Путь Святозара. Том первый - Елена Александровна Асеева

Глава двенадцатая

День уже близился к концу, когда юноша вышел к поляне, на которой стояла странная одинокая изба. Вроде как все избы, из деревянных бревен собрана, крыша тесом крыта, только стоит она не на земле, а на двух курьих лапках да повернута к лесу передом, к нему задом. Догадался сын правителя, что вышел он к избе Бабы Яги, это ту, которую, по поверьям, манила с водилой в ведьму превратили.

Постоял Керк, посмотрел на странную избу, а после сказал ей: «Изба, избушка! Стань по-старому, как мать поставила ко мне передом, а к лесу задом». Избушка послушалась его и тихонько заскрипев, да плавно покачивая стенами из стороны в сторону принялась переступать по земле лапами и поворачиваться к юноше передом. Когда изба выставила на обозрение ему низкую, деревянную дверь и ведущую к ней неширокую лесенку, сын правителя на миг замер на месте. Лишь миг он колебался, а потом порывчато дохнув, вроде набираясь смелости, шагнул ближе. Юноша медленно поднялся по ступенькам, и, отворив дверь, ступив в избу, огляделся в ней.

По правую от него сторону стоял простой деревянный стол, накрытый чистой скатертью, а слева высилась большая печь, занимавшая половину избы. Около печи на лавке перед прялкой сидела старуха и пряла шерсть. Подняла она голову и по-доброму воззрилась на Керка своими небесно-голубыми глазами. У старухи была белая кожа, длинные, аккуратно убранные, седые волосы и приветливое, покрытое морщинками лицо. Одета она была в белую рубаху с длинными рукавами, украшенными по краю вышивкой, и белый сарафан. Посмотрел сын правителя на старуху и понял, что в молодости та была необычайно красивой женщиной и свое былое благолепие, несмотря на возраст, все еще сохраняла. Керк поклонился старухе, чувствуя, исходящую от нее теплоту, и сказал:

– Добрая бабушка Яга, прими путника гостем в свой дом. Напои, накорми и обогрей, как положено по обычаю нашему.

Старуха ласково улыбнулась, да молвила в ответ:

– Здравствуй, юный отрок. Что ж, заходи, коли пришел. И будь гостем в моем доме. Раздевайся да садись на лавку подле стола.

Керк послушал старушку, да так и сделал. Подошел к деревянной лавке, и, сняв с себя мешок заплечный, меч с ножнами, кинжал да кафтан положил все сверху на лавку, а после и сам устало опустился на нее. Старуха молча наблюдала, как он раздевается, а маленько опосля пояснила:

– Я бы, отрок, и накормила, и напоила тебя да в бане искупала. Да вот беда – дрова закончились, надо бы их порубить, – указывая на топор, стоящий в углу, заметила она. – Будь добр, отрок, возьми топор да сходи, наруби их мне.

– Хорошо, бабушка, – ответил Керк, поднимаясь.

Он взял топор и вышел во двор. Там где раньше была лишь пустая поляна, местами поросшая кустами малины, теперь высилась огромная гора дров. «Ее то и за десять дней не перерубишь», – подумал сын правителя, смекнув, что Баба Яга его испытывает, проверяет. И хотя плечо очень сильно болело, он взялся рубить дрова. Молодой и сильный Керк рубил легко и быстро, разрубленные части дерева разлетались в разные стороны. Изредка он останавливался и давал отдохнуть раненой руке. Внезапно дверь избы открылась, и на порог вышла старушка. Она немного постояла, посмотрела на, проделанную ее гостем, работу, и, спустившись по ступеням, подошла ближе да завела с ним разговор:

– Ты, значит, Богомудров будешь?

Керк вскинул голову, посмотрел в добрые старушечьи глаза и сказал:

– Да, я Керк, а мой предок Богомудр. А как вы догадались?

– А ты очень на него похож, душой своей чистой. Вот пришел без всякой чопорности, вежливо поклонился, поздоровался. Да без препираний за работу принялся. Мог дрова нарубить при помощи заговора… Ан нет, послушно взял топор, на который я указала, и хоть рука болит, а пошел им трудиться. – Она вновь смолкла и чуть зримо качнула головой, верно так выражая одобрение, а после добавила, – истинный Богомудр. Помню я его, он такой же славный отрок был, как и ты.

– Бабушка, что вы такое говорите? Как это вы его помните? Вы что его видели? – изумленно переспросил Керк, и недоверчиво поглядел в голубые глаза Бабы Яги.

– А то как же, конечно видела. И видела, и говорила, и уму разуму учила. Я ведь, отрок, много-много уже живу на земле. Да разве ты про меня поверья не слышал? – усмехнувшись, поинтересовалась старуха.

– Слышать-то, слышал. Да они, – и Керк суматошливо замялся, обдумывая свою речь. – Вас злой рисуют. Вроде как вы когда-то девой младой в лесу заплутали, а водила с манилой вас в ведьму превратили, да детей вы малых похищаете и в печи жарите, за счет этого так долго живете.

Старушка, услышав такое, весело засмеялась, по-молодому глянула на сына правителя и спросила:

– А ты, небось, и верил в эти сказки?

– Верил, – ничуть не лукавя, ответил Керк.

– Почему ж тогда ко мне в избу зашел? Не побоялся? – молвила старуха, не сводя глаз с него.

– Нет… почему-то не побоялся… Глянул я на вашу, бабушка, избу и показалось мне, что здесь никогда ничего злого не творилось, вот и вошел поэтому, – произнес Керк и устало повел раненным плечом.

– Так… так… значит, почувствовал… это хорошо. Это значит способный ты отрок. Ну что ж, раз ты такой, я тебя научу уму разуму. А пока сходи, милый, в баньке искупайся, а я тут сама управлюсь, – ласково закончила она, и бросила встревоженный взгляд на раненное плечо юноши.

Сказала старушка да рукой легонько взмахнула, дрова все порубленные в тот же миг в ряд сложились. Топор из рук Керка выскочил и давай все оставшиеся чурбаны рубить. Сын правителя огляделся и увидел, что недалеко от избы стоит теперь маленькая деревянная банька, из трубы уже дым вовсю валит.

– Иди, иди, отрок. Баня тебя уже заждалась, – поторопила старушка.

Керк кивнул бабушке в ответ и направился в баню. Войдя в предбанник, юноша живо разделся и заскочил в жарко натопленную парилку, не забыв при этом сказать: «Дух бани – баенник поди с полка, а я на полок». И торопливо забрался на самую верхнюю полку, лег на ней, удовлетворенно и заслуженно расслабившись. Да тотчас на него навалилось такая слабость, что не осталось сил даже смахнуть стекающий пот с лица. Через некоторое время Керк услышал какое-то шебуршание и движение под полком, и хотя ему совершенно не хотелось двигаться, но все, же любопытство победило усталость.

Юноша свесил голову