Марсианские истории - Эдгар Берроуз

Тара Гелиум как раз достигла ворот во внешней стене. Без предупреждения они стали открываться. Девушка поняла, что еще мгновение — и она будет обнаружена. В тот же момент она повернулась и побежала вдоль стены и изгиб скрыл ее. Она остановилась на противоположной стороне ограды. Здесь, тяжело дыша и вся дрожа от усилий и нервного возбуждения, она спряталась среди высокой травы, произраставшей у подножия стены. Так она лежала, не осмеливаясь даже поднять голову и оглядеться. Никогда раньше не испытывала Тара Гелиум парализующего воздействия страха.

Она была зла на себя. Как, она дочь Джона Картера, Главнокомандующего Барсума, испытывает страх! Даже тот факт, что нет ни одного свидетеля, не уменьшал ее стыда и гнева, а худшее заключалось в том, что теперь она знала: в подобных обстоятельствах она опять стала бы малодушной. Это не был страх смерти — она знала это. Нет, одна мысль о том, что здесь эти безголовые тела, что она может увидеть их, а они могут дотронуться до нее, положить на нее свои ладони — одна эта мысль заставляла ее содрогаться.

Немного успокоившись, она решительно приказала себе поднять голову и оглядеться. К своему ужасу она обнаружила во всех направлениях людей, работающих на полях или готовившихся к работе. Маленькие отряды проходили по полям тут и там. Несколько человек работали в тридцати адсах (примерно сто ярдов) от нее. В ближайшей к ней группе было примерно десять человек, мужчин и женщин, с прекрасными телами и причудливо гротескными чертами лица. Их одежда была такой скромной, что практически они были нагие. У каждого был кожаный пояс, к которому крепились короткий меч и сумка. Кожа была старой и потертой, что свидетельствовало о долгой и трудной службе, и совершенно лишенной украшений и рисунков, кроме единственного герба над левым плечом. Головы, напротив, были в изобилии украшены драгоценными металлами и каменьями, так что видны были лишь глаза, нос и рот. Они были совершенно нечеловеческими, в то же время как чудовищный гротеск, напоминали человеческие. Глаза были широко расставлены и сильно выдавались вперед. Нос представлял собой две тонкие вертикальные щели над круглым отверстием — ртом. Головы были отвратительны настолько, что девушка поразилась — какую противоположность они являли гармоничным и прекрасным их телам.

Тара Гелиум была так поражена этим зрелищем, что с трудом отвела взгляд от этих странных созданий. Внезапно, к своему огромному ужасу, она заметила, что одно из них прекратило работу и смотрит прямо на нее. Она не осмеливалась пошевелиться, думая, что оно не видит ее или только подозревает, что кто-то скрывается в высокой траве. Если она развеет это подозрение, оставаясь неподвижной, то, может быть, существо подумает, что ошиблось, и вернется к своей работе. Но, увы, она заблуждалась. Она увидела, что человек показывает на нее другим, и тут же четверо или пятеро из них направились к ней.

Скрываться дальше было бесполезно. Ее единственная надежда в бегстве. Если же она ускользнет от них и добежит до самолета раньше, она может спастись. К спасению вел только один путь — бегство, немедленное и быстрое. Вскочив на ноги, она побежала вдоль стены, чтобы перебраться на противоположную сторону крепости.

Существа при ее появлении издали какие-то странные свистящие звуки. Бросив взгляд через плечо, она увидела, что они преследуют ее.

Послышались крики: требовали чтобы она остановилась. Она не обращала на них внимания. Не обогнув и половины стены, она поняла, что ее шансы на спасение очень невелики: преследователи немного уступали ей в скорости. Надежда на спасение еще возросла, когда она увидела вдали холмы, но тут же она бросила взгляд на поля между ней и холмами: там были сотни таких же созданий, что и ее преследователи. Все они прекратили работу, встревоженные криками и командами. Приказы и распоряжения зазвучали повсюду, в результате перед нею вырос широкий полукруг этих существ. Она повернула направо, надеясь избежать их, но и там с полей бежало множество работников. То же самое было и слева. Но Тара Гелиум не признавала своего поражения. Без промедления она побежала прямо в центр преградившей ей дорогу цепочки, и, подбегая, выхватила свой длинный острый кинжал. Как и ее доблестный отец, она предпочитала погибнуть в борьбе. В тонкой цепи, преградившей ей дорогу, были щели, к самой широкой из них и направилась она. Существа с обеих сторон этой цепи разгадали ее намерения и устремились друг к другу, чтобы закрыть щель. Это увеличило промежутки в других местах, и когда казалось, что девушка останется в их руках, она резко повернулась, пробежала вправо несколько ярдов и вновь устремилась к холмам. Теперь лишь единственный воин, находившийся в середине широкого промежутка, преграждал ей путь к свободе, а остальные бежали к ней изо всех сил. Если она сумеет миновать этого воина, не задержавшись, она спасена — в этом она была уверена. Единственная ее надежда заключалась в этом. Воин, казалось, понимал это, ибо двигался, хотя и быстро, но осторожно.

Вначале Тара Гелиум надеялась увернуться от него, так как думала, что она не только быстрее, но и проворнее этих созданий, но вскоре поняла, что потеряла слишком много времени, пытаясь избежать его рук, так как еще несколько воинов уже были рядом с нею, делая ее спасение почти невозможным. Тогда она решила броситься прямо на своего противника. Он понял ее намерения и стоял, наклонившись вперед, с широко расставленными руками, поджидая ее, в одной руке у него был меч, но прозвучал голос, решительно скомандовавший:

— Взять живой! Не пораньте ее!

Воин немедленно вложил меч в ножны, а в следующее мгновение Тара Гелиум была рядом с ним. Она прыгнула вперед, и, когда воин попытался ухватить ее обеими руками, глубоко вонзила острый кинжал в обнаженную грудь. Сила толчка бросила их обоих на землю, и когда Тара Гелиум вновь поднялась на ноги, к своему ужасу она увидела, что отвратительная голова скатилась с тела и убегала прочь на шести коротких паучьих ногах. Тело содрогнулось в агонии и замерло. Все это заняло несколько мгновений, но и их оказалось достаточно для того, чтобы два других преследователя оказались рядом с девушкой, а вскоре она была окружена со всех сторон. Ее лезвие еще раз вонзилось в чью-то грудь, и еще раз одна голова отбежала прочь. Затем преследователи одолели ее, и вскоре она была окружена сотней этих существ, причем все они стремились ее потрогать. Вначале она подумала, что они хотят разорвать ее на части в отместку за смерть двух своих товарищей, но неожиданно она заметила, что они руководствуются скорее любопытством, чем более зловещими мотивами.

— Идем, — сказал один из тех двоих, что первым схватил ее. Говоря это, он попытался увести ее к ближайшей крепости.

— Она пойдет со мной к крепости Моака.

— Никогда! — настаивал первый. — Она принадлежит Лууду. Я отведу ее к Лууду, а противящийся ощутит остроту моего меча в голове! — последнее слово он выкрикнул особенно громко.

— Пошли, достаточно споров, — сказал на это один из окружавших, казалось, обладавший властью над другими. — Она поймана на полях Лууда — она пойдет к Лууду.

— Ее обнаружили на полях Моака, в нескольких шагах от крепости Моака, — продолжал спорить тот, кто пытался доказать, что она принадлежит Моаку.

— Ты слышал, что сказал Волах? — воскликнул его собеседник. — Будет так, как он сказал!

— Нет, до тех пор, пока у меня в руках меч, — ответил первый. — Лучше я разрублю ее пополам и отнесу свою половину к Моаку, а оставшаяся часть пусть достанется Лууду, — и он положил руку на рукоять меча угрожающим жестом. Но прежде чем он успел вытащить меч, воин Лууда вытащил свой и с силой ударил своего противника по голове. Немедленно большая круглая голова лопнула, как лопается большой надувной воздушный шарик, и сероватое полужидкое вещество брызнуло из нее. Маленькие глазки, по-видимому, лишенные век, продолжали таращиться, сфинктерная мышца открывала и закрывала рот, затем голова свалилась с тела на землю. Тело мгновение стояло неподвижно, затем медленно вяло и бесцельно двинулось прочь, пока остальные не схватили его за руки.

Одна из двух голов, отбежавших в сторону, теперь приблизилась.

— Этот рикор принадлежит Моаку, — сказала она. — Я из крепости Моака. Я забираю его, — и без дальнейших рассуждений начала карабкаться вверх по безголовому телу, используя свои шесть коротких паучьих ножек и две крепкие клешни, которые росли перед лапами и напоминали клешни земных раков, только росли они с одной стороны. Тело в это время стояло с абсолютным равнодушием, руки его безвольно свисали по сторонам. Голова вскарабкалась на плечи и уселась в кожаный воротник, который скрыл ее клешни и лапы. Тело немедленно проявило признаки разумного оживления. Оно подняло руки и принялось поправлять воротник, затем взяло голову в ладони и устроило ее более удобно.