Нужный (СИ) - Руслан Ряфатевич Агишев

— Потерпи, потерпи… Все вернется, обязательно вернется…

Старик вновь скрипнул зубами, не в силах сдерживать тот внутренний огонь, что бушевал в нем. Времени становилось все меньше и меньше, чтобы все вернуть назад. Виктория уже испытывала жуткие перепады настроения: то мило улыбалась, то страшно скалилась, то во весь голос хохотала, то рыдала навзрыд. Все это перемежевалось случаями, когда онамногими часами лежала пластом и даже не делала попутки пошевелиться. И с каждым часом все становилось все хуже и хуже. И еще немного, и изменения станут необратимыми.

— Потерпи, моя девочка…

Его лицо повернулось к окну, и выжженные глазницы уставились в сторону солнца.

— Потерпи…

* * *

Зарубин плотно прикрыл входную дверь и, спустившись с высокого крыльца, остановился. Глаза, не отрываясь, смотрели на старинную вывеску семейной клиники «Частная практика доктора Зарубина», которая верой и правдой служила и его деду, доктору Емельяну Зарубину, и его отцу, доктору Артемию Зарубину, и его самому. Жители всего квартала поколениями приходили сюда со всеми своими болезнями, а после излечения долго благодарили. А вот теперь все закончилось…

— Эх, — тяжело вздохнул мужчина, сминая драповую кепку в руке. Тяжесть в груди была такая, что выть хотелось. — Вот и все. Была клиника, да и сплыла.

Сегодня последний день, когда он должен внести выплату по закладной. В свое время занимал в частном банке для ремонта клиники и закупки оборудования, да так и не смог до конца расплатиться.

— Права все-таки Лизонька, что никакой из меня руководитель. Лечить могу, а денежные дела вести нет… Эх, надо было дураку хорошего управляющего нанимать, когда клинику в наследство принимал.

Конечно, его супружница права: сердобольный он слишком. В частной практике ведь заработок главное, а не лечение. Это любой доктор, что на вольные хлеба вышел, скажет. Зарубин же во главу всего лечение больных ставил. Оттого и расходы у него во всем внушительные выходили. С больного лишнего не спрашивал, а, наоборот, сам нужные лекарства выдавал. При лечении никогда на кошелек, чины и звания не смотрел. Часто с улицы страждущих подбирал и в клинику приводил. Недавно вот так спас девочку, у которой было магической истощение…

Таким вот он был вымирающим зверем, каких уж и не встретишь среди врачей.

— Иди, дружок, иди, а то к сроку опоздаешь, — сзади тихо подошла молодая женщина в строгом платье и темной шали. Лизавета о времени напоминала. Ведь, деньги он брал около полудня, а, значит, вернуть должен примерно во столько же.

Словом, нечего было стоять здесь перед клиникой и слезы лить. Сделанного все равно уже не воротишь. Нужно было быстрее идти в банк и писать отказную бумагу, чтобы пени не стали начислять. Они ведь там так хитро договор займа составили, что просрочкой посчитали даже не день, а час.

— Иду, Лизонька, иду.

Виновато улыбнувшись, мужчина пошел ловить извозчика. Ведь, до банка был не близкий путь. У самых императорских пристаней находился, на отшибе. Пешком туда добираться, ноги сотрешь.

— Вот же незадача, — бормотал он, то и дело взмахивая рукой. Пытался, внимание к себе привлечь. — Все мимо и мимо. Куда они все так несутся⁈

Придерживая большой коричневый портфель из телячьей кожи, Зарубин припустил по улице так быстро, как только мог. Может дальше получится извозчика поймать.

Больше двух верст бежать пришлось. Взмок, как цуцик, пот рекой лился. Уже едва ноги волочил, того и гляди без сил свалится.

— Боже, сдохну сейчас, — шатаясь, Зарубин оперся на каменную стену из розового гранита. Чувствовал, что вот-вот выплюнет свою легкие. — Тяжко-то как…

И в этот самый момент его, к счастью, заприметил извозчик, заросший по самые брови черной бородой. Детина тут же залихватски свистнул и обрадовано загоготал. Похоже, давно клиента ждал.

— Садись, господин хороший! Сенькой меня кличут. Почитай уже, пятеро годков по столице людей вожу. Куды скажешь, туды и поедем, — голос у извозчика оказался густой, тяжелый, давящий. — Куды, говоришь? К пристаням? Гривенек давай. На самую окраину ехать.

Получив серебристую монетку, бородач гаркнул на свою лошадь, пуская ее вскачь. Так с места рванул, что у Зарубина едва шапка с головы не соскочила. Еле-еле успел ее схватить.

Но все равно не успел. Когда в банк вбежал, большие часы на стене уже показывали час дня с небольшим. Опоздал, без вариантов.

У управляющего при виде Зарубина тут же на губах зазмеилась ехидная улыбка. Похоже, уже начал барыши подсчитывать. Толстыми губами стал причмокивать, довольно вздыхать.

— Ай, как нехорошо, господин Зарубин! — управляющий вышел ему на встречу, вскидывая пухлые ручки. — Что же вы так опаздываете? Нельзя так к финансам относиться. Денежки ведь требуют самого серьезного к себе отношения. А вы?

Банкир несколько раз внушительно ткнул пальцем в сторону часов, большая стрелка на которых неумолимо ползла к двум часам по полудня. Все было ясно без слов: он опоздал.

— Вы, господин Зарубин, нарушили одно из условий договора займа и теперь тело долга выросло за счет пени. Надеюсь, вы понимаете, что мы истребуем все до самого последнего рубля через суд, — все это управляющий высказал повелительным тоном. Он уже и не скрывал своего настоящему отношения. Всем видом показывал, что он здесь хозяин положения.

Доктор со вздохом кивнул. Конечно, понимал. С клиникой теперь точно придется распрощаться.

— А я думаю, что вы меня не понимаете. Ваш долг с этого полудня вырос вдвое. Да, да, именно так — вдвое! — улыбка у банкира стала еще шире. Видно было, что ему это доставляло настоящее удовольствие. — Вы разве не читали договор? Плохо, очень плохо, господин Зарубин. Нужно очень внимательно читать такие документы. Это очень важно. А вы все со своими клистерами и градусниками возитесь…

У Зарубина потемнело в глазах. Он вцепился в край массивного дубового стола, чтобы не свалиться на пол. Получается, его опять обманули. Подсунули бумаги с кабальным договором на получение займа. А он, дурак, тогда был на седьмом небе от счастья. У него даже вопросов не возникло, почему ему так быстро утвердили его займ. Радовался, что сможет родовую клинику расширить, нанять еще персонал, обновить оборудование, лечить еще больше людей. Господи, что он наделал…

— … Вы меня слышите, господин Зарубин?

Доктор открыл глаза и увидел перед собой довольное лицо банкира, которое едва не светилось от счастья.

— Я говорю, что очень переживаю за вас с Елизаветой Петровной, — управляющий облизнул губы. — Что вы теперь скажете вашей супруге? Как объясните такое несчастье? А ведь Елизавета Петровна особо очень чувствительная, переживательная, — голос у него почему-то задрожал. — Она такого никак