Джек-пот для Золушки - Дмитрий Ребров

А осенью, в конце сентября к Варваре Лукьяновне приехал хмурый Паша Вилков, участковый. Пряча глаза, он сказал, что в Пахре обнаружен труп неизвестного парня, предположительно – ее Игоря. Ему приказано было отвезти ее в Подольск, на опознание. На дрожащих ногах она еле дошла до милицейского «козла». Дальнейшее старушка помнила плохо, урывками. Тряская дорога до Подольска. Томительное ожидание в каком-то коридоре. Труп на металлическом столе. Искаженное, раздувшееся от долгого пребывания в воде лицо, лицо ее внука.

– …Вот такая беда у меня, Наташенька! Осталась у меня эта только икона взамен моего Игоряши, да еще страх, что бандюги вернутся… Я ведь и на тебя поначалу подумала, что от них ты, подосланная… – закончила, утирая уголком платка слезы, свой рассказ старушка.

Они помолчали немного, Наташа не знала, что говорить, как смягчить ее горе. И вдруг, неожиданно даже для себя самой, сказала:

– А я месяц назад бабушку похоронила…

– Ох, Наташа, да я бы с радостью вместо Игоряши-то… – Хозяйка опять всхлипнула. – А теперь – хоть вовсе не помирай! Все, что на смерть себе откладывала, все до копеечки внуку на похороны ушло… Ладно, авось как-нибудь и меня похоронят, не оставят снаружи-то…

Они снова помолчали, потом Варвара Лукьяновна, покряхтывая, поднялась.

– Давай, милая, чайку что ли попьем…

Они пили чай с сушками и вели неторопливую беседу, не вспоминая больше ни об иконе, ни об Игоряше, ни о бандитах. Васька, уютно мурлыча, вновь устроился на Наташиных коленях. Старушка совсем успокоилась, отошла сердцем и поглядывала на свою гостью уже с очевидной симпатией. Двум женщинам, таким разным, было хорошо вместе. Словно что-то их соединило – бабушку, потерявшую единственного внука, и внучку, схоронившую свою бабушку.

А время летело, настал срок прощаться. Наташа встала.

– Пора мне, Варвара Лукьяновна, поздно уже. А насчет иконы вы все-таки подумайте…

– А что тут думать-то? Забирай… – Старушка тоже встала и зашла за печку. – На вот. – Она протянула девушке завернутую в белую холстину икону.

Никак не ожидавшая такого поворота Наташа растерянно взглянула на хозяйку.

– Бери-бери, на кой она мне? Не по Сеньке шапка… Да и одни беды мне от нее…

Замирая от волнения, Наташа развернула перевязанную шпагатом ткань и восхищенно ахнула. Это было настоящее чудо – с золота и пурпура на нее взглянул строгий и прекрасный лик Спасителя.

Икона явно успела побывать в чьих-то умелых руках, раскрывших ее из-под потемневшей олифы, краски были сочными, яркими. Других очевидных следов восстановления Наташа не заметила – это говорило о весьма высокой квалификации реставраторов, которые, несомненно, немало над ней потрудились. Икона выглядела удивительно свежо, а, между тем, возраст ее был более чем почтенный. Московская школа, начало пятнадцатого века, может быть даже конец четырнадцатого – так определила Наташа.

Она рассматривала икону, не в силах оторвать от нее взгляд. Образ Спасителя что-то навязчиво ей напоминал. Где-то она уже видела и эти глаза, и этот лоб, и эти брови… «Господи!…» – ахнула про себя еще раз Наташа. Она вспомнила, где видела этот лик. В Третьяковке, рядом со знаменитой «Троицей», висел «Спас Нерукотворный» Андрея Рублева. Спас в ее руках поразительно, невероятно, фантастически походил на того, галерейного!

Наташу прошиб пот, она не верила своим глазам. Да и как в это можно было поверить! Чтобы здесь, в крохотной подмосковной деревеньке, в старой избе, у полунищей старухи хранился шедевр мировой живописи!!!

В полной растерянности Наташа опустилась на стул. Рублев?!! Возможно ли это?!! Может, подделка? Она еще раз с особой тщательностью всмотрелась в икону. Нет, ошибки быть не могло – начало пятнадцатого века, плюс-минус полстолетия. Если этот Спас и не принадлежал кисти великого иконописца, то автором мог быть только кто-то из его окружения – уж слишком велико было сходство! Так или иначе, но в руки Наташи попала вещь действительно уникальная и, разумеется, очень дорогая.

Ни слова не говоря, она отсчитала Варваре Лукьяновне указанную в «шпаргалке» сумму. Настала очередь удивиться старушке:

– Ты что, милая, в своем уме? За какую-то облезлую икону такие деньжищи?

– Берите, Варвара Лукьяновна, берите! Уверяю вас – она того стоит! Она стоит даже дороже, но… – Наташа торопливо заворачивала Спаса в холстину.

Донельзя довольная старушка прибрала со стола деньги.

– Ну вот, теперь и помирать можно…

Наташа двинулась к выходу. Теперь, когда она держала в руках бесценное сокровище, ей не терпелось поскорее уйти – мало ли что… Она мелкими шажками отступала к двери, прощаясь на ходу:

– До свидания, Варвара Лукьяновна, не поминайте лихом…

– Прощай и ты, милая… – Хозяйка мелко кивала ей в ответ, опасаясь в душе как бы гостья не передумала, да и не забрала свои деньги назад.

Обеим было неловко за такое скомканное, торопливое прощание, и оттого хотелось расстаться как можно быстрей. Наташа открыла дверь, шагнула за порог и вдруг услышала за спиной чуть слышное:

– А ведь ты не из музея, милая… Сделав вид, что не расслышала, Наташа стремительно, почти бегом бросилась к машине…

21

Левчик выполнил все, что обещал – ровно в четыре часа он заявился с антикваром.

Наташа не могла дождаться, когда, наконец, избавится от всех своих приобретений. Несмотря на то, что почти каждый из купленных ею предметов мог без натяжки называться настоящим произведением искусства, Наташу не оставляло тягостное ощущение, будто она живет в лавке не то старьевщика, не то ростовщика. Стоило ее взгляду упасть на какую-нибудь вещь, как тут же вспоминался ее прежний владелец, обстоятельства ее покупки, и Наташе становилось как-то неуютно. Наверное, это можно было бы назвать угрызениями совести, если б сразу вслед за этими мыслями не появлялись другие – об истинной стоимости раритета и о размере предполагаемого барыша.

Антиквару через Левчика был заранее передан список, в нем каждый предмет сопровождался подробным описанием и суммой, которую Наташа рассчитывала за него получить. Цифры были взяты из компьютерной таблицы, и если судить по ним, получалось, что за все свои «сокровища» Наташа должна получить более полумиллиона долларов! В это было трудно поверить, поэтому она так волновалась в ожидании визита оценщика.

Ей почему-то представлялось, что антиквар окажется пожилым, маленьким, сутулым евреем в пенсне, въедливым, ехидным и дотошным. Каково же было ее удивление, когда Левчик появился в сопровождении молодой – лишь немногим старше ее самой – и совершенно шикарной дамы! Стоило Наташе увидеть ее, и она почувствовала весьма ощутимый укол зависти и даже ревности. Рядом со стильной гостьей хозяйка в своем домашнем платье казалась себе замарашкой, Золушкой. Левчик, как назло, тоже вырядился, как на прием. Наташа занервничала еще сильней и, разозлившись на себя за это, подумала: «Ничего, вот получу деньги – и сразу по магазинам! Вот тогда и посмотрим, кто Золушка, а кто фея!»