Развод. Прощай, предатель - Вивиан Фокс

его плечи и пытаюсь оттолкнуть, но мой муж слишком силен, чтобы я могла осуществить задуманное.

— Пусти, — прошу его. — Сергей, пусти меня! Да пусти ты!

Прикладываю больше силы, и мне чудом удается вырваться из его объятий. Отскакиваю назад, практически налетев на стоящий на комоде телевизор. Поправляю съехавшую в сторону рубашку шелковой пижамы и смотрю на Сергея. Ноздри раздуватся, грудь ходит ходуном от частого дыхания, зубы сцеплены. Он то ли в ярости, то ли страсть захватила его настолько, что он выглядит диким и необузданным.

— Тебе лучше уйти, — произношу дрожащим голосом.

— Нет, — он качает головой. — Хватит. Уходил уже.

Сергей прочесывает пальцами волосы, а потом с шумным выдохом падает назад на диван.

— Сережа, пожалуйста, — прошу я тихо.

— Нет, — снова качает головой. — Больше нет, Саш. Ты — единственный человек, рядом с которым я хочу находиться.

— Ты хочешь? Ты хочешь?! А чего хочу я?! Ты никогда не думал о том, чтобы спросить меня о моих желаниях?!

— Да я все делал, чтобы каждое из них было удовлетворено! — рявкает он. — Давал тебе все! Все, Саша! И даже больше! Я положил к твоим ногам целый мир!

— Я не просила мир!

— Ты вообще ничего не просила, — спокойнее добавляет он.

— А теперь прошу, — отзываюсь устало. — Уходи, пожалуйста.

Глава 36

Несколько долгих секунд Сергей сверлит меня тяжелым взглядом, а потом садится ровнее.

— Я совершил ошибку, — глухо произносит он. — И поэтому потерял тебя. Ты… тогда, пять лет назад, — он отводит взгляд и наклоняется вперед. Упирается локтями в колени и сплетает пальцы. — Тогда ты свалилась мне, как снег на голову. На тот момент моя жизнь казалась мне полностью устоявшейся. Я думал, что у меня все просчитано. Я готовился к свадьбе с дочкой своего делового партнера. У меня был просчитан наперед каждый шаг. Я знал, когда у нас с Виолеттой родятся дети, куда и как часто мы будем ездить отдыхать ближайшие пять лет. Я просчитал все до мелочей, как просчитывают бюджет компании на следующий год. Скрупулезно, не забывая ни об одном пустяке. Но потом появилась ты, — он грустно улыбается. — Чистый хаос. Девочка, которая будто с луны свалилась. Которая на каждую фигню реагировала так, будто наступил праздник. Даже долбаная сладкая вата вызывала в тебе восторг.

Я тяжело сглатываю и стараюсь игнорировать щекочущее ощущение в горле — предвестник слез. День нашего с Сережей знакомства до сих пор жив в памяти так, будто это случилось вчера.

— Я влюбился мгновенно, — продолжает он. — В тебя, в твои эмоции, в эти глаза, в которых плескалась жажда познаний. Ты так жадно хваталась за все новое, с таким завидным энтузиазмом, что заряжала им и меня. На тот момент я уже так пресытился всеми прелестями этой жизни, что перестал замечать простые вещи. Но ты снова показала мне, насколько это ценно — просто жить. Держать в руках любимую девочку. Пить с ней кофе по утрам, а по вечерам смотреть дурацкие комедии после вкусного ужина. Засыпать вместе и утирать твои слезы, когда у тебя начинались эти дни, и ты плакала над всякой херней типа симпатичного песика.

Словно услышав, что говорят о собаке, Сахарок встает передними лапами на диван и тихонько поскуливает. Я поднимаю ее и усаживаю к себе на колени. Собака облизывает мой палец и укладывается так, чтобы мордочкой утыкаться в мою вторую ладонь. Сергей замолкает и наблюдает за нашим с Сахарком взаимодействием, а потом бросает на меня взгляд и, отвернувшись, продолжает.

— Каждая секунда с тобой наполнила меня. Я прожил эти пять лет насыщеннее, чем была вся моя жизнь. Мне хотелось дать тебе даже больше, чем я мог. Я хотел положить к твоим ногам весь мир, чтобы потом любоваться, с каким восторгом ты будешь использовать мой подарок. Я летел на ту встречу с намерением по возвращении обсудить развитие наших отношений. Хотел, чтобы ты родила мне ребенка. Но сначала мне нужно было закрыть ту сделку. Она позволяла мне разделить бизнес с Добрыниным и окончательно прервать связь с той семьей. Уже тогда я понимал, что спокойной жизни мне не дадут. Но потом случилась та авария. Я подозреваю, что Добрынин подстроил это специально. К счастью, самолет не успел подняться в небо, иначе я бы здесь сейчас не сидел.

Я судорожно вздыхаю, пытаясь не представлять, что было бы, если бы Сережа тогда разбился насмерть. Я бы, наверное, не пережила такого исхода.

— Почему ты никогда не говорил мне всего этого? — дрожащим шепотом спрашиваю я.

— Не знаю, — он дергает плечом, будто собирался пожать им, но передумал. — Не умел. Я и сейчас… Саш, — он поворачивается лицом ко мне и впивается в меня взглядом. Я еще никогда не видела его таким. То есть, видела откровенным, но настолько открытым, уязвимым — нет. Он как будто полностью оголился передо мной. — Поверь мне, все, что я сейчас говорю, — это искренне. Я говорю то, что на самом деле думаю. Но мне тяжело подбирать слова. Я не умею всего этого говорить, привык доказывать поступками свои чувства.

— Какими, например? Купить мне магазин?

— А что не так с этим поступком?

— Я не хочу, чтобы ты пытался купить меня. Мои чувства не продаются.

— То есть, чувства все-таки есть? — спрашивает он, и я ожидаю, что на губах Сергея сейчас появится улыбка, но ее нет. Он все еще серьезен.

— Мы сейчас не о моих чувствах говорим.

— Ну да, — отвечает он со вздохом и опять отворачивается. — Когда выгонял тебя… думал, сдохну.

— К тебе уже тогда вернулась память?

— Начала частично восстанавливаться. Но еще до того, как я что-то вспомнил, я уже чувствовал. Чувстовал, как захлебываюсь, глядя на твои страдания. Я не мог ничего сделать с этим. Не мог никак тебе помочь. Но момент, когда ты села в машину и посмотрела на дом… Я думал, сдохну к чертовой матери. Но это мгновение помогло мне начать вспоминать. И каждый раз, когда воспоминания возвращались, я подыхал, понимая, как сильно обижал тебя. Понимал, что теряю тебя. Что когда я закончу решать все свои проблемы, возможность быть с тобой может быть окончательно упущена. Я был в ярости от одной мысли, что могу потерять тебя. Но вера в твое предательство была не меньше, чем отчаянное желание быть с тобой. Внутри все смешалось. Мне казалось, в этом мире больше не осталось ни одного человека, которому я мог бы доверять.

— Как ты мог хотеть быть со мной, если