Ратибор. Идите сюда, собаки! - Александр Фомичев

— Ага, жили! Ровно до тех пор, пока твои дуболомы не убили моего сына!

— Они понятия не имели, что Ждан — твоей крови…

— Да плевать мне, Свят, знали они это или нет! Факт остаётся фактом: он погиб от их руки! Потому предлагаю тебе очень простой выход из создавшегося положения: отдай их мне! Всех троих! Тогда, обещаю, я прекращу любые набеги на твои обозы, возмещу тебе все издержки, понесённые мирградской казной, и мои волки больше не потревожат ваши границы! Подумай, Свят! Топор войны можем зарыть уже сегодня между нашими княжествами! Да что там сегодня — прямо сейчас! Просто подумай! Разве не стоит мир между нами жизней каких-то трёх несчастных витязей, а⁈

«Действительно, — в голове Святослава зашебуршали нехорошие мысли, — чего это я? Три жизни супротив тысяч…»

— Что сделаешь с ними? На кол посадишь? — равнодушно спросил князь Мирграда у Кулбаха, про себя слегка удивляясь непонятному безразличию, волнами накатывающему на него, когда он думал о своих друзьях.

— Ещё не решил… Но сдохнут они в лютых мучениях, скрывать не буду! Кровь за кровь, сам понимаешь!..

— Понимаю… Ну а где гарантии, что ты выполнишь свои обещания после того, как я вручу тебе этих обормотов?

«Как мне надоели эти трое, в самом-то деле! — противные мыслишки яростным вихрем танцевали в уме Святослава. — Особенно Ратибор! Я бы даже глянул, и не без удовольствия, как его четвертовать будут или на дыбу подвесят, аль за ребро…»

— Гарантии⁈ Моё слово — это самая лучшая гарантия, что тебе ещё надобно? Сам подумай, если ты их мне отдашь, то конфликт между нами исчерпан! Око за око, как говорится… Ну что, по рукам?

«Что ты творишь⁈ Это же друзья детства, твои лучшие воины! Вы росли вместе! — новые думы закружили, как неспешно падающий снежок, в мозгу у мирградского владыки. — Вместе делу ратному обучались! Сколько раз они тебя из передряг разных вытаскивали? Один Ратибор твою головёнку спасал ведь не единожды, а? И это ещё мягко сказано! Опомнись!..»

— Ну так что, договорились? — Кулбах испытующе смотрел на Святослава. — Отдать три жизни, чтобы сохранить десятки тысяч! По-моему, это хорошая сделка! Сколько людей тебе благодарны будут, представляешь? Не иначе как спасителем ты для них станешь! В противном же случае просто погубишь! Думай, князь! Я, конечно, не тороплю… Но время поджимает! Ответ мне нужен здесь и сейчас, так что думай!..

«Чего тут кумекать-то⁈ Выгоднейшее предложение, от которого нельзя отказываться! Мне мир предлагают малой кровью! Да, друзья детства… да и пёс с ними! Что такого, в конце-то концов⁈ Зато княжество сохраню, лютая битва нас минует, людей не угрохаю почём зря…»

«Помнишь, как вы мальчишками беззаботно гуляли все вместе? Как бегали на реку купаться? Как, задорно смеясь, наперегонки мчались прочь, стянув несколько яблок из сада старого лесника Козедара? Как твои приятели, вставая с тобой в тренировочный бой, старались не бить в полную силу, а ты из-за этого дулся на них? Как на свадьбах друг друга пировали, как…»

— Да как ты смеешь, тварь чумазая, мешать мне⁈ — раздался вдруг гортанный, неистовый вопль. — Я тебя сейчас в порошок сотру, мошка несчастная!.. — взбешённый Мельванес, потрясая своим жутким посохом, вперился свирепым взором за спину стоящим перед ним воинам. — А ну, выползай, хрычовка безумная, выползай, сколько можно прятаться!

— Да я и не прячусь, милок, не прячусь… — из-за могучей спины Ратибора показалась Благана. Одетая не по погоде, в простой летний сарафанчик, расписанный древними рунами, и держа в руках ореховую палку с единственным зелёным листиком вместо набалдашника, она ну никак не походила на ту, кто может хоть что-то противопоставить знаменитому колдуну. — Зябко тут просто, ветра гуляют нехорошие, вот и решила укрыться за пригорком… Или за горой, что более похоже на правду, — Благана бросила мельком ехидный взгляд на Ратибора.

— Старая, если чего надо, так ты скажи…

— Проследи, рыжик, будь добр, чтобы меня на копьё не нанизал никто. Мне самой не до этого сейчас малость…

— Без проблем!

— Ты зачем вылезла из своей норы, дура древняя⁈ — грозно пророкотал между тем Мельванес. — Столько времени таилась от меня, а теперь вдруг решила силами помериться⁈ Так это ты зря! — тёмный волхв, недобро усмехнувшись, поднял свой жезл. Перед ним быстро начал образовываться ураганный вихрь. Благана же, не став попусту сотрясать воздух, прикрыла очи, глубоко вздохнула и, замерев на несколько секунд, что-то прошептала себе под нос да плавно опустила левую руку ладонью вниз. Искусственно созданный чернокнижником небольшой смерч начал стремительно исчезать, через несколько мгновений превратившись в осыпавшийся на землю песчаный ручеёк. Все поражённо уставились на не спеша открывшую глаза ворожею. А больше всех оказался потрясён произошедшим сам всемогущий маг.

— Этого не может быть! — шокированно взвизгнул он. После чего, внимательно присмотревшись к стоящей перед ним всего в двух десятках шагов ведунье, зло проскрежетал: — Ты чего там обожралась, а, что сила у тебя в разы увеличилась⁈ Зелье мощи сварить умудрилась⁈ Но как⁈ Там же ингредиенты нужны, коих ты бы в жизни не смогла достать!.. — на набалдашнике посоха Мельванеса заискрила молния, которую он без промедления метнул в Благану. Та в ответ, проявив удивительную сноровку, поймала её своей клюкой, затем, несколько раз ловко крутанув ореховую палку в воздухе, быстро соткала из искрящегося разряда приличных размеров огненный шар и запустила в обратку.

— Чресла Карачуна, да чтобы ты под землю сгинула, гадина такая! Ты ещё крупно пожалеешь, что решила встать у меня на пути! — Мельванес, не без труда отбив в небеса летевший ему точно в голову пылающий снаряд, вдруг поднял левую длань, что-то быстро прошептав на непонятном, забытом языке. Витязей Мирграда обдало сильным, но тут же стихнувшим порывом ветра. Мрачный чародей, быстро сжав в кулак руку, как будто что-то поймав на лету, резко развернулся и пошёл прочь, в сторону поджидающих в лесочке варградских воинов, на ходу злобно бросив растерянному, хотевшему что-то сказать Кулбаху: — Уходим! Немедля! Я не готов к встрече оказался! Эта жаба пузень отъела до отвала всем, чем только можно, я же налегке пришёл, без склянок своих! Не думал, что пересекусь тут хоть с кем-то, кто силой природы владеет, а уж тем