Сила зверя (СИ) - Пастырь Роман

А ведь мастер не был слабым. Не потомственный аристократ, конечно, но и не слабак. Несколько минут Ольга Владимировна обдумывала, насколько безопасно иметь такого союзника, как Эдгард. И не будет ли лучше, если он сгинет в лесах. Впрочем, от этих малодушных мыслей не было ровным счётом никакого толку. Соколов уже демонстрировал возможность выжить в любых ситуациях, а значит есть все шансы, что он живее всех живых.

Вопрос в том, в каком состоянии. Под присмотром опытного мастера инициация пусть и несла риски, но незначительные. Да и то, они скорее сводились к тому, что какие-то внутренние психические отклонения под давлением усилятся и испытуемый сойдет с ума. Что в случае отдельных людей трагедия, а в случае благополучия рода — благо. Дефектный материал лучше отбраковывать сразу.

С ближайшими шагами Ольга определилась быстро. Нужно найти Соколова, определить его эмоциональное состояние, а дальше решать, как быть. С этой мыслью она направилась к брату.

***

У ярости хватает оттенков. Есть поглощающая ярость, которая лишает разума. Её ещё называют состоянием аффекта. В первую очередь такая ярость опасна для того, кто её испытывает. Контроль смывает, инстинкт самосохранения притупляется, последствия и контекст не учитываются.

Сама по себе ярость не является чем-то плохим. Она всего лишь катализатор. В случае слабой внутренней структуры, она пустит её в разнос, тем самым и вызвав состояние аффекта. В случае сильной внутренней структуры и умения обращаться с этой жгучей энергии, ярость можно сделать холодной и поставить себе на службу.

То, что сделали со мной... Это выходило за все знакомые мне понятия и определения ярости.

Впервые я почувствовал что-то вроде самосознания и контроля, когда потрошил тушу зверя. В чувство привела мысль, а какие его органы ценнее и как обращаться с материалом, чтобы извлечь максимальную выгоду. Жаль, что в тот же момент на меня выскочил собрат зверя и я снова утратил контроль над собой.

Второй раз пришёл в себя, стоя в лесу, среди поваленных деревьев. Меня мучал вопрос, на кого направить злость. Рядом никого не было, в этом я почему-то был уверен на сто процентов.

А ещё болело тело. Как и голова. Та раскалывалась, по неизвестной причине. Происходящее было, как в дымке. Последнее, что я осознал, это то, что стою в оборванных штанах, по пояс голый, весь грязный и в крови.

На третий раз я нашёл себя лежащим на теплом камне, в позе звезды, раскинув руки и ноги в стороны. В голове на этот раз в виде исключения была кристальная ясность. Зато в теле наоборот. Ощущение будто я перенапрягся, а потом ещё раз перенапрягся, но не остановился на этом и продолжил напрягаться. Попробовал пошевелиться, получилось, но мышцы отозвались такой болью, что я выкинул эту идею из головы.

Пролежав так минут тридцать, пялясь в ночное небо, уснул.

***

— Надеюсь, у тебя есть, что сказать по делу Соколова, — медленно проговорил Анастас, переводя взгляд на вошедшую Ольгу.

— Я его не нашла.

— Две недели прошло.

— Знаю. Я уверена, что он жив, но куда-то пропал.

Анастас прикрыл глаза, обдумывая ситуацию.

— Мы потеряли мастера инициации и не можем найти мальчишку, который обладает неизвестными способностями и находится в неизвестном состоянии. — подвёл итог мужчина.

Ольга поёжилась. Она отдавала себе отчет в том, что сильно облажалась. Инициация не была чем-то редким. Это стандартная практика. Риски есть, но на то они и аристократы, чтобы требовать от себя большего, чем простолюдины. В Соколове пробуждались инстинкты, тревожных признаков прибавлялось и это был лишь вопрос времени, когда ситуация выйдет из под контроля.

Отправить на инициацию было верным решением. Ольга знала это. Но сейчас, столкнувшись с проблемой, эта истина не казалась столь незыблемой.

— Я не учла его потенциал, — выдохнула она.

— А ещё психологическое состояние. В его досье есть об этом. Что психика деформирована. Потеря семьи, плен...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мы не знаем, что именно случилось.

— Не знаем, — согласился князь, — Сколько ещё времени ты готова скакать по лесам? Не пора ли послать группу зачистки?

Женщина думала об этом не раз. Каждый день, когда прочесывали лес последние две недели. В начале теплилась надежда, что София сможет отыскать парня через метку, но нет. Тот исчез. Если бы он умер, то девушка смогла бы определить это, но в этот раз её ощущения дали сбой. Когда Анастас узнал об этом, то запретил Софии продолжать поиск, не желая рисковать дочерью. Он и сестре пытался запретить, но та заупрямилась и настояла на своём.

Следов Ольга нашла великое множество. Вырванные с корнем деревья, которые кидали, как обычные снаряды. Распотрошенные звери, которых ещё надо постараться убить, будучи одному, без оружия и поддержки.

Следов много, но они не указывали, куда делся парень. Ольга не была великим следопытом. Но будучи ходоком и бесом, могла прочесать большую территорию. Так как это была её идея, то она и несла ответственность за свою оплошность. Привлекать других людей... Если одного-двух ходоков, то ситуацию это не улучшит. А если поисковую группу, с вертолетами и плотным прочёсыванием территории, то, учитывая проделки Соколова, информация точно выйдет наружу.

— Пока есть шанс, что он выкарабкается... — ответила Ольга.

— Он в любой момент может добраться до населенного пункта и я боюсь представить, что мальчишка устроит.

Анастас тоже побывал на месте столкновения парня и Игоря. Зрелище впечатлило даже высшего беса.

— Как доберется, так и будем решать, — твердо ответила женщина, — Его опасность прямо пропорциональна полезности.

— Если он не ополчится против нас после того, что мы с ним сделали.

На это Ольге ответить было нечего.

Глава 15. Голый в лесу

Я бы ни капли не удивился, обнаружь себя голым. Но нашёл я себя не просто голым, а внутри печати. Очень сложной печати.

Но в этом я разобрался не сразу.

Сознание возвращалось урывками. Я вроде приходил в себя, но это настолько было шатко и зыбко, что стоило напрячься, как опять проваливался в забытье, теряя себя.

Так и прошли следующие часы. А может и дни. В попытках уловить состояние контроля над собой и расширить его. Я собирал себя по кускам. Вспоминал, кто я такой, ради чего живу, как попал сюда и что этому предшествовало.

Сборке мешали эмоции. Когда первый раз услышал рык, вздрогнул и... Осознал, что рык принадлежит мне, а сам я не могу пошевелиться. Нахлынули воспоминания бессилия, когда меня держали в лаборатории. Тут же пришло жгучее желание уничтожить всех причастных. От чего я отключился.

Когда снова включился, эти угли ещё тлели. Хотя назвать это углями — значит сильно преуменьшить. Скорее пороховые бочки, с поддожёными фитилями, длина которых зависит от моего контроля.

Внутри сознания, среди бушующего океана эмоций, я нащупал точку спокойствия, сосредоточился на ней и принялся её расширять. Давалось это с трудом... Пришлось дать бой эмоциям. Сначала агрессии и желанию всех уничтожить... О, список, кого бы я с радостью прибил, был воистину обширным. Начиная с Коршунова и ученых в лаборатории, продолжая всем человечеством, способным уничтожить мир... Последнее меня и отрезвило.

В прошлой жизни было проще. Там полутона если и встречались, то редко. Есть свои, а есть чужие. Не было немного чужих или немного своих.

Сейчас я понимаю, насколько скудной жизнью жил. И вижу, что прошлый опыт — благодатная почва, чтобы я сам перешёл черту и превратился в темного алхимика. Это ведь так легко. Здесь нет тех, кто может мне противостоять.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пока боролся с агрессией, в голове рождались разные картины. Как отомщу Ольге за подставку с испытанием. Как изобрету новое оружие и заставлю с собой считаться, а потом и власть захвачу. Эта эмоция оказалась коварна и вместе с ней я прошёл путь от «убить всех, зубами рвать их плоть» до сложных схем, которые сводились «захватить весь мир, через алхимию».