Галерея «Максим» - Олег Рой

– А где ваш учебный театр? – поинтересовался Илья.

– Большой Гнездниковский переулок, дом десять. Это в двух шагах от Пушкинской площади, по левой стороне, в сторону центра.

Илья приехал в театр, где действительно шла репетиция его самой любимой из комедий Шекспира «Много шума из ничего». Но ему не повезло. Смуглый юноша, игравший, судя по костюму, стражника, сообщил, что Лены Гороховой сегодня нет.

– Лена в этом спектакле не играет. Она в «Поздней любви» занята и, кажется, еще в «Таймыре»…

– И когда же они будут репетировать?

– Так «Позднюю любовь» уже показывают. Посмотрите внизу, там должна афиша висеть.

Афиша действительно обнаружилась, согласно ей «Позднюю любовь» давали через два дня. Недолго думая, Илья направился в кассу и купил билет.

На спектакль он, к великому своему сожалению, немного опоздал. С утра над столицей разыгрался снегопад, и к вечеру улицы так завалило, что не пройти, не проехать, а он сдуру сел в такси, вместо того чтобы спокойненько ехать на метро… Ну и, конечно же, застрял в пробке. И когда, стараясь как можно меньше шуметь, вошел в зал, действие уже было в разгаре.

Давно Илья не получал такого удовольствия от посещения театра. В детстве и юности он был большим поклонником сценического искусства, особенно любил Театр имени Вахтангова, «Ленком», «Таганку», Театр имени Маяковского и ТЮЗ, где пересмотрел чуть не весь репертуар благодаря тому, что у мамы была возможность доставать билеты на дефицитные спектакли. Но последние годы он почти перестал ходить в театр – все как-то изменилось, и не в лучшую сторону. И актеры стали хуже, и с современными режиссерскими трактовками он был не согласен, особенно с так называемым новаторством, когда классические пьесы пытаются «осовременить», превращая в нелепый фарс.

Здесь все было иначе. И постановка почти полностью в старых традициях, и великолепная игра ребят, каждый из которых буквально вкладывал душу в жизнь своего персонажа. Особенно понравилась Илье исполнительница роли Людмилы, высокая белокурая девушка с большими выразительными глазами, которая была на сцене настолько естественна и убедительна, что в некоторых моментах у него на глаза наворачивались слезы и он торопливо вытирал их, стыдливо оглянувшись – не заметил ли кто?

Угадывать, какая из актрис была подругой его сына, Илья даже не стал. Почему-то сразу понял, что это исполнительница роли купеческой вдовушки Лебедкиной – очень смазливая крашеная блондинка, кокетливая и немного вульгарная, в голосе которой иногда слышались неприятные визгливые нотки. Конечно, Максим западал именно на таких девиц, тут и думать не о чем. И сколько бы Илья ни убеждал себя, что сама девушка может оказаться совсем не такой, как ее персонаж, в глубине души уже потихоньку копилась неприязнь к ней.

Когда спектакль закончился и аплодисменты утихли, осталось впечатление удивительной чистоты, радости, надежды и, как ни пафосно это звучит, просветления. «Наверное, когда древние греки говорили о катарсисе, они имели в виду подобное чувство», – подумалось Илье. Дождавшись, когда большая часть зрителей разойдется, он тихонько поднялся по ступенькам и, никем не замеченный, прошел за кулисы.

Ему тут же попался на глаза полноватый круглолицый паренек, который просто великолепно, на его взгляд, играл Дормидонта, недалекого и простодушного брата главного героя. Илья похвалил его игру, отчего парень покраснел до корней волос, и спросил, где он может найти Лену Горохову.

– Пойдемте, я вас провожу, – отвечал Дормидонт, который, как тут же выяснилось, на самом деле звался Денисом.

Илье всегда нравилось бывать за кулисами. Казалось, что одним своим приходом сюда ты приобщаешься к удивительному и таинственному миру – и это какое-то особенное чувство, чувство волшебства, которое обычно испытываешь только в детстве, а потом забываешь.

– Вон она, – Дормидонт-Денис указал на двух девушек в конце коридора. Одной из них была Лебедкина – что ж, значит, он угадал правильно. Рядом с ней шла исполнительница роли Людмилы.

Илье не очень хотелось разговаривать с девушкой, которая ему так не понравилась, но альтернативы не было. Пришлось подойти к ней:

– Добрый вечер. Ведь это вы Лена Горохова?

И вдруг услышал сбоку мелодичный голос Людмилы:

– Нет, Лена Горохова – это я.

Для разговора они выбрали небольшое уютное кафе рядом с Пушкинской площадью. Усевшись за столик и осторожно рассматривая свою визави, Илья заключил, что вблизи она выглядит не менее привлекательно, чем со сцены. Единственное, что его удивило, – Лена оказалась старше, чем он думал. Он предполагал увидеть перед собой ровесницу Макса, а ей явно было года двадцать три – двадцать четыре, никак не меньше.

– Мне нравится, что музыка здесь всегда тихая, – чуть смущенно проговорила Лена, видимо, стремясь заполнить неловкую паузу. – Не мешает разговаривать. Терпеть не могу, когда музыка бьет по ушам и приходится ее перекрикивать.

– Правда? – удивился совпадению Илья. – Я тоже этого очень не люблю. Что будете заказывать, Лена?

– Минеральную воду без газа.

– Всего-то? Неужели вы не хотите поесть? Ну, или хотя бы десерт? Готов спорить, что вы сегодня целый день ничего не ели.

– Ошибаетесь – ела, – улыбнулась девушка, и Илья невольно отметил про себя, какая у нее светлая, обаятельная улыбка. – Вы же, наверное, знаете о моем положении? Если я перестану есть, это плохо отразится на ребенке. Поэтому я стараюсь питаться регулярно. Ну, по возможности, конечно. Не всегда получается.

Она сама так легко и непосредственно затронула щекотливую тему, что Илья был бесконечно благодарен ей. Он еще полчаса бы ходил вокруг да около, не решаясь назвать вещи своими именами.

– Скажите, Лена, а вы… Вы твердо решили оставить ребенка?

Она кивнула.

– Наверное, уедете с ним в свой родной город? Вы ведь откуда-то с Урала?

– Из Магнитогорска. Но домой я не поеду. Мои родители… Нет, вы не подумайте, они замечательные люди. Просто уже пожилые, усталые… К тому же мама никогда не верила, что у меня что-то получится – с жизнью в Москве, с актерской профессией… И если я вдруг приеду к ним – без мужа, с ребенком на руках… – она замолчала.

– Понимаю, – кивнул Илья. – Вы не хотите травмировать своих родителей.

Лена взглянула на него с благодарностью.

– Да, это именно так.

– Но тогда как же? Как же вы будете?..

– А я уже все продумала. Видите ли, Илья Сергеевич, такой уж я человек не в меру рассудительный. Но что делать, жизнь научила… В общем, ребенок родится в конце июня или в начале июля. К этому времени я уже закончу академию и получу диплом. Из общежития придется съехать, но я буду снимать комнату. Я много работаю, и у меня есть накопления, небольшие, но на полгода можно растянуть, если не шиковать. Конечно, об актерской карьере придется забыть, но я надеюсь, что это только на время. А для начала устроюсь нянечкой в ясли. Это, конечно, копейки, но зато я смогу целый день быть со своим малышом и при этом хоть что-то еще и зарабатывать…

Илья слушал Лену и восхищался. Сколько здравого смысла, сколько мужества и душевной красоты в этой девушке! И тут же мелькнула мысль – плохо же он знал своего сына… Если Максим влюбился в такую девушку, значит, не таким уж раздолбаем он был… Впрочем, сейчас уже поздно об этом думать.

– Скажите, а Максим знал?.. – спросил Илья после недолгого молчания.

Лена поняла и отрицательно мотнула головой.

– Нет. Мы с ним расстались раньше, чем я сама об этом узнала. И не успела ему сообщить…

И снова пауза. Но вот что удивительно – их обоих молчание не тяготило. Несмотря на то что они только сегодня увиделись впервые, было такое чувство, будто они знают друг друга уже много лет. Так давно, что вовсе не обязательно заполнять паузы словами. Можно просто молчать – и при этом быть рядом, вместе.

– Знаете, Лена, – снова заговорил Илья, – так получилось, что мы с Аллой разводимся. По большому счету, я давно понимал, что мы с ней не пара. Жили вместе как-то по привычке… Ну и из-за Максимки, конечно, это, пожалуй, было главное. И когда он погиб… Точно что-то рухнуло, понимаете? Мы оба вдруг осознали, что нас ничего больше не держит вместе. Ну и расстались. Наверное, это не очень хорошо, но я испытал чувство облегчения. Больше не нужно врать… Нет, не ей. Самому себе. Это так тяжело – врать самому себе. И противно.

– Я знаю, – тихо сказала Лена.

Илья спохватился:

– Извините, пожалуйста. Сам не знаю, что на меня нашло… У вас своих забот хватает, а я вас еще своими проблемами гружу.

– Так и грузите, – улыбнулась Лена. – Это даже очень хорошо. Когда знаешь, что ты не одна такая проблемная на свете, то сразу пропадает желание забиться в угол и жалеть себя.

– Наверное, вы правы, – согласился он. – Но я все-таки закончу с нытьем и перейду к делу.

– К делу? – она взглянула удивленно.