закрыты, никто не видел, что за ними происходит. Какой-то человек открыл калитку и вошел во двор.

— Не советую делать резких движений, — предупредил Тоболова Шуракен, решив, что, не добившись успеха разговорами, парламентарии переходят к действиям. — Вы даже не представляете, как плохо это может кончиться.

— Этот не наш, — поспешно ответил Тоболов. Человек подходил, с какой-то вызывающей и в то же время иронической улыбкой глядя на Шуракена и не замечая остальных, словно их тут и не было. Тоболов с изумлением заметил, что Шуракен, похоже, здорово испугался при виде этого темноволосого поджарого, как волк, парня. Он просто впал в шок, в столбняк, даже челюсть отвисла.

— Привет, Шур! — крикнул парень. — Хватит изображать из себя центральный персонаж картины «Не ждали».

— Ты…

Больше Шуракен ничего произнести не смог. Его руки потянулись к Ставру, Шуракен сгреб его и прижал к себе. От его объятия могли хрустнуть ребра, оно было жестким и яростным, как захват в смертельной схватке.

— Все в порядке, Шур, — пробормотал Ставр, успокаивающе похлопывая друга по спине. — Ребята, — сказал он Тоболову, — вы не думайте, у нас не принято целовать мужиков взасос, но сейчас у нас свои дела, и вам не надо на весь этот ужас смотреть.

— Конечно, это ваши дела, но и мы сюда тоже приехали не груши околачивать, — ответил Тоболов.

Шуракен наконец пришел в себя.

— Булат, я все понял про твоего босса, — сказал он. — Если ему это так надо, я с ним встречусь. А сейчас уматывайте отсюда, только сразу.

Тоболов достал из кармана пиджака визитную карточку.

— Свяжитесь со мной. — Он протянул карточку Шуракену.

— Е-мое, я думал, такое только в кино бывает!

Шуракен никак не мог выйти из состояния оглушенности. Они зашли в дом. На кухне Ставр сел на табуретку, а Шуракен ходил вокруг, машинально дотрагиваясь до него, словно все еще не верил, что это не глюк.

— Где ты все это время шлялся, скотина чертова? Ну давай, давай, Ставридас, рассказывай.

— Еще успеется, — улыбнулся Ставр, оглядывая кухню. — Эта история длинная и увлекательная. Я буду рассказывать ее тебе долгими зимними вечерами под хорошую водку в твоей замечательной норе. А где Женька?

— В Москве, она на пару дней уехала экзамен сдавать. Ты знаешь?..

— Не мечи икру, знаю. Все знаю: и что вы с Женькой муж и жена, и что отец умер.

— Все как-то само собой получилось.

— Каждому свое. С тобой у нее семья будет и дом, а я сейчас не мог бы ей дать даже крыши над головой.

— Как это? Почему?

— Дача отца была государственная, ее бы в любом случае отняли, и квартира тоже отошла в казну.

— Ни хрена себе!

— Ладно, есть более интересный разговор. Пойдем загоним во двор мою машину.

— Давай в магазин съездим.

— Не надо. Я все привез.

Увидев знакомый «ЗИС» отца Ставра, Шуракен удивился:

— Как же наш красавец уцелел? Где ты его отыскал?

— Командора надо благодарить. Он взял машину и Грея. Помнишь отцовского колли?

— Я жил некоторое время у Командора после того, как вернулся. Но тогда там еще не была ни «ЗИСа», ни Грея.

— Наверно, они тогда еще были на отцовской даче. Ставр вытащил из машины спортивную сумку.

— Хорошо, Женьки дома нет, — сказал Шуракен. — Не представляю, что было бы, если бы она вот так ни с того ни с сего тебя увидела. Она беременная.

Ставр обернулся и посмотрел со странной усмешкой, словно решая, сказать другу то, что он сейчас думает, или отбрехаться, и предпочел отбрехаться:

— Такое случается в семейной жизни.

Войдя в дом, Ставр расстегнул молнию на сумке и достал четыре бутылки водки.

— Есть интересный разговор, Шур, — сказал он, ставя бутылки на стол. — Я привез сенсационные известия о нашем бывшем шефе Ширяеве. Думаю, они тут кое-кого здорово заинтересуют.