Город энтузиастов (сборник) - Козырев Михаил Яковлевич

– Перебросить мосток – и фабрики будут рядом, – сказал архитектор.

Они несколько секунд смотрели на медленно движущуюся воду.

– Почему здесь до сих пор не догадались строиться, – заинтересовался Бобров: – удобное, сухое место.

– Были причины… тут видите ли река глубокая, течение быстрое, а в прежние времена брода искали… Что ж, – добавил архитектор, вынимая из бокового кармана большой лист, оказавшийся увеличенным раз в десять планом Чортова Займища: – можно, благословясь, и за работу.

Он, прищурившись, осмотрел окрестность, бросил такой же прищуренный взгляд на план:

– Кажется, тут все соответствует действительности… Осмотрим бережок – каков то он из себя…

Берег был обрывистый, подмытый весенними половодьями. Наверху – оползший желтый песок, пониже песок посветлее. Кое-где к обрыву прицепился кустарник с обнаженными длинными корнями.

Архитектор прошел вдоль обрыва, отмечая на плане незначительные, происшедшие за несколько лет перемены. Он отметил и легкие водовороты, и несколько ключей, с веселым шумом низвергавшихся в реку, взял горсть земли и растер ее на ладони, что-то бормоча про себя. Юрий Степанович скучающе глядел на эту работу.

– Что? – нетерпеливо спросил он.

– Не торопитесь – тут еще дела найдется. Я только первую рекогносцировку делаю, да и то вижу, что город придется немножко отодвинуть.

– Почему?

– Почва сомнительного качества. Не было бы оползней.

Юрий Степанович тоже взял горсть земли, тоже растер ее на ладони, но ничего не понял, отряхнул и вытер руки о траву. Архитектор спустился к воде и пошел вниз по течению, осматривая каждое углубление, вглядываясь в каждый ничтожный изгиб реки. Юрий Степанович следовал за ним, осматривая все, что замечал взгляд архитектора.

Пройдя саженей двадцать, архитектор остановился и в изумлении развел руками.

– Да тут – смотрите-пещера.

– Да, пещера – равнодушно ответил Бобров.

Раздвинули кустарник – из пещеры пахнуло сыростью. Архитектор отколупнул от стенки горсть земли и тоже растер на руке.

– Что-то в роде гипса, – сказал он.

На дне пещеры стояла вода. Архитектор бросил листок – листок медленно пополз обратно.

– Течение… Это уж ни речка ли какая-нибудь… Куда же она идет? Занятно…

Потом он долго ходил по пустырю, отмечая на плане все приподнятые и опущенные места. Бугры лежали так, словно когда-то отдельные части земли опускались вниз, отрываясь от соседних пластов: так круты были возвышенности и как правильно четвероугольны. Все эти особенности мало радовали архитектора.

– А не поискать ли нам другого местечка? А? – спросил он.

– Чем же здесь плохо?

– Боюсь, оседать будет. Ну да мы это еще посмотрим. Не раз и не два сюда придется прийти. Я думаю, не обосноваться ли нам немножко подальше – там и повыше и, пожалуй, надежнее.

– Далеко от фабрики, – возразил Бобров.

– Не страшно…

– Как хотите, – ответил Бобров, которого такие мелочи и подробности не интересовали вовсе. – Только поскорее нельзя ли.

– Куда вы торопитесь? Нетерпение у вас, нетерпение – нехорошо. За такое дело взялись и торопитесь. Ведь в постройке самое главное – план. Ошибешься чуть-чуть, – а последствия…

– План? – искренно удивился Бобров. – Было бы из чего строить.

Архитектор не согласился с этой, казалось бы, вполне очевидной истиной:

– Вот и видно, что вы не строитель. Материал всегда под рукой. Дерево везде растет, дерева нет – будем строить из глины, глины нет – из песку. Вот здесь, с места не сходя, все нужное имеется. Покопайся поглубже – найдешь известняк. Человек вот на таком пустыре начал работать с голыми руками, а вы говорите – материал.

– Вы вот в каком смысле, – согласил Бобров. – А я ведь без философии. По моему, прежде всего деньги нужны.

– Вы правы, – засмеялся архитектор. – Да и то не совсем. Вот вы все о материале сомневались – а посмотрите – материал-то вот он.

Маленькие глаза архитектора загорелись лукавым огоньком. Видимо, ему только сейчас пришла эта мысль.

– Где?

– А вы не видите? Да не туда смотрите – подите назад!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Маленькие глаза архитектора видели больше, чем нормальных размеров глаза Боброва. Маленькие глаза архитектора отметили на горизонте черную полоску леса, которой Бобров не приметил.

– Видите вон тот лесок. Это Слуховщина. Вы здесь человек новый, а я знаю, что дерева там не на один такой городок хватит. Мы его почти даром получим… Хорош лесок?..

Бобров тоже заметил черную полоску на горизонте.

– Не пропадем! Построим! – закончил архитектор, и его глаза выразили неподдельный восторг, восхищение, предчувствие удачи.

Он похлопал Боброва по плечу и даже немножко подпрыгнул, при чем его тяжелое тело качнулось на подобие мешка с мукой.

– Я в это дело больше вашего верю, Юрий Степанович!

III

О, дружба, да вечно пылаем

Огнем мы бессмертным твоим!

А. Дельвиг.

Уже смеркалось, когда Бобров, оставив архитектора на площади перед губисполкомом и взяв с него слово приготовить план в самом непродолжительном времени, направился в скромное жилище свое на бывшую Грабиловку. Поездка на пустырь и уверенность архитектора в успехе сильно подняла его настроение: как-будто начиналась уже настоящая работа, и ему – человеку нетерпеливому и с горячим воображением – представлялась эта работа законченной, сам он – проставленным строителем нового города, и на оживленных вечерних улицах он чувствовал себя головой выше каждого из праздной толпы.

Глядя кругом себя, он видел узкие улицы, хибарки, особняки и дворцы, построенные двести и триста лет тому назад, пережившие славу своих владельцев. Весь город казался ему – памятником чьих-то мгновенно блеснувших звезд – бесследно – бесследно ли? – исчезнувших с горизонта. Весь город представился его возбужденному воображению кладбищем славы. Вся страна, вся земля, весь мир – все чудеса вселенной от храма Дианы и садов Семирамиды до Эйфелевой башни и Панамского канала, все великие произведения человеческого духа предстали ему как след мгновенного взлета чьей-то безудержно выросшей мысли.

Вот блеснула она, эта гениальная мысль, и вот уже взвилась хвостатой кометой, и вот уже блещет каскадом ниспадающих звездных хвостов, и все люди, весь город, вся страна и весь мир – все почтительно подняли головы вверх, все дивятся, все шепчут, называя имя знаменитого строителя:

– Бобров! Бобров!..

– Бобров, да какого же ты чёрта! Оглох что ли?

Юрий Степанович был сброшен этими словами с высот мечты на низкую и неприглядную землю.

Высокий человек в соломенной шляпе, белом кителе, с тонкой тросточкой в руке, улыбался ему, показывая крупные белые зубы.

– Полчаса гонюсь за тобой, – насилу догнал. Куда ты торопишься?

Бобров не мог не узнать в этом высоком, улыбающемся человеке своего товарища по гимназии Алафертова. С ним связано было у Боброва одно из самых неприятных воспоминаний детства. В гимназии во дворе стояло бревно, заменявшее в то время гимназистам класс физкультуры. На этом бревне происходила борьба, конечной целью которой являлось – сбросить противника на землю. И вот наш малолетний тогда герой в первый же день, как только обратил внимание на это бревно, был позорно сброшен с него и кем же? Как раз Алфертовым – последним учеником его класса. Две недели после этого он упражнялся в искусстве сбрасывания с бревна и добился того, что мог победить любого из своих одноклассников, но опять-таки кроме Алафертова. Этого было достаточно, чтобы Бобров возненавидел и бревно, и Алафертова, и самое воспоминание о первой своей неудаче. И вот – он здесь, и, конечно, не может не напомнить одним видом своим об этой неудаче. Откуда он появился? Что он здесь делает? Почему до сих пор ни разу не попадался?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Алафертов смотрел во все глаза на возбужденное и несколько сконфуженное лицо Боброва и продолжал улыбаться.