Небоскреб - Лина Соле

в котором с разных ракурсов угадывались человеческие фигуры: они были выстроены по кругу – младенец, ребенок, юный парень, взрослый мужчина. Обойдя мужчину, взгляд снова упирался в младенца, учитель истории пояснял нам, совсем еще детям, я запомнил ту поэтичную и не очень понятную тогда фразу: «Взрослые люди в один миг стали подобны младенцам, уже никогда не обретя мудрости старости».

Сквер был одним из немногих «зеленых» мест в городе, густая крона высоких деревьев весной, летом и осенью скрывала соседние небоскребы, только зима обнажала сквозь голые ветви железобетонных уродливых исполинов. Чем ближе мы подходили к перекрестку, тем явственнее открывалось то место, о котором я предпочитал забыть навсегда. И к которому я мысленно возвращался каждый день. Пот проступил на шее и спине, отчего кожу пробрало от холода. Или виной всему был не ветер, а призрачное дыхание жутких воспоминаний?

– Я не могу, – вдруг вырвалось у меня, я остановился, как вкопанный. Я отвернулся от дороги, на которой десять лет назад лежала Марта. Я смотрел в ужасе на старика, а он – с недоумением на меня. Я неосознанно провел рукой по шее, пальцы стали мокрыми и липкими. Дыхание сбивалось, а сердце стучало даже сильнее, чем во время прыжка с парашютом.

– Ах, – вырвалось у Валентина Олеговича. Он округлил глаза, догадавшись, что произвело на меня столь ошарашивающее впечатление. – Вы говорили… Ваша девушка.

Он суетливо оглянулся и, постоянно повторяя «Простите, как же я забыл», подвел меня к ближайшей скамье, усадил спиной к злосчастному небоскребу и заговорил.

– Когда вчера мы с Лианой остались одни, я был в настоящем ступоре. Вы представляете, увидеть призрак своей невесты спустя более чем пятьдесят лет! – он прижал руку к груди, вероятно, вспомнив свои вчерашние ощущения. – Вчера и сегодня она поведала мне интереснейшую историю, верить в которую я не решался до сегодняшнего утра. Я уже знал многие события из этой истории, но многих, очень многих – даже не мог вообразить.

И он начал кратко пересказывать то, что открыла ему Лиана.

Шел пятьдесят восьмой год. Ненастный февраль, вьюга застилала все до самого горизонта. Лиана возвращалась с родителями в город от матери Кота. Бабушка Мила была не самым приятным человеком, ворчливая и жадная, да и Лиана была не ее родной внучкой. Но каждый год они с семьей ездили поздравить бабушку с днем рождения. В тот раз Рома, брат Лианы, сильно заболел и не поехал с ними, отчего Мила была еще более неприветливой с девочкой. Машину то и дело заносило на укатанной дороге, мама и Кот всю поездку ругались. Кот вышел на заправке, чтобы остыть после очередного скандала, но разругался еще с каким-то человеком из соседней машины. Он сильно хлопнул дверью и надавил на педаль газа. Перед глазами Лианы высветились из непроглядной метели два больших круглых огня – фары несущегося на их автомобиль грузовика. Последнее, что она помнила до операции.

Март пятьдесят восьмого. «Дочка, доктор сказал, будет непривычно», – прошептала мама Лиане. Когда она открыла глаза, в голове что-то завибрировало, будто невидимый червяк прогрызался сквозь яблоко, только вместо яблока – мозг девочки. Она сразу же закрыла глаза, почувствовав слабое облегчение. Свет был очень ярким, но доктор сразу подкорректировал все параметры. «Я теперь могу менять картинку, как захочу?» – восторженно воскликнула девочка. Доктор по-доброму рассмеялся, он был молодым и красивым, у него были курчавые темные волосы и голубые глаза. «Да, но только лучше не играй с этим, твоему мозгу нужно время, чтобы адаптироваться и привыкнуть». «Все равно здорово!» – Лиана рассматривала в зеркало новую себя, ей нравилось, как блестели ее глаза, что-то волшебное было в сиреневом внутреннем сиянии. Почему-то она чувствовала себя сказочной принцессой или феей.

Июнь пятьдесят восьмого. «Лиана не сможет посещать школу со следующего года. Я позволю ей сдать все экзамены, но полагаю, будет лучше, если вы переведете ее на домашнее обучение», – директор была очень строгой всегда и со всеми. У нее не было любимчиков и ее нельзя было подкупить, как предлагал Кот. Она оставила самые плохие рекомендации о поведении Лианы, значит, ни одна школа не возьмет ее. Мама Лианы плакала на кухне, а Рома говорил Лиане неприятные вещи: «Все из-за тебя, дура. Ты же не умеешь по-человечески общаться, только и можешь на людей с кулаками бросаться. Теперь придется с тобой тут возиться, тупица!». Лиана чувствовала спиной прохладную стену, она сидела на своей кровати, а Рома расхаживал взад-вперед и размахивал руками, потом он вышел, сильно хлопнув дверью. Почему-то Лиана снова вспомнила два больших круглых огня.

Июль шестьдесят третьего. «О боже, я не верю! Это невероятно! – кричала Лиана в телефон, тончайший, не больше пары миллиметров, прозрачный пластиковый прямоугольник. – Мама, меня взяли!». «Я не сомневалась в тебе», – с гордостью ответила мать Лианы в трубку. Новый учебный год, новый город, новая жизнь. Лиана почти плакала от счастья, стоя на высоком крыльце училища. Рядом было много народа, кто-то ликовал, как и она сама, кто-то садился на ступени и с горя закуривал сигарету, кто-то все еще бегал от списка к списку, суматошно ища свою фамилию. Лиана выбрала летное училище, а летное училище выбрало Лиану. Она уже сейчас знала, что станет лучшей, потому что это было ее мечтой и ее тайной страстью много лет.

Октябрь шестьдесят восьмого. «Я соскучилась», – Лиана провела ладонью по темным кудрявым волосам мужчины в тусклой прихожей. «Ли», – тихо произнес он и нежно поцеловал ее. На ней было легкое пальто, а под ним – форма пилота. «Валь, давай попросимся в одну группу? Я так больше не могу: ты приходишь, я ухожу. Сколько можно?» – она держала его тонкими пальцами за лацкан синего кителя. «Нельзя, ты же знаешь», – он прикоснулся лбом к ее лбу и упрямо посмотрел в любимые глаза. В них задорно плясали сиреневые огоньки, где-то глубоко-глубоко. Лиана тяжело вздохнула и крепко обняла своего Валю: «Ладно, разогрей себе суп и запеканку. А, еще там рыба, но, по-моему, я ее пересолила. Выкинь, если не понравится». «Я тебя люблю», – в его взгляде была чувственная нежность и безграничная вина. Лиана снова вздохнула, уже тише: «И я тебя люблю. До встречи». Валентин Олегович, молодой и красивый – каштановые кудрявые волосы и голубые глаза, закрыл за ней дверь и устало поплелся на кухню.

Февраль шестьдесят девятого. «Мам, я не знаю, что делать, напиши мне, как сможешь», – Лиана строчила сообщение за сообщением, сегодня был день рождения бабушки Милы, поэтому семья – мама,