Совок 12 (СИ) - Агарев Вадим

— Ознакомьтесь, генерал! — добродушно предложил гэбэшный цековец Данкову, — Это в дополнение к тому, что вам довели в обкоме на первоначальной встрече межведомственной комиссии.

Начальник областного УВД принял в руки злосчастную папку, будто это был не какой-то обычный канцелярский атрибут, а самая гремучая змея черножопой Африки. Открыв её, и начав читать единственную, находящуюся там бумажку, он с каждой секундой смурнел всё больше и больше.

— Иди, скажи там, чтобы мне чаю дали! — устало и уже без улыбки, велел мне Севостьянов, — И ты тоже иди, в приёмной пока побудь! — всё так же, не оборачиваясь, приказал он своему молчаливому сопровождающему.

Поймав на себе мимолётный взгляд, на полмгновенья оторвавшегося от цековской писульки Данкова, я пожал в ответ плечами и направился к выходу.

Надо сказать, что персонал генеральского предбанника вышколен был отлично. Кипяток у майора был наготове. Заварив под моим занудливо-педантичном руководством чай, адъютант добавил в стакан два лимонных полукружка и вылил столько же жестяных пробок коньяка. Халдей в майорских погонах недовольно кривился. Но я специально настоял, чтобы не сразу из бутылки и примерно, а сначала в пробку и только потом уже в стакан. Чтобы ровно два колпачка и не больше. Судя по удовлетворённому кивку севостьяновского подручного, вкусы и привычки деда за год не изменились.

— Я сам! — не обращая внимания на откровенное недовольство данковского порученца, я забрал у него мельхиоровый поднос и двинулся к двери.

Если что, находиться в приёмной безотлучно команды мне не поступало. Это раз. И лишним ушам в кабинете Данкова, по моему разумению, сейчас тоже не место. Во всяком случае, в те минуты, когда там может идти речь о моей унылой персоне. Это два.

В том, что хлыщ из генеральского предбанника или дамочка, еще совсем недавно шагнувшая за барьер бальзаковского возраста, состоят на связи у Комитета, я сомнений не имел. Для меня это было аксиомой. Вот и пусть они пока поскучают в туманном неведении. Иногда и обрывка фразы бывает достаточно, чтобы сделать вполне себе качественный вывод. Который, вовсе не факт, что будет истолкован не во вред мне. Это только с виду я простоватый юнец, а на самом деле я стар. Я очень стар, я суперстар! А потому риски такого свойства мне совсем ни к чему.

Кстати, второго стакана с чаем на подносе не было и это не очень хорошо. Данков обязательно этой мелочью оскорбится. Если не сейчас, так потом. Когда всё уляжется и разрозненные мелочи, как кучи дерьма весной, повылазят из-под тающих сугробов. Товарищ генерал обязательно проанализирует все детали, не исключая самых мелких. Не спеша и очень методично. И эта мелочь тоже без внимания не останется. Более того, она его царапнет. Ну да не я заведую генеральским буфетом и потому не ко мне его претензии. А вот майору, в индивидуально пошитом из генеральского сукна мундире, обязательно достанется. Потому что это косяк. И почти незаметный, но щелчок по носу. По самому, что ни на есть, генеральскому. И в кабинете, где он не какой-то там гость, пусть, и очень важный, а единоличный и полноправный хозяин.

Размышляя таким образом, я вошел в святилище, в котором два генерала, и тот, и другой людоедских войск, о чем-то мирно беседовали. Впрочем, один из них мог и не знать о том, что его собеседник тоже имеет право на галифе с двумя широкими полосами вдоль штанин. А, может, и знает уже. Это смотря, что там в бумажке про деда написано.

— Принёс? Молодец! — похвалил меня Севостьянов, забирая с подноса подстаканник с чаем в аля-хрустале. А, может, и в хрустале. — О-о-о! — с неподдельным удовольствием причмокнул цэковский дед губами, — Толковых офицеров воспитываете, генерал! Молодец, запомнил! — последние два слова он произнёс, обращаясь ко мне.

— Ты садись, Сергей, у нас с твоим руководством от тебя секретов нет! — немного напыщенно, но, даже не стараясь выглядеть искренним, заявил Григорий Трофимович. — Ты ведь уже в курсе, что есть мнение представить тебя к государственной награде?

Я предпочел сознаться, что в курсе. Поскольку почти не сомневался, что дед уже всю подоплёку знает.

— Да, Владимир Алексеевич, чтобы было понимание, Корнеева еще в прошлом году, за неоценимую помощь в раскрытии мясокомбинатовского дела к Красной Звезде представить хотели! — отхлебнув чайку, неспешно пророкотал цековский ревизор, — Но ты не поверишь, этот недоросль по своему глупому малолетству упёрся и не захотел! Представляешь⁈ Обошелся досрочным званием, он тогда в младших лейтенантах ходил.

Проговаривая мою историю, Севостьянов смотрел на меня с сожалением. Как на глуповатого, но пока еще полезного ему племянника своей третьей жены-покойницы.

— Даже в Москву его к себе звал, но и тут он моего предложения не оценил! — трёхзвёздный генерал отставил от себя пустой стакан, — Вот скажи мне генерал, много в твоём Управлении идиотов, подобных Корнееву найдётся, чтобы от такого предложения отказались? — насмешливо хмыкнул дед, глядя на Данкова.

— Думаю, что таких вообще не найдётся, товарищ генерал-полковник! — хмуро покачал головой начальник областной милиции, — Ты меня, конечно, извини, Корнеев, но ты же вроде не дурак? — он всё так же неулыбчиво, но очень внимательно всмотрелся мне в лицо. Видимо пытаясь понять, в чем тут подвох.

— Так точно, товарищ генерал, не дурак! — я постарался быть убедительным, заверяя своего главного милицейского начальника в своей адекватности, — Просто меня тогда сильно по голове стукнули. Когда я по мясокомбинату работал, — попытался я хоть как-то объяснить свой нелогичный отказ от подарка судьбы.

— Тётка у него здесь, вот он и не захотел её бросать! — решил мне помочь Севостьянов, — Ладно, дело то прошлое, бог с ним! Ты в приёмной меня подожди, — повернул он ко мне голову, — Нам с генералом кое-что обсудить надо!

Я молча поднялся и ступая по толстому ворсу красной дорожки зашагал в сторону двери. Поднос и чайные причиндалы, само собой, не прихватил. Даже и не думал этого делать. Дабы ни у кого из присутствующих не отложилось в памяти, что я обслуга. Служить то я рад, а вот прислуживать, это вам шиш с маслом!

Отступление. Генералы.

— Ты вот, что… — достал из кармана жестянку с монпансье москвич и забросил в рот леденец. Данкову сладкой жизни Севостьянов предлагать не стал, — Скажу прямо, ты меня можешь не опасаться! В сводном заключении мы, конечно же, отразим отдельные недочеты по линии УВД, это не обсуждается! Ты не первый год в генералах и сам понимаешь, что по-другому тут быть не может! Но в целом твоё Управление будет упомянуто положительно.

Старик прислушался к откликам своего организма и решительно спрятал жестяную коробочку в боковой карман пиджака.

— Прокуратуре и особенно городской, тут да, им достанется по всей строгости. Вплоть до оргвыводов с участием их Генерального. Смею полагать, что и в обкоме кое-кто своих кабинетов лишится.

Московский инквизитор смотрел на областного полицмейстера добродушно и даже как-то с едва заметной насмешкой. Но рослый мужик в серо-синей форменной рубашке, с давно забытым омерзением чувствовал, как холодные капли скатываются по хребту на пояс брюк и на резинку простых сатиновых трусов. Которая была уже ощутимо мокрой.

— Скажи спасибо этому лейтенанту, Данков! — вроде бы улыбнулся москвич, — Это ведь он тебя спас! Потому что твой подчинённый. Местные чекисты всё одно про ваших обкомовских пидарасов рано или поздно отписались бы на самый верх. И совсем не обязательно, что только своему Председателю!

Генерал-полковник Севостьянов покрутил шеей и болезненно поморщился.

— Ты понимаешь Владимир Алексеевич, о чем я⁈ — гримаса московского деда по-прежнему была полувесёлой и слегка насмешливой. А вот глаза его испускали жуткий, пронизывающий сознание холод наставленного оружейного ствола.

Володя Данков однажды очень хорошо запомнил это ощущение. Еще бегая рядовым опером по нарезанной ему «земле» Замоскворечья, Данков однажды встретился взглядом со стволами обреза. Который был в руках бандита и убийцы Жоры Зубова. Он, Данков, тогда чудом остался в живых. Спасло то, что патроны у Жоры были снаряжены жаканами. Будь в них картечь или того веселее, дробь, кишки молодого опера Володи, были бы мелко нашинкованы и густо перемешаны с их содержимым. А так две свинцовые блямбы просто просквозили мимо. Почти мимо. Всё обошлось вовремя наложенными швами и куском вырванной из лейтенантского тела плоти.