Несносная заложница - Ядвига Благосклонная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И все же ты мне помог!
— Помог, — легко соглашается.
Я жду очередной гадости, мол, это выгоднее и бла, бла, бла, но Зорин не продолжает. Вместо этого он начинает что-то искать в ящиках. Так, словно оно ему необходимо. Прямо сейчас. И он находит. Через секунду на столе появляется бутылка виски. Так же быстро появляется стакан. Он наливает себе стопку и моментально опрокидывает, не поморщившись.
— Почему ты мне помог?
— Потому что захотел, — резко отрезает.
Наливает еще виски и выпивает.
Захотел… Это не те слова, которые я ожидала услышать, но они правдивые. Он действительно захотел.
Встав, подхожу к нему. Беру со стола бутылку, забираю из его руки стакан и наливаю себе. Всего каплю, но я-то знаю, что этой капли хватит мне, чтобы развязать язык.
Под изумленным взглядом Зорина, залпом осушаю стакан. Горький привкус, заставляет меня сморщиться.
Вот это гадость! Да уж, это вам не шампанское!
— Я не хочу за Ефимов замуж, — повторяю уже более настойчиво. — Это желание отца. Это его идея.
— Но ты не против?
— Я против! — взрываюсь, топаю ногой, точно маленькая девочка, но именно такой я сейчас себя и чувствую. Маленькой потерявшейся девочкой, которая не знает куда ей идти! — Дело в том, что мой отец не спрашивает меня. Он ставит перед фактом. Ему этот брак выгоден. Для него это очередная выгодная сделка, — пожимаю плечами, так словно я давно привыкла к такому положению вещей. Что меня это совсем не парит…
— Тогда почему ты соглашаешься? — Зорин, забирает из моих рук стакан и наливает себе очередную порцию алкоголя.
— Потому что у меня нет выбора.
— Чушь собачья! — рявкает. — Выбор есть всегда.
— Я бы потом что-нибудь придумала, — неуверенно произношу.
— Ну конечно, — скептически хмыкает Демьян. — Вышла бы замуж, нарожала бы наследников, а потом завела бы себе любовника помоложе. Обычный сценарий. Старо, как мир.
Точно так же, правда в шутку, говорила Фролова. У меня подобный план вызывал отвращение. Возможно я балованная, но семья должна быть семьей, чтобы дети росли в любви и заботе, чтобы была любовь и уважение. А с Бориской… О каком уважении вообще речь, если он меня покупает как вещь?!
— Такой сценарий не для меня.
— Не для тебя? — зло скалит зубы. — И, тем не менее, ты едешь за его счёт отдыхать в Альпы и просираешь кучу его бабок.
И откуда он только… Ах да! У него же доносчик есть. Кислый. Тот жучара, поди, и знает, сколько у меня трусиков и какие по каким дням я ношу! Честно, не была бы удивлена!
— Еще скажи, что ты не знала, что за его бабки едешь, — закатывает глаза и вливает в себя очередную порцию виски.
Глупо, но все же я упрямо твержу:
— Не знала.
— О чем ты вообще знаешь?
— А ты думаешь, я просто так в твоей забегаловке работала? — срываюсь. — От нечего делать? Думаю, как же надоел мне этот Париж, Милан, Прага… Пойду-ка в «Шафран» работать! Мне же так не хватало, чтобы всякие мужики меня за задницу щипали!
Слезы уже накатывают на глаза. Все наши ссоры с отцом, все гадкие слова о том, что я ни на что не способна, что мне одна дорога — под крылышко обеспеченного мужа. Все это всплывает перед глазами. И от этого хочется громко-громко зареветь. Зареветь, как зверь. Если уж выть, так выть по-волчьи.
На несколько минут я замолкаю. Гляжу в никуда, пытаясь бороться с эмоциями. Не то чтобы у меня сильно получалось.
Одна слезинка, вторая, третья и я чувствую как меня, будто в кокон, обволакивают сильные руки.
— Я… Я просто, — шмыгаю носом, — я просто хотела, чтобы он отстал от меня, — дрожащим слабым голосом шепчу. — Он поставил мне условие: замуж или работа.
Горько усмехаюсь и трусь лицом о рубашку Демьяна. Пофиг, что тушь потекла и что она наверняка останется на рубашке. Все это не имеет ни малейшего значения.
— Меня никуда не брали. Ни-ку-да. Мне не хватало опыта. Я ничего не умела, кроме как тратить папины деньги. Да и сейчас, не умею. «Шафран» единственное место, куда меня взяли на работу.
— В общем-то, ты неплохой работник, — предпринимает нелепую попытку меня поддержать Зорин. — Когда не дерзишь начальству и не портишь ему кофе, конечно.
От этих слов, как ни странно, но мне становиться легче. В памяти всплывает наша первая встреча. Ох и до чего же я тогда была злая! А теперь вот…
Стою в обнимку, наслаждаюсь его руками, что успокаивающе поглаживают меня по спине. Ни один парень до этого не делал ничего подобного…
В том смысле, что никогда прежде я не была открыта так с мужчиной. Как на ладони. Зареванная, на грани срыва, настоящая. Кто-то считает меня фальшивкой, кто-то пустоголовой куклой. Впрочем, я не пыталась, кого бы то ни было переубедить. Все кто бегал за мной хотели лишь порезвиться «с той богатой телкой!». Собственно, поэтому никто в университете и не знал кто мой отец. Ну, а фамилия… Да мало-ли этих Павловых.
— Я действительно не знала, что еду отдыхать за счёт Ефимова, — почему-то решаю важным сказать. — Отец сказал, что это подарок на Новый Год. Не думала же я, что мой отец подсунет мне такую свинью, — причем свинью в прямом смысле, мысленно добавляю я.
— Он так сделал?
— Да, — шмыгаю и снова вытираю лицо об рубашку Демьяна. Похоже, он этого даже не замечает. — Потом сказал, что я приняла ухаживания этого… — крепкое словцо рвется наружу, но я усилием воли сдерживаюсь, — жениха, — брезгливо выплевываю.
Я вздыхаю, и Зорин стискивает меня в объятиях сильнее. Зарывается носом в мои волосы, задевая губами сперва щеку, затем шею.
Предательские бабочки в животе устраивают бунт. Они трепещут, а дрожь бежит по спине. Как сегодня в машине. Не знаю, просто это человеческая поддержка или что-то большее… Но это приятно. Так приятно, что хочется большего.
Что ж, пора признать. Я влипла. Влипла, потому что мне нравится мой похититель. Несмотря на его грубость и скверный характер. Несмотря на то, что он перевернул мою жизнь с ног на голову.
Я убегала от него всего два дня назад, а теперь со всех ног хочу бежать к нему на встречу.
— Ты не обязана выходить замуж, если не хочешь, — он отстраняется, но только для того чтобы заглянуть мне в лицо.
Нежно заправляют прядь волос за ухо, сбиты и костяшками проводя по
