Крушение «Мэри Дир», Мэддонс-Рок - Хэммонд Иннес

– Да, – кивнул Патч.

– Еще один вопрос, господин председатель! Не скажет ли свидетель, упоминал ли мистер Деллимар когда–нибудь о грузе? – Услышав отрицательный ответ Патча, сэр Лайонел сказал: – У вас не возникло ни малейших подозрений, что вы везете не тот груз, что заявлен в декларации?

– Нет.

– Задам вопрос иначе: до вас доходили какие–нибудь слухи о грузе, когда вы нанялись на судно?

– Ходили слухи, что на борту имеются взрывчатые вещества. Эти слухи были настолько упорны, что я, приняв командование судном, вывесил копию декларации на доску объявлений.

– Вы сочли опасным распространение слухов о взрывчатых веществах?

– Да.

– Вы принимали во внимание состав команды?

– Да.

– Можно ли сказать, что этих слухов было достаточно, чтобы вызвать панику у экипажа при известии о пожаре?

– Вероятно.

– Райе доложил вам, что поднялась паника. Как могло случиться, что подобный слух все же распространился по судну?

Патч невольно бросил взгляд в сторону свидетелей:

– Не думаю, что мистер Хиггинс был убежден, что в трюмы загружено то, что указано в декларации.

– Он считал, что там взрывчатые вещества, да? Почему?

– Не знаю.

– Вы его спрашивали?

– Да, спрашивал.

– Когда?

– Сразу после того, как мы прошли Уэссан. ' – И что он ответил?

– Он отказался разговаривать со мной.

– Вы можете в точности воспроизвести его слова?

– В точности?

– Да.

– Он сказал, чтобы я пошел и спросил у Таггарта или Деллимара и оставил его в покое. Оба они, конечно, были мертвы.

– Благодарю вас! – Сэр Лайонел с изящным поклоном сел на свое место.

Боуэн–Лодж снова взглянул на часы и закрыл заседание:

– Перерыв на два часа, господа! – Он встал, и вместе с ним поднялся весь зал. Пока он и заседатели не ушли из зала, все стояли.

Когда я повернулся, чтобы выйти, то увидел, что миссис Петри сидит прямо позади меня. Она улыбнулась, узнав меня. Лицо ее было опухшим и мертвенно–бледным, а глаза покраснели. Гундерсен тоже был тут. Он сидел за нею, а теперь прошел немного по ряду и беседовал с Хиггинсом. Миссис Петри вышла одна.

– Кто эта женщина? – спросил меня Хэл.

– Одна из директоров компании Деллимара. – И я рассказал ему о моем визите в офис компании. – Скорее всего, его любовница!

На улице мокрые от дождя мостовые сверкали на солнце, и мне было странно глядеть на людей, спешащих по своим делам и ничего не знающих о «Мэри Дир».

Патч стоял в одиночестве на краю тротуара. Он ждал меня, так как сразу же подошел.

– Я хотел бы вас на пару слов, Сэндз! – От долгих речей он охрип, и лицо его выглядело усталым.

Хэл сказал, что отправится в отель, где и позавтракает. Патч молча следил, как он уходит, нервно перебирая в кармане монеты. Как только Хэл удалился настолько, что не мог слышать нас, он обратился ко мне:

– Вы говорили, что ваша яхта будет готова не раньше конца месяца! – В голосе его звучали упрек, гнев и обида.

– Да. Но она оказалась готовой на неделю раньше, чем я предполагал.

– Почему же вы не дали мне знать? Я приезжал на верфь в прошлую среду, но вы уже ушли. Почему вы мне не сказали? – Он неожиданно взорвался: – Мне нужен был всего один день! Всего один день! – Он уставился на меня, буквально скрежеща зубами. – Неужели вы не понимаете – один взгляд на эту дыру в корпусе, и я бы все узнал! Тогда я мог бы сказать правду! А так… – Он глядел как загнанный зверь. – А так я не знаю, что за чушь несу и что за проклятую яму рою сам себе! Один день! Вот и все, что мне было нужно!

– Вы мне об этом не говорили. И потом, вы прекрасно знаете, что подобная инспекция должна проводиться властями!

Но я прекрасно понимал, что он хотел полной уверенности, хотел доказать, что его подозрения обоснованны.

– Все в конце концов выяснится, – сказал я, похлопав его по плечу.

– Надеюсь, вы правы, – процедил он сквозь зубы. – Молю Бога, чтобы вы были правы! – Он смотрел на меня горящими как уголь глазами. – Все усилия посадить ее на мель, на эту проклятую Минкис, напрасны… Боже мой! Я мог бы…

Внезапно он замолчал, глаза его расширились. Повернувшись, я увидел подходящую к нам мисс Таггарт.

Когда–то я видел картину под названием «Возмездие». Имя художника я не запомнил, да это и не важно, потому что ничего хорошего в картине не было. «Возмездие» следовало бы писать с Дженнет Таггарт. Безжизненное, белое как мел лицо с огромными глазами напоминало маску смерти. Она остановилась прямо перед Патчем и обрушила на него всю силу своего гнева. Не помню теперь, что она говорила, – резкие, язвительные фразы вырывались потоком. Я видел, как помертвели глаза Патча, как он вздрагивал от ударов ее хлесткого, как кнут, языка.

Он быстро повернулся и ушел, а я подумал, представляет ли она, какую боль причинила невинному человеку.

Мы быстро позавтракали и вернулись в суд. Ровно в два часа Боуэн–Лодж занял свое место. На местах для прессы теперь было уже пять человек: слетелись, как грифы, на запах скандала.

– С вашего позволения, господин председатель, – произнес Холленд, поднявшись, – я предлагаю продолжить допрос свидетелей.

Боуэн–Лодж кивнул:

– Полагаю, вы правы, мистер Холленд. Ваш первый свидетель может остаться в зале. Я знаю, ему хотят задать вопросы представители заинтересованных сторон.

Я думал, что следующим свидетелем будет Хиггинс, но Холленд вызвал Гарольда Лаудена, и я вдруг поймал себя на мысли, что еще не обдумал, как буду говорить, когда вызовут меня.

Хэл, стоя на месте свидетеля очень прямо, как подобает военному, короткими, сжатыми фразами рассказал о нашей встрече с «Мэри Дир» и о том, как следующим утром мы нашли ее покинутой.

Когда Хэла перестали терзать, настала Моя очередь. Я занял свидетельское место весь в холодном поту.

Я повторил присягу, и Холленд, глядя мне в лицо, мягко, и вежливо спросил меня немного усталым голосом, действительно ли я Джон Сэндз, чем я занимаюсь, почему я оказался на яхте «Морская ведьма» в Ла–Манше в ночь на 18 марта. Отвечая, я сам слышал, как нервно звучит мой голос. В зале стояла тишина. Маленькие, пронзительные глазки председателя внимательно наблюдали за мной, а Холленд не давал мне спуску, подгоняя вопросами.

Взглянув в зал, я увидел Патча. Он подался вперед, сцепил руки, напрягся и смотрел на меня. Я рассказал суду, на что была похожа «Мэри Дир», когда я утром оказался на ее борту. Внезапно меня осенило. Я не мог рассказать, что судно посажено на отмель Минкис, это выставило бы Патча лжецом и выбило бы почву у него из–под ног. Нет, разумеется, я не мог так поступить с ним! Наверное, я понимал это всегда, но теперь, решившись, совсем перестал нервничать. Я уже знал, что буду говорить, и стал рассказывать о том, каким я видел Патча все эти отчаянные часы, – о человеке, валящемся с ног от усталости, который в одиночку потушил пожар и продолжал бороться за судно.