Стеклянный занавес - Мария Ивановна Арбатова

улыбались и пожимали ей и Кристиану руку. Фойе было набито разряженными женщинами и мужчинами в смокингах.

Все приехали из разных стран и переглядывались, чокаясь подносимым официантами шампанским. Выглядело это как парад брендов одежды и война дорогих парфюмов, казалось, сейчас заиграет оркестр и начнется бал.

Кристиан повёл Валю в зал, обитый малиновым бархатом в тон занавесу. Над ложей, находившейся вверху слева, сияла корона. Публика рассаживалась, гомонила, показывала пальцами на эту ложу.

Вскоре туда вошли пожилая дама с очень прямой спиной и совсем обычный мужчина, зал вскочил и стал безумно аплодировать. Дама и мужчина кивнули и сели.

– Маргрете Вторая правит Данией с тысяча девятьсот семьдесят второго года. Король – француз, но королева – наша любовь! – шёпотом пояснил Кристиан. – Она делает рисунки для книг и костюмов для театра.

– Сама? – ахнула Валя, хотя и удивилась, что королева без короны и одета в бирюзовый костюм.

– Наша королева всегда ищет справедливость! – восхищённо добавил Кристиан. – Маргрете живёт во дворце Амалиенборг. Это скромный дом. Она сделала закон, чтоб королевская семья тратила мало денег. Она говорит, роскошь – это плохо.

– Как же королева без роскоши? – Валя была обескуражена. – Одна корона должна стоить миллионы!

– Закон делает так, что королева надевает корону и драгоценности рода, когда есть протокол. В другое время они в музее, их видят туристы.

Действие долго не начиналось, даже с приходом королевской четы, потом на авансцене появился человек в смокинге и долго читал текст по бумажке. Бегущая строка над сценой переводила этот текст на английский. За ним вышел другой и тоже стал читать по бумажке.

Рядом с Кристианом откровенно спала японская делегация. А прямо перед Валей сидела женщина в расшитой накидке и котелке, как у Чарли Чаплина. И этот чёртов котелок загораживал половину сцены.

– У них дома ночь, – шепнул про спящих японцев Кристиан. – Но если они сделают носом храп, это оскорбит королеву.

На сцене появился экран, а на экране длинный документальный фильм. После его окончания вышли люди и долго говорили. Валя не понимала ни слова и умирала от скуки.

Женщина перед ней, видимо, тоже, она изо всех сил крутила головой в чарличаплинском котелке. И Вале оставалось только разгадывать, как этот котелок прикрепляется к голове.

В зале уже спала половина зрителей. Дамы в горстях бриллиантов и господа в дорогущих смокингах сопели, открыв рот и задрав голову на бархатную спинку кресла.

– Мы, датчане, иногда делаем всё слишком подробно, – прошептал Кристиан через два часа. – После открытия телефорума приём королевы и ужин.

Когда открытие телефорума завершилось, спящую часть зала разбудила овация бодрствующей. А Валя подумала, надо было надеть более закрытое платье. В этом платье на неё только нагло пялятся мужики.

И что ответить королеве, если та обратится к ней по-английски? Правда, Кристиан рядом, он добрый, хотя и немного высокомерный.

Предъявив бейджики, сели в автобусы.

– Почему так темно? В Москве освещён весь центр, – удивилась Валя, когда колонны автобусов двинулись в сопровождении полицейских мотоциклистов.

– Это праздничное освещение, делать город светлым ночью дорого, – возразил Кристиан. – Датчане бережливы. Мы ездим на велосипедах, это экономит на бензине и врачах. Мы топим соломой и ветряными турбинами. Мы несём старые вещи в «магазины второй руки». Мы удивляемся, когда русские приезжают бросать здесь большие деньги.

Валя не знала, что ответить, да и не поняла, что «магазины второй руки» – это секонд-хенды, или, говоря по-русски, комиссионки.

– Здесь живёт королева? – спросила Валя, когда подъехали к мрачному архитектурному комплексу с зелёной крышей и башней посередине.

– Это фолькетинг – парламент. Королева имеет здесь залы для приёмов.

У дверей и на лестницах люди в смокингах снова пожимали руки участникам телефорума. Толпа змеей вползала из автобусов по ковровой дорожке с черепашьей скоростью.

Потом медленно текла по лестнице и распределялась по роскошным проходным залам, приглушённо переговариваясь, шурша платьями и стуча шпильками.

– Почему так медленно? – спросила Валя.

– Королева и король пожимают всем руку.

– Всем? Здесь же тысяча человек! Откуда столько сил?

– Потому что она – королева.

Когда подошла очередь, статная Маргрете пожала Вале руку и улыбнулась. Улыбка была не дежурной, а предназначенной именно Вале, хотя король смотрел на всех отсутствующим взглядом и его пожатая рука казалась варёной рыбой.

Сзади подошёл Кристиан, что-то почтительно сказал королеве. Маргрете подняла брови, ещё раз улыбнулась Вале и одобрительно кивнула. Валя отошла от неё, вспомнив, как смеялась над Викой, пытающейся постоять рядом с Аллой Пугачёвой.

Кристиан подвёл Валю к одному из фуршетных столов, где на подносах темнели не то котлеты, не то лепёшки. Валя подцепила одну вилкой, но понять, из чего она сделана, не смогла. Ещё были бутерброды с рыбой, а повара в колпаках разливали по чашкам что-то жидкое.

– Суп перед сном снимает усталость, – заметил Кристиан, когда они встали в длинную супную очередь. – Суп для веганов. В Дании много веганов.

Валя попробовала суп. Он напоминал кипячёный томатный сок, в котором макарона догоняла макарону и пестрели плохо проваренные овощи.

«Ничего себе королевское угощение, – ахнула про себя Валя, – у нас бы в Кремле накормили до отвала. А с другой стороны, если Маргрете назначила себе маленький бюджет, зачем тратиться и на суп».

В зале было множество красивых людей, все они улыбались дежурными улыбками. Кристиан предложил познакомить Валю с любым участником телефорума, но она стеснялась.

За пустым столиком стояла женщина в том самом чарличаплинском котелке, что загораживал Вале всю сцену. Кроме котелка на ней была необъятная многоярусная юбка-«колокол» и скреплённая на груди расшитая накидка.

Валя представила, каково сейчас этой женщине со смуглым широким лицом и узкими чёрными глазами, понимающей, что к ней относятся как к экзотике и боятся подойти, пригласила Кристиана за этот столик и приветливо кивнула женщине.

Но та невежливо отвернулась. Благо подошёл мужчина с похожим лицом, но в европейском костюме. Протянул чашку с супом. Женщина в котелке понюхала суп, поморщилась и поставила на стол.

– Кто они по национальности? – спросила Валя Кристиана.

– Индейцы. Я видел индейских женщин в таких шляпах, – ответил он и обратился к мужчине по-английски.

Мужчина оказался общительней спутницы и разговорился с Кристианом.

– Это тележурналист с женой из Боливии. Боливия далёкая маленькая страна, – объяснил Кристиан.

– А сколько там населения?

– Говорит, семь с половиной миллионов.

– Конечно, маленькая, всего на два с половиной миллиона больше Дании! – поддела Валя Кристиана.

Горяев всё время говорил ей о западоцентризме, и Валя натыкалась на подтверждение его словам, общаясь со Свеном. Но не ожидала, что западоцентризм сминает даже арифметику.

Журналист стал рассказывать, а Кристиан переводить, что здесь красивые дома, красиво одетые люди, но все как чужие. А