Сердце полуночи - Дж. Кинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И способность мыслить. “Нет, – подумал он. – Казимир наверняка захотел оставить при себе свой человеческий мозг”.
– Сынок, – прошипел он, делая еще один шаг в темноту. – Прости меня. Я боялся тебя, именно поэтому я сжег детскую и приказал поджечь приют. Давай же помиримся…
Он принюхался и сделал еще несколько шагов.
– Ты же знаешь, ты не сумеешь вечно прятаться от меня…
Он едва успел заметить мерцающие глаза и гибкое темное тело, бросившееся на него откуда-то сверху. Острые как иглы клыки впились в его горло, и дымящаяся кровь брызнула на пол. Кляус опрокинулся на спину. Чудовищных размеров волк прижал его к земле, так и не разомкнув свои страшные челюсти. Они сжимались все сильнее, пока не встретились где-то в середине шеи Зона Кляуса. Мейстерзингер попытался крикнуть, потом полоснул своими острыми когтями по волчьей морде. Зубы врага продолжали крепко держать его за горло. Он попробовал разжать эти зубы, но безуспешно. Он кромсал волчью морду, но хищник не выпустил своей добычи.
В отчаянии Кляус пополз по скользкому полу, волоча врага за собой. В последнем усилии он, шатаясь, встал на ноги, и волк повис в воздухе, держась зубами за жилы на его шее. Окровавленной рукой Кляус потянулся к ближайшему посудному шкафчику и выдернул ящик. В полутьме блеснули острые ножи. Кляус лихорадочно зашарил там в поисках серебра. Наконец ему под руку попался серебряный нож, который располосовал его ладонь чуть не до кости. Он сжал его, но нож выскользнул из его мокрой ладони. Кляус попытался снова схватить оружие, но пальцы перестали его слушаться.
Зон Кляус понял, что умирает.
Вервольф, певец, бывший Мейстерзингер Гармонии, медленно осел на пол под тяжестью своего противника, волка-убийцы. Ужасное чудовище потащило по полу обмякшее тело и принялось жадно рвать податливое горло Зона Кляуса.
К тому времени, когда Казимир Раненое Сердце снова появился в амфитеатре там, к его огромному удивлению, оставалось еще немало людей. Большая половина зрителей бежала, а оставшиеся толпились на лестнице или перепрыгивали с сиденья на сиденье, со скамьи на скамью, не зная, что им теперь делать. Шум стоял оглушительный. Казимир крепче сжал в руке серебряный нож, который так и не успел сослужить службу Мейстерзингеру, и высоко поднял в воздух голову Зона Кляуса, чтобы жители города могли увидеть ее.
– Граждане Гармонии! – крикнул он. – Оглянитесь и внемлите!
Те, кто толпился внизу у сцены, повернулись в его сторону и замерли, увидев в руках Казимира окровавленную голову Зона Кляуса.
– Я убил тварь вот этим серебряным ножом, – продолжал Казимир. – Я отрезал ему голову, чтобы вы могли увидеть ее.
Постепенно все, кто был в амфитеатре, затихли, в молчании глазея на Казимира. На лицах горожан застыло выражение ужаса, смешанного с облегчением.
Темная фигура отделилась от толпы и стала спускаться навстречу ему по лестнице. Казимир посмотрел туда, надеясь, что это может быть Торис, но увидел Геркона Люкаса, который приветствовал его ослепительной улыбкой. Преодолев половину расстояния, разделявшего их, легендарный бард обернулся к сгрудившимся наверху людям и, подняв руки кверху, воскликнул:
– Приветствуйте нового Мейстерзингера Гармонии! Он в одиночку справился с чудовищем, которого вы не смогли бы победить все вместе. Простым серебряным ножом он закончил двадцатилетие зла и коварства! В одиночку он разгадал секрет Зона Кляуса и явил его миру. Во всем краю нет лучшего певца, чем он, ибо он уступил только Зону Кляусу на турнире трубадуров, который состоялся здесь всего неделю назад. Пусть же каждый из вас восславит Раненое Сердце!
Но горожане, остававшиеся в амфитеатре, молчали.
Люкас подошел к Казимиру и, взявшись за его израненные руки, снова воскликнул:
– Славьте Раненое Сердце! Какой-то человек, стоявший у самого выхода, откликнулся робко:
– Славьте Раненое Сердце!
Затем от сцены послышался тонкий женский голос:
– Ура! Да здравствует молодой лорд!
Теперь крики раздавались со всех сторон, и наконец весь амфитеатр огласился восторженными воплями:
– Ура! Слава Раненому Сердцу! Да здравствует молодой господин!
Люкас поднял Казимира в воздух и стал подниматься с ним по ступенькам. Народ обступил его плотной толпой, стараясь дотронуться до нового правителя. Голоса их слились в один дружный крик:
– Да здравствует Раненое Сердце!
Позади Люкаса двигалась целая процессия. Даже телохранители Зона Кляуса поддались всеобщей эйфории и присоединились к ликующим горожанам.
– Идемте к усадьбе Мейстерзингера! – прокричал Люкас…
– Нет! Несите меня к храму Милила! – еще громче воскликнул Казимир, и Люкас удивленно приподнял бровь.
– К храму! – повторил Казимир, не обращая внимания на барда, и толпа подхватила крик своего нового Мейстерзингера.
– К храму! К храму Милила!
Через некоторое время после того, как горожане ушли и амфитеатр опустел, из дверей “Кристаль-Клуба” спотыкаясь вышел одинокий молодой человек. Он поднялся на несколько ступенек вверх и упал на живот рядом со скамьями, расположенными чуть выше входа в пещеру. В мозгу его мелькали страшные картины, лилась кровь и сверкали клыки. Холодный камень, к которому он прижался пылающим лбом, немного успокоил его, но не до конца.
– О, мой друг! Ты тоже – оборотень… – простонал Торис.
ГЛАВА 8
Густав дремал посреди своих книг, сжимая в руках флейту. Рядом с седым жрецом стоял подсвечник, свечи в котором догорели до самых чашечек, и синеватые огоньки мигали посреди лужиц расплавленного воска. Обычно Густав экономил свечи, однако сегодня ночью сон сморил его совершенно неожиданно. Он ожидал возвращения детей и, промучившись несколько часов, не выдержал и уснул.
Вдалеке раздался глухой гул, который нарастал, наполняя собой храм. Густав продрал глаза и без любопытства огляделся. Сквозь застекленные окна часовни проникал красноватый свет факелов. Жрец протер глаза и часто заморгал, стараясь стряхнуть с ресниц налипший сон. Шум повторился, теперь он звучал словно поступь толпы на улице. Старый жрец уселся на лавке и побледнел.
– Буум! Тумм! Тумм!
Что– то тяжелое колотилось в ворота храма. Звук раскатывался по гулкому пустому помещению нефа, проникая в часовню сквозь короткий узкий коридор.
– Они пришли за мной! – убежденно сказал старик, опираясь на облупившуюся флейту чтобы подняться. – Дети, наверное?, совершили что-то ужасное, и теперь…
– Бумм! Бамм! Тумм!
"Почему бы им просто не открыть дверь?” – подумал Густав, с трудом выпрямляя затекшую спину. Сжав в руке подсвечник, он вышел из часовни и пересек неф. Его расшитая золотом сутана волочилась за ним по замусоренному полу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});