Друзья контролера (СИ) - Александр Короленко

Пашка направился к «Наварре», прошёл несколько метров, краем глаза наблюдал за ним, и внезапно из его спины вылетели куски развороченных броне - пластин с «Берилла» вперемешку с облаком из крови из мяса, я услышал приглушённый «Думм», стреляли явно издалека, я никого не чуял на «радаре». Парня даже не откинуло назад, настолько мощнейшим было попадание, прошило как лист бумаги иголкой. Упал лицом вперёд, лишь кровь ковром под ним.

- За машины, к бою! – ору, сердце бешено колотится, спрятался за колесом «Ивеко», сорвал с рабочего места Семёновича, тот в шоке, ничего не понимает, глазами ищу Машу, мля, где она, нигде не вижу.

- Откуда стреляли? – орёт Мишка, на глазах слёзы, затаился за джипом, сидит, дрожащими руками передернул затвор на «калаше».

- Не высовывайся! – ору ему, слышу ещё один «думм», Ниссан сотрясло от попадания, в борту дырень, парень вообще залёг на землю, и смотрит с ужасом на меня.  Тётя Света, до этого стоявшая у микрика, спряталась за ним, тоже залегла, видя такую картину.

«Думмм», и я услышал звук падения, обернулся на него…

Увидел в чёрно – белом цвете лежавшую на асфальте Машу, дыра в груди, рядом большой плюшевый медведь… Вышла из магазина и попала под выстрел. Её, в отличие от Пашки, уложило на спину, встретился с ней глазами, пытается улыбнуться мне, кровь течёт изо рта, из месива на груди и из под броне костюма по земле. Потом её лицо расслабилось, и я понял, что это конец.

     Заорал так, что чуть не лопнули жилы, слёзы из глаз, мой разум не верил в то, что видели глаза. Я кинулся к ней, и тут в доли секунды я стал центром той объёмной проекции, как при последней встрече с Воропаевым. Она возникла из ниоткуда, подключила меня к ребятам из моей группы, каким – то бедолагам, спрятавшимся в подвале, и поедающим сладковатые огурцы из трёхлитровой банки, группе рыжего, залёгшей за своими микриками, он смотрел на нас, и ему было искренне жаль наших погибших, я отчётливо видел его стремление помочь, и жгучее чувство бессилия перед таинственным снайпером.

     Но самое главное -  я подключился к Стрелку. Он сидел в пустой квартире на верхнем этаже двенадцатиэтажного дома, в паре километров от магазина, и мы у него были как на ладони, я смотрел на нас его глазами через прицел, видел, как трепыхалось на ветру ухо Машиного медведя, себя самого, рядом с трупом любимой, от меня исходили синие разряды, уходящие в воздух, и остальных членов нашей группы, с ужасом смотрящей на меня. И всё это за доли секунды. Я заставил снайпера отложить неизвестную прежде мне, весьма огромную винтовку на сошках, и скинуться вниз головой из окна. Я уже просканировал его, и знал в чём был мой прокол. И виноват во всём был только сам.

 Вышел из проекции, сделал шаг к Маше, и вырубился.

                                  ГЛАВА ПЯТАЯ.

- Вроде в себя пришёл! – услышал я голос Марии Дмитриевны.

Открыл глаза, лежу в нашей с Машей комнате. Подскочил, на меня смотрят три пары глаз – Петра, Даши и её мамы.

- Где она!

- Лучше тебе лечь! – сказал контролёр. Помолчал немного, не зная с чего начать. У женщин глаза на мокром месте, жалость в них и сострадание.

- В подвал мы их пока положили, сейчас похороним, тоже хочу попрощаться, скоро же надо в парк! – произнёс тихим голосом Пётр

- Прости за Пашку твоего, не уберёг! – сказал я Даше, вставая с кровати.

- Да, жаль его, но не мой он! – железным тоном как отрезала девушка. – После того, что он сделал ночью, не мой! – и её глаза блеснули сталью. Вот где характер!

Я поднялся, и шатаясь, направился в подвал, тошнило, кружилась голова, но я боролся с липкой слабостью как мог, каждый шаг отдавался болью по телу.

Их положили рядом, тут же на полу сидели ребята, тётя Света, так и не снявшая броне костюм, пулемёт при ней, сидит, лицо суровое, по щекам слезинки следы режут. Мишка наоборот, весь в слезах, держит руку друга в своей руке. Увидели меня, встали, сказали крепись, потрепали по плечам, и удалились.

    Я присел рядом с телом любимой, её укрыли покрывалом, снял его с головы. Лежала с закрытыми глазами, как спала. Накатили слёзы, сдерживал их, как мог, но безрезультатно. Сидел, в голове пустота, как во сне, гладил её волосы. Почувствовал на себе взгляд пленного грушника, посмотрел на него – тот отвёл глаза. От него чувствовалась досада, что погибла совсем молодая красивая девчонка, а вот на Павла ему было наплевать, даже рад этому обстоятельству, как никак, мы его враги.

- Соболезную утрате, Лёх! – буркнул из своего угла глухим голосом.

- Да неужели? Вроде как твои исполнили! – ответил ему, кивнув на тела. И как не было странно, к нему лично я зла не испытывал.

- Да не, братуха, не мои –произнёс, сплюнув на пол, и посмотрев на меня Разудалов. – Бэрримор далеко не из нашей конторы.

- Какой Бэрримор?

- Стрелок, который их положил, позывной его такой. Ты лихой парень, раз смог его завалить.

- Откуда такие сведения? – я вплотную подошёл к пленному.

- Вон, в другом углу лежит! – тот показал на какую –то кучу в дальнем тёмном углу.

Подошёл ближе, и точно, лежит тот стрелок, рядом его винтовка. Вернулся к Маше, и долго сидел рядом….

       Вышел на улицу и подошёл к Петру.

- Я засёк твой импульс, подключился к нему, странно, человек не может такого сделать… - сказал контролёр. – И подключился к нему, видел то, что и ты. Когда ты вырубился мы поехали к вам, помогли, чем надо… Я того стрелка тоже взял с собой. Показал его пленному, тот узнал, хоть и говорил обратное. Разъяснил Разудалову, что от нас тайны не спрятать, показал ему пару фокусов, может зря, конечно, да уже какая уже разница…

- Ты понял, в чём я прокололся? – спросил его хриплым голосом, во рту засуха.

- Не ты, а мы. Да, теперь знаю, что в «Бериллах» стоят не активированные маячки на случай ранения, Мишке когда пуля прилетела, его костюм дал сигнал, и этот спец Бэрримор вас вычислил. Думал свои, а когда увидел, что броне костюмы носят другие, да ещё и разыскиваемые ими лица, принял решение на ликвидацию. Кто бы мог подумать, - почесал репу Пётр.

- Ну, по крайней, мере, знаем, кто они. Я успел «срисовать» краем, что это специальная, новая у них организация, у них везде зелёный свет, лучшее оборудование, люди, и что наш дорогой Иваныч не самый последний человек там, этот киллер обучался с ним вместе, по специальной программе, которую спёрли в нашем мире, двойные агенты, мля, Бонды херовы…. И тут уже корни пустили, у них люди и в полиции местной есть. И ещё у них есть связь, передающая сообщения на ту сторону, каждый Выброс.

 - То -  то и оно! – согласился контролёр. – Ладно. Лёх, приношу свои соболезнования, Машу и я успел как дочку полюбить, мля… Знаю, не к месту будет сказано, и не в обиду, просто, как знать, может и не свидимся уже. Поэтому скажу – присмотрись к Даше, я её сразу просканировал. Нравишься ты ей, в огонь пойдёт за тобой…Таких баб не найдёшь уже, да и напоминает она мне мою дочку, точь в точь она, и не верится даже, поэтому присмотри за ней, Алёша, очень прошу.

Я кивнул, мол, хорошо.

- Сейчас похороним их! – сказал Пётр. – Эй, Серёг, зови братву.

Бывший сантехник кивнул, и через несколько секунд появился с теми пятерыми мужиками, которых видели при потрошении магазина. Они подошли, отводя от меня глаза.

- Лёх, эти ребята нормальные, мы приняли решение их оставить у нас, но окончательное слово за тобой!

 - Пусть остаются! –сказал я, борясь с головокружением. – Соседние с нами дачи пустуют, расширим территорию.

- Спасибо, Лёх! – произнёс рыжий с «маузером». - Мы семьи позже тогда перевезём.

   Я ещё раз кивнул, пошёл на кухню, достал бутылку водки, и приложился на половину к ней. Сел на стул, чуть не завалившись на бок, пол под ногами гулял, словно палуба судна в шторм, в голове гудело. Сидел, и тупо смотрел на бутылку на столе, провёл рукой по лицу – кровь, она шла из носа, но мне абсолютно было наплевать на это.

- Лёх, пошли! – дверь отворилась, и в помещение заглянула тётя Света.  Уже успела переодеться в обычное платье, глаза виноватые, эх, ты то тут причём.

-Иду! – пошатываясь, вышел на улицу, прихватив бутылку. В дальнем углу, где буквально вчера мы с Машей лежали и пили пиво, собрались все, уже были вырыты две могилы.

     Похороны я помню смутно, что – то говорили, я пытался что – то сказать, вот уже кидаю первую горсть, слёзы предательски находят дорогу по щекам… Троекратный салют, Пётр подходит, и говорит:

-Мне пора, отвезёт Семёныч, ребята Рыжего прикроют, я им нормальные стволы выдал. К следующему Выбросу они меня встретят, всё, пока, увидимся. – он обнял меня и пошёл к джипу.

- Не раскисай, на тебе их жизни! – крикнул из машины, а в кузов мужики закидывали труп стрелка.