Сахар… - Маргарита Резник

Теперь уж точно оставалось только ждать хоть какого-то развития событий, и эта необходимость давила на Агату тяжким грузом – казалось, что время остановилось, замёрзло, и вообще никуда не движется.

Но, наконец, раздался звонок в прихожей. Блондинка, уже успевшая переодеться в спортивное бельё, купленное для Тагара – по размеру они были похожи – двумя прыжками долетела до дверей. В глазке виднелся тот самый мужчина в капюшоне, лёгкий холодок уже по привычке пробежал по коже, но Агата знала, что это свой человек и впустила Виктора.

– Добрый вечер, миссис. – Голос этого великана был таким мягким, а он сам таким интеллигентным, что, несмотря на отчаяние, девушка рассмеялась.

– Какая ж я миссис, я ещё не замужем. К тому же, мы в России, зачем эта «миссис»?! – сдерживая улыбку, произнесла Агата.

– Для меня вы замужем, Агата – иначе я бы запал на вас, – сообщил Виктор.

Агата слегка покраснела, а мужчина откинул капюшон, отчего на его подбородке стал виден шрам от ожога, возможно, придававший лицу некоторую зловещесть, если бы не невероятно добрые глаза, компенсировавшие этот изъян.

– А насчёт России, – продолжал Виктор, – к сожалению, в нашей стране не придумано такого вежливого обращения к девушке, чтобы при этом она не имела повода оскорбиться.

Агата рассмеялась:

– Ну, могли бы просто по имени назвать! Вы же знаете, как меня зовут.

Она проводила Виктора в гостиную, они присели в кресла и принялись живо обсуждать произошедшее и возможный план действий.

– Без Подольских нам трудно будет найти Шпаковича, – грустно заметила Агата.

– Я с вами согласен – между тем мясником на Розенштейна и мэром Петрозаводска существует прямая связь, но с чего вы взяли, что Подольский сдаст нам его?

– Потому, что я знаю Максима. – Агата сделала паузу, и посмотрела в глаза собеседнику. – Он, конечно, папенькин сынок, но в нём есть кое-что человеческое, мне кажется, что он ещё не стал законченным мерзавцем.

– Вы невероятная оптимистка! – добродушно улыбнулся громила. – Я наблюдаю за вами уже примерно неделю, и удивляюсь тому, сколько в вас жизни, отваги и просто веры в хорошее.

– О, приятно, слышать такое о себе… – Агата немного смутилась и, приподняв бровь, взглянула на Виктора: – Так вы видели, как я стояла возле этой ёлки в фойе и подслушивала?

– Ну да.

– И то, как я играла на съёмках?

– И это тоже.

– А комната? Неужели Павел разрешил вам следить за мной даже в комнате, когда я одна? – воображение Агаты довело её до крайнего раздражения.

– Конечно, нет! – Теперь уже смутился великан, и кресло, которое было узковато для него, слегка скрипнуло. – Можете быть уверены, Агата, что я не следил за вами в какие-либо непозволительные моменты.

– Это хорошо, – усмехнувшись кивнула блондинка, расслабляясь, и в этот момент заверещал телефон.

Агата вздрогнула, и даже Виктор обернулся на звук. Девушка бросилась и схватила трубку – звонил Подольский младший.

– Привет, это Макс. Ты звонила… – Голос в трубке был потухшим и безжизненным.

– Ты прослушал сообщение? – Агата старалась говорить как можно мягче, чтобы не спугнуть последнюю надежду.

– Да.

– Максим, я знаю, ты же хороший человек. И ты не виноват в действиях твоего отца. – Теперь Агата говорила уже настойчивее. – Мне очень нужна твоя помощь. Пожалуйста, скажи, кого нанял твой отец? Только имя! Я обещаю, что не упомяну ни тебя, ни твоего отца, когда буду давать показания полиции!..

В трубке послышались короткие гудки, и Агата поняла, что поторопилась и перегнула палку. Она тут же набрала Максима, но на этот раз телефон оказался уже выключен.

– Блин! – Голос блондинки звучал так надрывно, что ещё немного, и её сдержанность испарится, и на освободившееся место придёт настоящая истерика. – Блин, блин, блин, блин…

– Нужно было ещё сказать, что, например, в Белоруссии за подобные вещи полагается смертная казнь, тогда он точно бы согласился помочь, – невозмутимо произнёс Виктор.

– Ох, не подливайте масла в огонь, пожалуйста, а то я сейчас сорвусь! – кипела Агата. – Неужели я не смогу спасти Павла?..

Она не выдержала, и горячие слёзы непроизвольно потекли по щёкам. Виктор мягко погладил её по плечу:

– Успокойтесь, прошу вас! Слезами сейчас ничему не поможешь, нам надо думать, что можно сделать.

Агата закрыла лицо руками, вытирая слёзы, и покивала – она и сама всё прекрасно понимала.

– Какие у нас ещё есть варианты? – с трудом сдерживая всхлипывания, спросила девушка.

– Что-нибудь придумаем. – Виктор снова погладил Агату по плечу и повторил: – Слезами горю не поможешь, вам нужно собраться – и мыслями, и духом. Вы сможете! Давайте ещё раз прокрутим все варианты. Кроме того, когда вернутся Саша и Катя, то они наверняка доставят какую-то новую информацию к размышлениям и, значит, к действиям.

Глава 18

Второго января ночной город кишел пьяной молодёжью, мечущейся между клубами, и ехать на большой скорости Саше не удавалось – как только он жал педаль акселератора, приходилось тут же тормозить, чтобы не придавить очередного упыря.

– Какой наш первый адрес?

– Квартира Ксении – дочери нашего доктора, – брезгливо сообщил водитель, но увидев недоумевающий взгляд Кати, пояснил: – Я звонил старому другу – агенту, с которым мы когда-то были напарниками, он мне кое-что задолжал: однажды в Москве я спас ему жизнь. В общем, он пробил мне адрес, но, засранец, посоветовал больше к нему не обращаться.

– Это почему? – удивилась Катя.

– Да потому, Венера моя, что это правительственная организация. А каким образом наш Остапчик стал мэром, мы до конца не знаем. К тому же, газеты всегда пишут, что в России нет незаконной торговли органами, ты же понимаешь, что дело очень щекотливое.

Машина повернула за угол к роскошному двухэтажному таунхаусу, сросшемуся с ещё девятью такими же. На деревьях улицы, усеянной фонарями, висели рождественские гирлянды, но праздником в эту ночь как-то совсем не пахло.

В помещении, где находился Павел, было совсем холодно. Печь, которая до сих пор целые сутки топилась, сейчас уже не давала тепла, огонь в ней угасал, а тело мужчины прикрывали только шортики и носки. К тому же, руки быстро затекли, после того, как их привязали к столбам прошлой ночью, поэтому сейчас он их даже не чувствовал. Идеальное время для пыток с иглами под ногти – полная анестезия…

От этих мыслей Павла передёрнуло, не потому, что страшно умирать, а потому что Агата его ждёт живого и невредимого. А она и так слишком много натерпелась – не для того, он разрывал с ней отношения, чтобы вот так глупо всё закончилось.

Тут в его голове снова всплыла несчастная заколка, серебряная пыль, сверкающая в полоске света тысячами крохотных огоньков, и приступ тошноты подкатил к горлу. «Нет, с ней ничего не случится! Этот ублюдок просто дразнит меня, но у него ничего не выйдет. Я не подпишу ему ни одну бумажку, и ни один ребёнок из «Центра» не попадёт в лапы этого дьявол».

В этот момент, шаркая тапочками по ступенькам, в сырое и тёмное помещение спустился Остап Сергеевич.

– Почему здесь так холодно? – прорезал воздух его противный высокий голос, слишком высокий для дородного мужчины. Кавказский альбинос тут же сорвался со стула, в котором просидел, почти не шелохнувшись целых два часа, карауля привязанного Павла, и через пару минут в печи уже разгорался огонь.

– Ну что, стойкий оловянный солдатик, может мне сжечь тебя, как описал старина Андерсен? – Толстые щёки почти заслонили глаза, оставив лишь узкие щёлки на лице ухмыляющегося мэра. – Вот только придётся разделить тебя на части, а то твоё мощное мускулистое тело целиком не поместится в печь.

– Я всё равно ничего не подпишу, можешь запугивать меня сколько угодно, – твёрдо заявил Павел, несмотря на своё близкое к обморочному состояние.

– Идиот! – заорал Шпакович. – Тебе всего-то нужно поставить закорючку в чёртовом документе, и ты тут же будешь свободен. – Выждав несколько секунд, тучный мужчина добавил, уже намного тише: – Конечно, это не значит, что ты не будешь у меня под прицелом весь остаток жизни – ведь нам обоим хочется жить счастливо.

– Тебе неизвестно, что такое счастье, раз тебе нужны дети для своих мерзких делишек. – Павел сплюнул на пол с таким пренебрежением, что если бы эта слюна попала на Шпаковича, то наверняка разъела бы ему кожу, как кислота.

Остап Сергеевич непроизвольно отступил с сторону и хотел что-то ещё сказать, но его отвлёк телефонный звонок. Шпакович молча выслушал звонившего и только сказал: «Давайте его сюда!»

– Ты наивный глупец, – повесив трубку, почти добродушно сказал толстяк в халате. – Неужели ты думаешь своим надутым упорством остановить меня? Если я не смогу тебя раздавить, то просто возьму своё.

Павел не сразу понял, о чём говорит этот изверг, но через пять минут картина прояснилась. Сердце перестало биться – двое мужчин в камуфляже ввели мальчика лет тринадцати с кудрявыми чёрными волосами и смуглой кожей. В огромных чёрных глазах стоял ужас. Даже за тряпкой, закрывающей рот, можно было отчётливо разглядеть лицо Тагара.