Где деревья достают до звезд - Вандера Гленди

— Ничего себе! — не удержавшись, восхищенно воскликнула Джо. — В жизни не видала такой красоты!

— О, я все детство провел в этом домике. Мы с отцом построили его, когда мне было лет семь. Видишь, специально использовали бревна, чтобы не повредить дереву. — Он направился к лестнице, опоясывающей дуб, и ткнул носком сандалии в нижнюю ступеньку. — Все еще крепкая, не подгнила, смотри!

— Урса знает об этом домике?

— Конечно! Ей очень нравится лазать туда. Собственно, там она и пряталась от моей мамы, когда я уезжал продавать яйца.

— Удивительно, что она не просилась поехать с тобой.

— Конечно, просилась!

— А почему ты ее не брал?

Гейб повернулся к Джо:

— Ты когда-нибудь думаешь головой?

— Ты о чем?

— Представь себе, я боялся брать ее с собой на дорогу! Вдруг тот, от кого девочка сбежала, проедет мимо и увидит ее? Тогда мне пришлось бы позволить ему забрать Урсу, и я мучился бы до конца дней.

— М-м-м, ну да, в этом есть смысл.

— Вот именно! Но ты-то с ним не дружишь. Со смыслом.

Слышать это было обидно, но у Джо не осталось сил придумывать колкий ответ.

— Как я могу дружить со смыслом, если я околдована инопланетянкой? — жалобно спросила она.

Гейб возмущенно открыл рот, но, увидев ее лицо, смягчился.

— Ты не поверишь, — продолжала Джо, — но до встречи с нашей звездной девочкой я была самым разумным человеком на земле. Рассудочным, до противного педантичным.

— Я тебя понимаю, — неохотно отозвался Гейб. — Меня тоже постоянно атакуют даже не волны, а настоящие цунами из кварков. С тех пор, как появилась Урса. — Он протянул руку: — Ладно, лезь первая. Я пойду сзади, подстрахую тебя.

Джо не нуждалась в помощи, но, расценив жест Гейба как шаг к примирению, ухватилась за теплую ладонь. Она полезла вверх по лестнице и снова почувствовала его руки — теперь у себя на талии. Гейб легонько страховал ее, направляя вверх. Что это: обычная вежливость хорошо воспитанного человека или ему так же хочется прикоснуться к ней, как и ей к нему? Судя по собранным ею ранее оперативным данным, скорее первое, чем второе, решила Джо.

Перила были прочными, но ступеньки немного шатались, поднимаясь на опасную высоту, и последние несколько метров Джо преодолела с некоторой дрожью. Наконец она добралась до верха и шагнула на площадку перед домиком. Большой дубовый сук разделял внутреннее пространство на две части. Справа между стеной и стволом дерева был подвешен небольшой гамак, а слева стояли маленький стол, сделанный из деревянного ящика, и такая же табуретка. Сверху открывался вид на дорожку, по которой они пришли, а в другую сторону — на лес и живописный овраг. Джо посветила фонариком вниз, представляя себе Гейба в детстве — повелителя этого сказочного королевства.

— Как странно! — раздался его голос у нее за спиной.

Джо обернулась. Фонарь Гейба осветил поверхность стола: два карандаша, раскрытую книгу сказок и несколько листов белой бумаги, прижатых небольшими камешками с кварцевыми вкраплениями. Тысячи крошечных кристаллов отражали свет фонаря. Урса обожала собирать такие камни.

Джо вгляделась в рисунки на столе: карикатурное изображение скачущей лягушки, вполне натуралистичный портрет новорожденного котенка и еще один рисунок, который Гейб вытащил из-под двух первых. На нем была изображена прямоугольная могила, закрашенная черным карандашом. Над ней возвышался белый крест. А рядом Урса вывела «Я люблю тебя!» и «Прости!».

— Ой, смотри, в могиле лежит человек, — пробормотала Джо.

— Вижу. — Гейб поднес листок ближе к глазам.

Урса нарисовала лежащую на спине женщину с закрытыми глазами и волосами до плеч, а затем закрасила ее черным карандашом.

— Господи Иисусе, — выдохнул Гейб. — Ты думаешь то же, что и я?

— Кто-то близкий умер, и она осталась на свете одна.

Он кивнул. Джо взяла из его рук рисунок:

— А почему она написала: «Прости!»?

— Не представляю себе… Даже мурашки побежали, — признался Гейб.

— Только не говори мне, что эта малышка убила свою мать.

— Откуда нам знать, что случилось? Вот поэтому тебе и следовало сразу же отвезти ее в полицию.

Джо положила рисунок на стол:

— Знаешь, мне надоел твой менторский тон. Ты ведь сам предложил оставить ее — «повременить, пока она доверится нам и расскажет правду». Забыл?

— Ну вот, ты снова в своем репертуаре.

— В каком еще репертуаре?

— А в таком: вместо того, чтобы решать проблему Урсы, нападаешь на меня.

— Да ты и сам избегаешь решения проблемы не меньше моего, — огрызнулась Джо. — Взял и выбросил нас за порог, как двух подзаборных кошек, с которыми тебе надоело возиться. Впрочем, к кошкам ты относишься гораздо лучше.

Он возмущенно схватил ее за руку:

— Это гадко — так говорить! Гадко!

— Гадко так поступать!

— А что мне было делать?! Мы с тобой и так уже в самой настоящей… заднице, если хочешь знать. Да, именно так! Ты что, вообще ничего не понимаешь, Джо? Нас же арестуют за похищение ребенка! Мы сядем в тюрьму. Ты этого хочешь?

Джо не сводила с него глаз.

— Ты же не потому бросил нас, правда?

Он не смог выдержать ее взгляд и отвел глаза, и его смущение сказало ей гораздо больше, чем любые слова. Увидев, что Джо все поняла, он повернулся, собираясь спуститься с дерева.

Джо импульсивно схватила его за руку:

— Не надо!

Гейб взглянул на нее, пытаясь сохранить равнодушное выражение лица:

— Что не надо?

— Не надо так делать. Не закрывайся от меня створками, как моллюск в раковине. Мы должны поговорить о том, что между нами происходит.

Деланное равнодушие на лице парня сменилось испугом. По крайней мере, он понимает, к чему она клонит, решила Джо.

— Разве мы не можем быть честны друг с другом?

Гейб отшатнулся, вырвав руку:

— Я был с тобой честен: я псих. У меня не все в порядке с головой, ты сама видела.

— Никакой ты не псих!

— Неужели? — Он скрестил руки на груди. — В свои двадцать пять лет я вообще ни разу не был с женщиной, поняла? Вот какой я псих.

— Очень умно придумано, — бросила Джо.

Гейб с изумлением взглянул на нее.

— Я говорю, хорошо придумал, — повторила Джо. — Ты напоминаешь мне Урсу. Возводишь стены со всех сторон вокруг своего неприступного замка! Никого не пускаешь, даже тех, кто сражается на твоей стороне.

— Что за дурацкая аналогия?

— Я тебя вижу насквозь. Конечно, ты надеялся шокировать меня своим признанием: как же так, ему двадцать пять, а он ни разу не спал с женщиной! Ты просто хочешь меня оттолкнуть. И точно так же козыряешь своей болезнью — лишь бы я не подходила слишком близко!

Плечи у Гейба напряглись, и он невольно покосился в сторону лестницы.

— Что, снова готов сбежать? Может быть, хоть раз не станешь мчаться прочь от проблемы сломя голову?

— Нам надо найти Урсу, — пробормотал Гейб.

— Это все, что ты можешь сказать?

— А чего ты от меня ждешь?

Джо снова посмотрела на рисунок Урсы. В темном прямоугольнике закрашенной могилы вместо мертвой женщины она увидела ящик с пеплом матери, который ей выдали в крематории. Она выполнила последнее мамино желание — развеяла ее пепел над белыми гребнями волн озера Мичиган, — но не смогла расстаться с ящичком, устланным остатками бледного пепла, хранившего молекулы маминого тела. Она и сейчас держала его дома, в тумбочке около кровати. А внутри у нее с тех пор поселилась пустота — там, где когда-то жила материнская любовь, где обитала ее собственная женская сущность.

Гейб тоже пристально разглядывал рисунок.

— Пойми, я же боюсь не меньше твоего, — тихо сказала Джо.

Гейб поднял на нее взгляд.

— Помнишь, ты говорил о коллективных человеческих страстях, которые обрушиваются на душу? И о том, как сложно их выдерживать? Может, ты имел в виду, что просто боишься обжечься, если подпустишь кого-то поближе?

Он молчал. Впрочем, что он мог сказать, если ни разу никого к себе не подпускал?