Кот ушел, а улыбка осталась - Георгий Данелия

— Вовик, неужели ты не сечешь, что товарищ шутки шутит? — Эльвира затушила папиросу в пепельнице. — Идем. — Они встали и пошли.

В дверях Эльвира остановилась:

— Георгий Николаевич, он сказал, что сценарий «Джентльменов удачи» написали вы?

— Да, совместно с Викторией Токаревой.

— Там у вас мент говорит: «вор в законе не в авторитете». Это безграмотно. Вор в законе и в авторитете быть не может. Сразу видно, что вы не в материале.

И они ушли.

У КАЖДОГО ВРЕМЕНИ СВОИ ГЕРОИ

Мой друг, американец Ладо Бабишвили, во время войны попал в плен, скитался, потом оказался в Америке. В конце восьмидесятых, когда началась перестройка, приехал с делегацией американских бизнесменов переводчиком. Со своими американцами поездил по Грузии, побывал и в Москве. В Москве я пригласил его к себе домой на ужин. Первое, что он спросил:

— Прости, я не могу понять, у вас теперь вор в законе это кто? В Грузии я спрашивал, мне никто не ответил.

— Как и было. Вор.

— В каком смысле этого слова?

— В прямом.

— Ничего не могу понять!

И Ладо рассказал, что, когда в Грузии в одном из городов руководство пригласило американцев на ужин, там появился человек, которого представили:

— Знакомьтесь, это такой-то, вор в законе.

Отнеслись к тому человеку крайне уважительно, посадили на самое почетное место, первому наливали в бокал и за него первого выпили. А когда он начинал говорить, замолкали и почтительно слушали.

— Неужели они так принимали преступника? — спросил Ладо.

— У каждого времени свои герои, Ладо.

Между прочим. По телевидению по всем программам показывают похороны криминального авторитета, сопоставимые по масштабу с похоронами Л. Брежнева или даже В. Высоцкого.

АРЧИЛ

В то время все, что связано с криминалом, было очень модным: блатные песни, блатной жаргон. Знакомство с бандитами считалось престижным, им гордились и хвастались.

Мой друг Арчил Гомиашвили, известный актер, который сыграл Остапа Бендера, рассказывал, что, когда журналисты узнали, что он сидел не за политику, а по уголовной статье, сразу проявили к нему повышенный интерес: стали приглашать на ток-шоу на разные каналы телевидения, брать интервью (в юности за драку Арчил два года сидел в тюрьме). Одно такое ток-шоу с Арчилом Гомиашвили я видел по телевизору. Арчила спрашивали, что надо сделать, как надо себя вести, что надо уметь и знать, чтобы стать вором в законе. Арчил отвечал, что вором в законе не был, в тюрьме считался «честным фраером» (имел право сидеть с ворами за одним столом). А вообще его мечта сыграть Короля Лира. Король Лир никого не заинтересовал, его продолжали расспрашивать, какие у вора в законе права, обязанности и привилегии и есть ли у воров в законе пенсия. И только один пожилой журналист вспомнил, что Арчил сыграл Остапа Бендера, и спросил:

— Если бы Остап жил сегодня, был бы он вором в законе?

— Не думаю. Скорей всего, он открыл бы ресторан и назвал его «Золотой Остап».

Между прочим. «Золотой Остап» один из первых частных ресторанов в Москве, и открыл его Арчил Гомиашвили.

Когда я поднимал тост за Арчила, всегда говорил:

— Арчил прекрасно сыграл Остапа Бендера. А Остап Бендер мог бы сыграть Арчила Гомиашвили?

И из тех, кто знал Арчила, никто не сказал:

— Да.

НЕ БЫЛО БЫ ХУЖЕ

В марте 93 года израильтяне пригласили в Израиль для показа фильмов режиссера Петра Тодоровского с фильмом «Анкор, еще анкор!», режиссера Игоря Гостева с фильмом о Никите Хрущеве «Серые волки» и меня с фильмом «Настя». Дорогу, гостиницы и питание оплачивали они. С нами в Израиль поехали продюсер и жена Тодоровского Мирра Тодоровская, актриса Лена Яковлева (она играла главную роль в фильме «Анкор, еще анкор!») и сын Хрущева Сергей Никитич (он был консультантом на фильме «Серые волки»).

Случилось так, что первый общественный просмотр фильма «Настя» был не в Доме кино в Москве, как обычно, а в Израиле в Иерусалиме. Реакция на фильм «Настя» наших бывших соотечественников была для меня неожиданной. После просмотра в Иерусалиме, на который собралось немало бывших деятелей советской культуры (актеры, режиссеры, писатели, критики), была полная тишина. И я понял: провал — и ушел. И, конечно, очень расстроился. По сути, я показывал фильм на публике первый раз. До этого был только один просмотр «для родственников и друзей» в малом зале на «Мосфильме». И как всегда, они поздравляли и хвалили. Вечером позвонил кинокритику Семену Чертоку, спросил:

— Семен, почему такая немая реакция? Фильм так не понравился?

— Гия, всех поразило, как ужасно теперь вы живете. У многих ведь еще родственники там остались, друзья.

А через месяц в Москве на просмотре в Доме кино была совершенно иная реакция. Смеялись. Аплодировали. После просмотра бурно поздравляли. Почему такая разница в восприятии? Думаю, дело в том, что мы ко всем ужасам нашей действительности привыкли, они были нашей повседневностью. Ну света нет, ну в магазинах пусто, ну танки ездят, ну нищие генералы, ну бандиты, ну грабят и убивают… не было бы хуже! А для израильтян все это было шоком.

ДЕТИ ЛЕЙТЕНАНТА ШМИДТА

Жили мы в Иерусалиме, фильмы показывали в Иерусалиме, в Тель-Авиве и в разных городах и городках (в Израиле все недалеко). Как правило, просмотры были днем (за каждый показ нам платили сто шекелей). По вечерам устроители нас часто приглашали на свадьбы (наверное, экономили на ужине). Водили нас на свадьбы еврейские и грузинские (о свадьбах в Израиле я писал). На еврейских свадьбах у устроителей козырной картой был сын Хрущева Сергей. Когда мы приходили, ведущий объявлял, что среди гостей, которые к нам присоединились, сын Никиты Хрущева Сергей Никитич Хрущев! И все встречали нас аплодисментами. На грузинских свадьбах Сергея Никитича не объявляли (после жестокого разгона в 56-м году демонстрантов в Тбилиси Никиту Хрущева в Грузии не очень любили). И на грузинских свадьбах объявляли, что среди гостей, которые к нам присоединились, автор фильмов «Мимино» и «Паспорт» режиссер Данелия.

А как-то на еврейской свадьбе в городке Ашдод произошло следующее. Мы пришли. Нас усадили за отдельный стол лицом в зал. Сергея Никитича с нами не было (он был на встрече с российским послом). В динамиках что-то прозвучало на иврите. Устроитель сказал мне шепотом:

— Встаньте, Георгий Николаевич.

Я встал. В зале неуверенно поаплодировали, начали переглядываться и что-то друг у друга спрашивать. Я поклонился и сел.