Не лучший день хирурга Панкратова - Александр Корчак

– Вы не видели Владимира Никифоровича? Он обещал прийти на перевязку.

Зная, как ценит главный хирург ее деятельность, Масият Магомедовна моментально исчезла. На перевязке Андрей узнал, что ему удалили палец. Петр с Виктором до последнего не хотели ему об этом говорить, боясь, что огорчение может повлиять на его выздоровление. Но к их обоюдному удивлению после снятия повязки Панкратов совершенно спокойно заметил:

– Я так и знал, что этим, в лучшем случае, дело и закончится. Спасибо, друзья, кажется, все сделали вовремя. Если бы задержались, все могло быть еще хуже.

– Ничего, Андрей Викторович, – отечески похлопал Петр его по плечу. – Вы же знаете, этот палец в основном используют молодые хулиганы на футболе, показывая неприличности. А вам-то он зачем? Совсем не нужен. Вы у нас человек в возрасте, солидный, заведующий отделением.

На слова своего молодого коллеги Панкратов отреагировал совсем мягко, явно с любовью к нему:

– Ну, ты, Петруха, смотри мне, уволю без выходного пособия. – И тут же улыбнулся ему.

Его неоднократные попытки выяснить, что же произошло в больнице за время его болезни, не увенчались успехом. Все или не понимали, о чем он спрашивает, или делали вид, что ничего не знают. Для него стало понятно, что здесь уже поработал его друг Виктор, и поэтому добиться чего-либо у окружающих было невозможно.

– Старый ты плут, великий конспиратор, – незлобно ругался Панкратов, когда на его вопрос тот изобразил удивление, переспросив:

– А что произошло?

– Тебе бы, Витя, с твоей наивностью и простотой надо рыбок в аквариуме разводить! – заключил свои выяснения Андрей, решив, что рано или поздно все равно все станет известно.

И действительно, к концу рабочего дня в его кабинет-палату, так же, как и в прошлый раз, ворвался Кефирыч. На сей раз он был менее взволнован и более собран, по крайней мере в мыслях, нежели в прошлый раз. Он же и прояснил обстановку. Поздравив его с улучшением в состоянии здоровья, он сразу же без всяких переходов вновь объявил, что против него плетут интриги. И виной всему стала смерть супруга Беллы Вячеславовны. Оказалось, что у него развился перитонит, после перфорации червеобразного отростка.

– Но кто мог это знать? – Доктор Сергунов неприязненно посмотрел на Панкратова. – Да и вы, Андрей Викторович, ведь тоже путались поначалу?

– Я не путался, простите, я затруднялся, – спокойно поправил его Андрей.

– Ну, хорошо, хорошо, – попытался он успокоить Панкратова. – Но теперь-то меня чуть ли не к уголовной ответственности хотят привлечь. Вы понимаете, к уголовной, – сделал он акцент на этом слове. – Благодаря этой... Вы же знаете, – зашептал он, – она мстит мне, да, да, мстит. И все потому, что у нас были, ну, так сказать, отношения в прошлом.

– Простите, Владимир Никифорович, я совершенно не хочу знать, что у вас было, тем более в прошлом. Я не люблю подобных разговоров. Вы лучше мне скажите, оперировали ли вы его или нет?

– Конечно же, оперировал, неужели не понятно, – ответил Сергунов раздраженно, очевидно, в отместку за то, что Андрей Викторович отказался быть посвященным в его любовные отношения. – Но оперировал, – он продолжил, – только вчера, как бы правильно сказать, с небольшой задержкой. Но и вы ведь тоже сомневались в его диагнозе, не правда ли?

– Все это так. Но почему вы так задержались с операцией, ведь мы с доктором Кирюхиным...

– Да оставьте в покое вашего Кирюхина, тоже мне еще нашли авторитет в хирургии.

– Но и я вам об этом говорил. Или я тоже не авторитет?

– Авторитет, авторитет, – заспешил Сергунов. – Разве вы не хотите мне помочь? Я ведь действительно попал в дурную ситуацию. – Она на меня пожаловалась, да не просто кому-то, а туда. – И он, как ранее Дмитрий Дмитриевич, показал пальцем вверх.

«Да что это они все? Сговорились что ли, в самом деле?» -подумал Андрей Викторович, и на сей раз оставив протянутый перст без комментариев.

– Вот теперь приходится, понимаете, отбрехиваться, как мальчишке. В моем-то возрасте, да и на виду у всех сотрудников.

– Но, почему же его не оперировал доктор Кирюхин, ведь мы с вами об этом говорили?

– Вы что же, думаете, что ваш доктор Кирюхин мне будет указывать, когда и кого мне надо оперировать. Спасибо!

– Да при чем здесь доктор Кирюхин? – еле сдерживаясь, чтобы не сорваться, воскликнул Панкратов. – Ведь в результате каких-то совершенно ненужных амбиций мы попросту потеряли больного. А у него ведь был шанс, а мы им не воспользовались.

Панкратов всегда старался поддерживать коллег, совершивших ошибку. Ведь он знал, как непросто себя чувствовать в одиночестве, когда дело приобретает крутой поворот. Поэтому, когда случалось что-либо подобное, он никогда не оставлял в беде коллег. Но ошибка ошибке рознь. Если она совершалась по лености, небрежности или, тем более, по его профессиональной неподготовленности, это одно. В таких случаях доктор Панкратов был беспощаден и никогда не вставал на защиту хирурга. А когда ошибка была результатом искреннего заблуждения или была связана с трудностями в диагностике заболевания, то Андрей всегда протягивал руку помощи. Он становился, что называется, грудью, на защиту коллеги, понимая, что вырастить хорошего хирурга совсем не простое дело. Да и лишая его защиты, получается, что мы просто выкидываем его на улицу, ломая его судьбу и карьеру.

Да не нужно было далеко ходить за примером. Подобное получилось и с его другом Виктором, которого Панкратов буквально вытянул из прокурорских объятий, в которые он попал не без активного участия доктора Сергунова. Это было лет пять назад. А сейчас Виктор – лучший хирург его отделения, на которого всегда можно положиться. А если бы Андрей не вступился тогда за него, да и не взял бы часть вины на себя, неизвестно еще, что произошло. И к тому же, люди, попадающие в подобные ситуации, как правило, сами себя казнят больше, чем это могут сделать карательные органы. Вот почему, зная характер Панкратова, врачи в его отделении работали спокойно, без боязни. А это в медицине совсем не маловажное дело. И что греха таить, коллеги любили и уважали Андрея. Но то, о чем рассказал доктор Сергунов, совершенно иное дело. «Он, видите ли, не захотел прислушаться к мнению младшего по рангу хирурга. Откуда такая фанаберия? – размышлял Андрей. -Ведь я никогда не стыдился прислушиваться к совету, хотя и молодого, но толкового врача. Нет, здесь все не так».

– Скажите, чем я могу помочь вам? – без желания его задать произнес Андрей Викторович. Видно было, что такого вопроса тот совсем не ожидал, поскольку прямо весь засветился и широко заулыбался.

– Все очень просто, – ласково произнес Сергунов. – Вы должны сказать комиссии, которую, как я слышал, собираются сформировать по этому поводу, что вы тоже рекомендовали его понаблюдать. Вот и вся история с географией. Не так все сложно, как можно себе представить.

– Но, подождите, – удивился Андрей Викторович, – а доктор Кирюхин?

– Ничего, у меня есть рычаги, чтобы на него воздействовать. Я его уломаю.

– Вряд ли! – возразил Андрей Викторович. – Я его хорошо знаю. Да и потом, вы же слышали, я сам лично сказал Белле Вячеславовне, что его надо оперировать, и...– пытался еще что-то сказать, но Сергунов его раздраженно перебил:

– Плюньте вы на нее, о чем вы говорите. Она могла этого и не слышать или поняла вас не так. Ну, мало ли чего еще.

– Нет, я этого делать не буду, – твердо заявил Андрей Викторович. – Единственное, что я могу для вас сделать, это подтвердить, что действительно диагностика у этого пациента была затруднена. И что я сам несколько задержался, тоже скажу. А остальное, простите...

Сергунов сразу напрягся, лицо его стало наливаться помидорным цветом. Просидев так с минуту, он поднял голову, лицо его исказила злобная гримаса. Он медленно встал и тихо сказал:

– Ну, хорошо, не надо. Вы об этом еще очень пожалеете, обещаю вам, Андрей Викторович. Еще не раз вспомните доктора Сергунова.

После чего, как и в прошлый свой визит, моментально покинул кабинет Панкратова. Таким Андрей еще ни разу не видел Кефирыча, хотя вместе они проработали в течение девяти последних лет. Теперь Андрею стало все понятно, что произошло за время его болезни. И от того, что он узнал об этом, ему не стало легче или лучше. А вот то, что прибавилось проблем, так уж точно. Надо сказать, что отношения между ними всегда были не очень хорошими, так что нового ничего не прибавилось. Хотя нет, прибавились угрозы. Это было действительно что-то новое в их взаимоотношениях и, естественно, насторожило Андрея.

Остаток дня прошел в размышлениях о случившемся и мелких заботах о своем здоровье. Панкратов уже начал вставать и мог полностью обслуживать себя самостоятельно. Марину он настойчиво попросил отдохнуть и заняться своими институтскими делами.

На следующий день, как и следовало ожидать, его навестил Дмитрий Дмитриевич. Он вновь возобновил вчерашний разговор о предполагаемом назначении Андрея Викторовича. Внимательно выслушав все его доводы в пользу этого, Панкратов неожиданно заявил: