Твари, подобные Богу - Мария Спивак

Ладно, бог этой гадине судья.

А вот ясновидящей бабе Нюре Саня в сердцах выдала: «Что же планеты ваши обманули? Несчастья не предвидели, и никакой Фил ко мне не вернулся, расписался со своей гусыней». Баба Нюра хоть и начала оправдываться, но довольно воинственно: во-первых, мол, вернуться он должен был аж через двенадцать лет, разве только чуток пораньше моими молитвами, а во-вторых, сама хороша, вместо того чтоб мужа честно ждать, хахаля в дом притащила. Вот и вышло наперекосяк, муж твой от приворотов подлой змеюки погиб раньше срока.

Иными словами, жизнь идет своим чередом, и если не по-предсказанному, сами, дураки, виноваты. Что тут возразишь, что докажешь? Ничего. Однако с тех пор баба Нюра из доверия у Александры вышла, и ездить в Рузу она больше не собиралась. Зачем, если непременно выяснится, что Макс ей не пара, ибо у него имеется жена по судьбе, с которой они лет этак через «дцать» сойдутся? А потому Макса надо бросить, засесть в гордом одиночестве и через бабу Нюру вымаливать «своего человечка». Перспектива, конечно, зажигательная, но как-то не манит в сравнении с нормальной жизнью. Недавно еще нормальной и даже совершенно замечательной. Саня улыбнулась: вспомнила, как Макс, усаживаясь пить чай с ее пирожками, непременно восклицал: «Парадиз!»

Обидно, что они тогда поссорились.

Господи, только б вернулся. «Но ведь все необходимое сделано», — постаралась успокоить себя Александра. Она разработала руническую формулу специально для их с Максом ситуации; получилось, кстати, просто загляденье. Правильный амулет должен выглядеть красиво, как настоящее произведение искусства, и она ухитрилась сплести все пожелания в лаконичный минималистский узор. Теперь оставалось ждать, когда амулет сработает. С рунами одно плохо: невозможно предвидеть, как будет достигнут результат. Они готовят почву, создают предпосылки, разгребают препятствия, и поначалу иной раз действуют вразрез с желаемым.

Был, например, такой случай. Александра изготовила клиентке амулет на возвращение мужа от любовницы в семью. На другой день муж звонит жене и горестно просит развода. Подруга забеременела, надо жениться. Клиентка в ужасе, рыдает: как же так, что вы наделали? Сане пришлось побыть Карлсоном: спокойствие, только спокойствие. Прошла неделя. Муж снова позвонил, чуть не плачет: не хочу жениться! Не желаю снова пеленок и колясок, хочу к тебе, но не знаю, примешь ли. Дальше, может, кто бы удивился, а Саня нет — дурында, вместо того чтобы от души помурыжить свое гулящее сокровище, расхлюпалась: дорогой-любимый, жду с распростертыми объятиями. Но и тем дела не испортила. Муж дал любовнице отставку: типа, тебя предупреждали, что я детей не хочу, поэтому содержать буду, а с остальным как знаешь. И вернулся к своей размазне. Сволочь мужик та еще, и зачем он такой нужен, не очень понятно, но желание клиента — закон. Что у них сейчас, черт знает, но, раз тетка не объявляется, наверное, как-то сладилось.

Но это со стороны хорошо к терпению призывать, а когда самого лично касается, дзен-буддизм из организма мигом улетучивается. Если происходит такое, от чего душа стонет и сердце рвется, трудно себя убедить, что так и надо, что «неисповедимы пути». Особенно когда обладаешь возможностью влиять на процесс. Возникает искушение шаманить до победного. Только нам ли не знать, чего рискуешь добиться таким образом…

Александра жила, то преисполняясь уверенности, то обмирая от страха и скатываясь в безнадежность, и каждый день не могла дождаться, когда в Америке наступит утро — чтобы начать ждать звонка. И если он раздавался позже, чем хотелось, или не раздавался вовсе, она моментально делала самые неутешительные выводы и потом, не сдержавшись, горько корила Макса… Он в ответ сто раз повторял: «Нервничаешь, звони сама, что тут такого», но Саня представляла, как Макс, оказавшись в момент звонка не один, а с женой, дочкой или знакомыми, возводит глаза к небу и, пряча раздражение, бубнит в трубку суконным голосом — и рука отказывалась набирать номер… Она не любила навязываться, но слышать Макса хотела постоянно, вот и сидела, сражаясь с тоской, на невидимой привязи у телефона. Мудрено ли, что прибавилось морщин?

Именно поэтому сейчас ей не повредило бы увидеть свое отражение: настроение точно бы улучшилось.

Хотя она и так с самого утра порхала — даже не упомнишь, когда это было в последний раз. Скоро, буквально как допекутся плюшки, к ней придут Умка и Тата, обе вернувшиеся в Москву. Умка уезжала с Хукой не очень надолго, зато в Бразилию, на конференцию селезианских сотрудников — тех, что работают с молодежью. Татка, по обыкновению, пропадала три месяца. Александра предвкушала посиделки, рассказы, обмен новостями, и ей было почти хорошо, почти спокойно. Потрепаться, поесть от души — в одиночестве аппетит совсем пропадает, — это ли не счастье? Кроме того, не терпелось выложить Татке сюрприз. То-то она удивится! Однако всему свое время.

Александра хитро улыбнулась.

Кухня наполнилась ароматами свежеиспеченного теста, корицы. Плюшки готовы, можно вынимать. Она взяла полотенце, потянулась к духовке и вдруг ощутила легкое покалывание в спине и затылке. Ага. Явились не запылились. Сейчас позвонят. Надо скорей доставать противень.

Действительно, секунд через тридцать раздался звонок.

Александра, успев таки мимолетно полюбоваться на себя в зеркале прихожей, радостно распахнула дверь.

Через пару часов, наевшись-напившись и выложив самые животрепещущие новости — правда, про Америку Саня толком не слушала: ну не любила она сейчас эту страну! — они сидели за кухонным столом и слушали Умку, которая не способна была уняться и все рассказывала и рассказывала про Рио.

— Нет, вы вдумайтесь: Рио-де-Жанейро! Во сне не могло присниться, что я там побываю! Помнишь, Татка, мы с тобой подсели на бразильский сериал? Еще шутили, что хотели бы в нем жить?

— Я и сейчас хочу, — отозвалась Тата. — Картонно, плоско, зато просто и правильно… и отношения между людьми такие… — Она замялась, подыскивая слово.

— Ага! Тоже очень правильные! — сардоническим тоном перебила Александра. — Что ни случись, ты либо «успокойся, не думай об этом», либо, в крайнем случае, «выпей сладкой воды».

Умка прыснула.

— Вы удивитесь, мне это тоже предлагали — когда голова от жары закружилась. Но не в том суть. Понимаете, Бразилия оказалась ровно такая, как в сериалах. Не только природа и статуя Христа, которую я мечтала увидеть, но и народ.

— И какой же он, этот народ? — спросила Тата.

— Особенный. Как ты говоришь, простой и правильный. Веселый. Вообще, Рио — не город, а целая философия жизнелюбия. Все постоянно улыбаются. Все патологически вежливы. Только и слышно «обригада, обригада» — «спасибо» — по делу, без дела, тысячу раз в минуту. Они… в массе своей наивные, необразованные и, пожалуй, поверхностные, зато такие… воинствующие оптимисты. У всех все отлично, каждый верит в светлое будущее. Поиски философского камня на кухне, как у нас, там совершенно не реальны. Может, я и не права — что разглядишь за две недели, — но такое создалось впечатление.