Картинная галерея (сборник) - Михаил Пухов

— Хотите добрый совет? — сказал Анголов. — Переучивайтесь на пилота дирижабля. Я где-то прочел, что лишь дирижабль сможет теперь обеспечить межконтинентальные перевозки.

Глынин не ответил. Анголов продолжал:

— Я бы и сам с удовольствием пошел работать на дирижабль. К сожалению, в мире осталось много всякого зверья, место которому не на природе, а в павильоне. Да и очищать море от чудовищ тоже придется нам, если найдут подходящий способ.

Казалось, Глынин не слушает. Он молча смотрел в далекое окно синевы.

— Правда, многие считают, что это дело военных, — продолжал Анголов. — Я сомневаюсь. Сила здесь не поможет, нужна какая-то хитрость. Ведь совсем недавно они спокойно жили в глубинах и питались отбросами. Почему? Видимо, их не пускали на поверхность касатки и кашалоты. Теперь, после истребления китов, чудовища вышли из бездны и изменили режим питания. Человеку хуже всего. У обитателей моря мозг слаб, и гипноз на них не действует. Не знаю, что тут можно придумать. Но менять специальность рано. Мне. Вы — это другое дело.

Глынин молчал.

— Представьте себе, что вы летите на дирижабле. Ваш корабль, как облако, парит в прозрачном воздухе, вдали от всяческой суеты. Внизу проплывают города и леса. И море. Вы высоко над ним, и гигантские штормовые волны кажутся вам мелкой рябью. Не работа, курорт. Позавидуешь.

— Я моряк, — сказал Глынин. — Поймите это.

Анголов промолчал.

Синее зеркало океана занимало все поле зрения. Океан был чистый и ласковый, но там таилась угроза.

Анголов поежился, хотя и находился на почтительном удалении от места событий. Океан был на экране, и Анголов вместе с другими опять сидел в просторном кабинете директора.

Он знал, что произойдет сейчас на экране, в спокойном зеркале моря. Фильм не был прямым репортажем. Это была запись, и они просматривали ее уже не в первый раз.

Небольшой авианосец шел через Тихий океан, и телевизионная камера показывала его палубу. Но на палубе авианосца не было ни одного человека.

Его экипаж в полном составе размещался в самолетах, выстроившихся на взлетной полосе. Оснащенные самонаводящимися торпедами, они были готовы взмыть в воздух по первому сигналу.

Телекамера показывала это много часов подряд. Передача была однообразна, и никому бы не пришло в голову вторично просматривать другие участки пленки.

Анголов знал, что произойдет, и ждал этого, тем не менее это произошло внезапно.

Телекамера, равномерно вращаясь, уходила от взлетной полосы, когда люк крайнего самолета открылся и пилот спрыгнул на палубу.

Он сделал то, что категорически запрещалось делать. А камера снова демонстрировала однообразную водяную пустыню.

Когда она вернулась к взлетному полю, оно напоминало людную площадь — пилоты в элегантных противоперегрузочных костюмах, оставив самолеты, пробирались к левому борту авианосца.

Кто-то дал знак, и пленка пошла замедленно. Но когда глаз телекамеры переместился на море, никому опять не удалось что-нибудь заметить. Море было пустынным, однообразным, зловещим.

Камера вернулась на палубу. Сейчас она показывала весь авианосец целиком — и левый борт, у которого толпились пилоты, и взлетную полосу, заполненную машинами, и кусочек водной поверхности за правым бортом. Когда запись просматривали в обычном темпе, никто не успел ничего разглядеть — просто в воде у правого борта возникло неуловимое движение, и палуба опустела. Теперь пленка шла медленно, давая возможность разглядеть подробности.

Люди на экране стояли неподвижной толпой, глядя вдаль с левого борта авианосца. Но там ничего не было. На экране один за другим вспыхивали последовательные неподвижные кадры. Внезапно на одном из них в воде у борта авианосца, противоположного тому, у которого толпились застывшие люди, появилось широкое темное пятно. Его контуры были смазаны, плохо различимы. На следующем кадре пятно приблизилось к борту вплотную, по его периметру возникло множество многометровых извилистых нитей. Через всю палубу они тянулись к толпе. Концы нитей были загнуты наподобие рыболовных крючков. Это изображение долго держалось на экране.

А на следующем кадре водная поверхность и палуба авианосца были уже одинаково пустынны.

— Верните, пожалуйста, назад, — обратился один из биологов к оператору. — Назад на один кадр. Вернее, на два. Верните к тому месту, где впервые появляется это существо. По-моему, это похоже на мутантную форму…

Он произнес длинное латинское название. Другие заспорили. Анголов встал и вышел из помещения.

На следующее утро, когда он попал на территорию аквариума, рядом с бассейном, в котором жил Малыш, урчали моторами два громадных КамАЗа. Один из них был оснащен мощным подъемным краном, на другом лежала тридцатиметровая цистерна с надписью во всю длину: «Живая рыба». В бассейне плавали люди в масках. Рядом с бассейном стоял зоопсихолог Иван Крышкин. С неба падала вода, поднятая хвостом кашалота.

— Привет, — сказал Анголов. — Уже продаете? Я трудился в поте лица…

Он не договорил.

— Я тоже, — грустно сказал Крышкин. — Он так чудесно дрессировался, даром что взрослый. Но правительства всех стран договорились через ООН собрать кашалотов и касаток, которые есть в аквариумах, океанариях и водных цирках, и выпустить в море. Киты — наши друзья. Правда, мы их слегка уничтожили, но они помогут нам сражаться с этими чудовищами из глубин.

Аквалангисты безуспешно пытались пропустить ремень под брюхо Малыша. Он ловко увертывался, думая, что с ним играют.

— Ведь это началось почему? — сказал Крышкин. — Я имею в виду ситуацию в океанах. Кажется, я уже говорил, что эти чудовища, которые терроризируют весь мир, вовсе не прилетели из Туманности Андромеды, как пишут сейчас в некоторых газетах. Они всегда жили в океанских глубинах, но наверх их не пускали хищные китообразные. Человек истребил китов, и вот результат.

— Правильно, — сказал Анголов. — Только рассказывал это я.

— Все равно, — сказал Крышкин. — Оказывается, в зоопарках мира осталось еще довольно много касаток и кашалотов. Правительства всех стран договорились выпустить хищных китов в море. Они расплодятся и вытеснят этих тварей назад в глубины. Счастье, что часть китов сохранилась в аквариумах. Теперь мы выпустим их в океан, и всем снова станет хорошо.

— Да всем и сейчас неплохо, — сказал Анголов. — В конце концов, многие люди в глаза не видели океана. Прибрежная зона занимает ничтожную часть обитаемых территорий. И потом — сколько же это придется ждать?

— Ничего не поделаешь, — сказал Крышкин. — Но если бы киты были истреблены полностью, возможно, не хватило бы вечности.