Мертвые не умирают (сборник) - Светлана Алешина

Конечно, Лариса отдавала себе отчет в том, что это только одна версия. Но именно она лежала на поверхности. Кстати, может быть, что они все это сделали не вместе, а кто-то из них в одиночку. Почему нет?

«И ведь какой план разработали! Во-первых, день рождения – довольно цинично, но вполне в духе юного поколения. В доме много гостей – значит, подозрение может пасть на кого угодно. Вторая неплохая идея – с телеграммой. Хотя она, возможно, и настоящая – здесь еще надо разобраться. Но все равно телеграмма – это плюс! Отъездом Каменской можно выиграть массу времени, а время в таких делах часто решает все. Пусть все думают, что Каменская уехала, хотя она давно стала холодным трупом!

Стоп, – остановила себя Лариса. – Вот тут-то и начинаются неувязочки. Объясните, зачем оставлять труп в спальне на видном месте! Это же полный идиотизм! Любой нормальный убийца постарался бы сделать так, чтобы труп нашли как можно позже и как можно дальше от дома. Тем более из-за мнимого отъезда Каменской в Самару его очень долго не стали бы искать ни здесь, ни там».

Загадок было пока очень много, и Лариса вела машину с хмурым выражением лица. Она ехала в особняк Каменской – самый первый пункт, откуда можно было начать поиски внезапно исчезнувшего Серебрякова.

Она быстро преодолела подъем в ущелье, проехала мимо научно-исследовательского института и микрорайона многоэтажек и наконец въехала в коттеджный поселок. Когда-то и они с Евгением хотели перебраться подальше от задымленного центра, но потом главой семейства овладела некая инерция, а жена вела слишком напряженную, полную приключений жизнь, чтобы всерьез думать о перемене места жительства.

Лариса, выйдя из машины, с удовольствием вдохнула чистый воздух Октябрьского ущелья. Здесь был своеобразный микроклимат, и район этот считался наиболее экологически чистым во всем Тарасове.

Ну, вот и кнопка звонка, и дверь, как и тогда, открывает Кандабурова. Но теперь, увы, не оживление написано на ее некрасивом личике, а подавленность и усталость. Впрочем, с Ларисой она по-прежнему приветлива, хотя немного и удивлена:

– Здравствуйте, чем могу служить?

Голос Ольги Сергеевны прозвучал вяло и безразлично.

– Здравствуйте… – произнесла Лариса.

А про себя подумала: «Черт! Чуть не сказала «добрый вечер». Это уж было бы сейчас совсем неуместно».

– Извините меня ради бога за вторжение, я разыскиваю Лешу.

– Лешу? – Ларису встретили поднятые брови и удивленный взгляд. – Но его здесь нет… Да вы проходите в комнату!

В гостиной, куда привела Ларису казашка, все осталось по-прежнему, как и до смерти хозяйки. Вот только разговаривать тут стало почему-то труднее, как-то неловко, что ли…

– Так почему вы решили, что Леша здесь? – спросила Орнагын, прервав затянувшееся молчание.

– Мне просто очень нужно с ним поговорить, и я решила, что вы сможете помочь его найти. Говорят, что он куда-то исчез…

– Я была бы рада, но я сама ничего про него не знаю. Наверно, он скрывается где-то у друзей. Ведь именно их с Аленой подозревают…

Телефонный звонок не дал ей закончить фразу. Извинившись, Кандабурова вышла в холл…

«Почему же, почему они оставили труп?» – этот вопрос все не давал покоя Ларисе, как гвоздем, царапая мозг.

Но тут вернулась Кандабурова с последними новостями.

– Звонил Котенко, – сообщила она. – Только что Алену Зайцеву задержала милиция, ей предъявлено обвинение в убийстве Ирины.

И опять звонок, на этот раз в дверь, прервал ее слова. Лариса была, в общем-то, не очень удивлена тем, что сообщила ей казашка. Разглядывая желто-коричневый узор на паркете, она думала о том, что никак не может понять реакцию Кандабуровой на эту информацию.

Приживалка казалась сегодня по-деловому собранной и хмурой, но никак нельзя было разгадать – рада она аресту Зайцевой, которую, кажется, не очень любила, или, наоборот, встревожена, так как думает, что убийца не она.

Шум в дверях заставил Ларису поднять голову. То, что она увидела, никак не могло добавить ей радости жизни.

«О боже, за что ты меня наказываешь!» – подумала она. В особняк Каменской пожаловали супруги Свиридовы.

Жанна, как всегда, выглядела нелепо и стильно одновременно. Такая одежда и такой макияж еще могли бы смотреться издалека, например, на подиуме. Но при ближайшем рассмотрении бросалось в глаза то, что этой женщине, похожей на ворону, с нарисованным лицом и в молодежном черном блестящем костюме, по меньшей мере лет сорок.

Почти такое же впечатление производил и ее муж. Тоже одетый во все черное, он напоминал слегка ободранного, но надменного орла, не снисходящего до беседы с простыми смертными. Войдя в комнату и едва кивнув Ларисе, он сразу же развалился на диване, закинув ногу на ногу и закурив сигарету.

Зато его жена – птичка говорящая – прямо с порога начала чирикать.

– Подумать только, – заявила она, – убить человека на его собственном дне рождения! Я всегда подозревала, что эта связь добром не кончится. Я же говорила, что Зайцева и Серебряков – любовники. На самом деле давно было видно, что они подкапываются к Ирининым денежкам. Вот и выбрали момент. А вы еще оставались, когда обнаружили труп? – спросила она, пронзая глазами Ларису и Орнагын.

И тут же, не обращая никакого внимания на молчание Ларисы и на недоумевающие, раздраженные взгляды казашки, продолжила:

– Мы-то сами гораздо раньше уехали, но я видела, как эта певичка входила в спальню. Крадется, как лисичка, и все время оглядывается по сторонам. А мордочка у самой хитренькая и хищная какая-то. – Жанна скорчила противную рожицу, пытаясь спародировать Алену. – Я тогда подумала, что ей там делать? Вот бесстыдница! Не успела хозяйка за порог, как она тут же заводить шашни с Алешкой! А утром, когда к нам нагрянула милиция с сообщением об убийстве Каменской, я сразу и поняла, чьих рук это дело. Хотя, между нами говоря, Каменская и сама была дамочка еще та. Строила из себя светскую даму. Да только ни породы, ни таланта у нее на это не хватало. Вот и допрыгалась. Вот и дочка у нее какая-то не от мира сего, правда?

Жанна и на этот вопрос не ожидала услышать ответ, однако его получила.

– А ты что здесь делаешь, шакалка? – В дверях стояла разъяренная Наташа, дочь Каменской, а позади нее смущенно выглядывал, блестя очочками, ее интеллигент-муж. – Приехала, думаешь, и тебе перепадет кусок? Не дождешься!

Жанна задохнулась не столько от возмущения, сколько от удивления, однако очень быстро пришла в себя.

– Ага, святоша, вот как ты заговорила, как только мать умерла! – прошипела она.

– Не смей произносить ее имени, ворона ряженая, – не растерялась Наташа.

– Я-то ряженая – могу себе позволить! А у тебя и денег на нормальную одежду нет! Что, завидно, дочка миллионерши? Ходишь в обносках! – В интонациях светской дамы Жанны Свиридовой все больше проглядывала вульгарная базарная хабалка.

– Лучше в обносках, чем блестеть, как елочная игрушка, – парировала Наташа. – В глазах от тебя рябит. Шла бы ты лучше из этого дома подобру-поздорову!

– Он пока еще не твой. Я не к тебе пришла, а с Ириной попрощаться.

– И заодно узнать все новости, да? – продолжала распаляться Наташа. – Кумушка пернатая!

– На себя посмотри, чучело огородное! – взвизгнула Жанна, совершенно не переносившая каких-либо замечаний по поводу своей внешности.

Тут даже Лариса не уловила резкого движения ее руки. Только мелькнули в воздухе длинные, накрашенные черно-синим лаком ногти, и на Наташиной щеке мгновенно появились три красных полосы.

Наташа охнула и тут же залепила обидчице такую пощечину, что та чуть не отлетела к мужу на диван, но все-таки сумела сохранить равновесие и, улучив момент, ловко вцепилась сопернице в волосы.

И началась настоящая потеха. Впрочем, потехой все это можно было назвать, только пребывая в очень циничном настроении.

Но, как бы там ни было, две озверевшие и уже ничего не соображающие женщины кусались, царапались, рвали друг другу волосы. Они делали это подобно диким самкам, не поделившим добычу или самца. И в этот момент ни один мужчина в мире, наверное, не смог бы разнять их. Впрочем, подобные мысли даже и не приходили в голову двум представителям сильного пола, присутствовавшим здесь.

Профессор химии вообще вжал голову в плечи. А Андрей Свиридов повернул голову к Ларисе и тягучим тоном эстетствующего философа произнес:

– Вы не находите, что в современной женщине гораздо больше природного начала, чем в мужчине? Все так называемые продукты цивилизации наложили на нее лишь наносной отпечаток, мгновенно исчезающий в те моменты, когда идет настоящая борьба за выживание и остаются работать лишь инстинкты. И это, наверное, правильно, не правда ли? Ведь…

И тут быстрое движение очнувшейся от меланхоличного равнодушия Орнагын, к счастью, помешало Свиридову закончить свою мысль. А ее большой горб уже трясся между дерущимися.