Гагарин и гагаринцы - Александр Коваленко

Но на первом построении в начале шестнадцатого учебного года В. В. Климова не было… Построение проводил замполит школы Яков Михайлович Катеев. После принятия рапорта Катеев обратился к курсантам, впервые за пятнадцать лет нарушив привычную строгость первого построения в новом учебном году:

— Дорогие ребята! Основатель нашей школы Василий Владимирович Климов любил повторять горьковские слова: «Пусть люди станут звездами друг для друга…» Он до последнего вздоха освещал юным путь в небо, к звездам… Будьте всегда такими — смелыми, мужественными, справедливыми и скромными, как Герой Советского Союза Василий Владимирович Климов.

И замполит, седовласый подполковник в отставке, в прошлом — лихой кавалерист, а потом отважный летчик, участник двух войн, повлажневшими глазами оглядел замерший строй… Он смотрел на подтянутых, молодцеватых курсантов и испытывал такое же чувство, которое овладевало им всегда перед дальним походом.

…Последняя встреча с В. В. Климовым состоялась у меня незадолго до его смерти. Он положил передо мной толстую папку. Это были письма бывших курсантов ШЮК, их родителей, присланные только в 1973 году, к десятилетнему юбилею школы. Десятки писем… Письма-исповеди, письма сыновней благодарности. Их нельзя читать без волнения.

Из письма студента пятого курса Московского энергетического института Владимира Давыдова:

«За годы учебы в ШЮК, 1967—1969, сдружились три курсанта — Вячеслав Хомич, Вячеслав Пчелинцев и я, Владимир Давыдов. И эта дружба с годами не ослабевает. Случилось так, что ни один из нас не поступил в военное училище, но каждый выбрал себе профессию по душе. Хомич учится в Высшем техническом училище им. Баумана, Пчелинцев — в Московском институте химического машиностроения. Мы часто встречаемся и с великой признательностью вспоминаем нашу ШЮК… Самое главное — как ты служишь Родине. Школа юных космонавтов научила нас на любом посту служить Родине честно».

Из письма пом. начальника политотдела Академии им. Ф. Э. Дзержинского по комсомольской работе капитана Тараканова:

«Курсанты Долгушин Александр, Коробков Владимир и Анисимов Слава, учась в Академии, оправдали звание юного гагаринца. По основным предметам имеют хорошие и отличные оценки. Долгушин Александр — член комсомольского бюро отделения, редактор боевого листка. Выпускников школы юных космонавтов отличает высокая строевая выучка и воинская дисциплина…»

Из письма отца, Иванова Григория Петровича:

«Два моих сына, Гриша и Александр, окончили школу юных космонавтов. Оба стали офицерами Советской Армии. Как отец, я горжусь сыновьями и от всего сердца благодарю командование школы юных космонавтов за добрую науку и выучку моих сыновей…»

Я читал эти письма, а Климов сидел рядом, не проронив ни слова, возможно, в течение целого часа. На прощание сказал:

— Главное, чему нам надо научиться, — умению взять сердце подростка в свои руки и согреть его… А для этого и самим запасаться теплом и светом.

Л. Шерстенников

КОСМОНАВТЫ ИЗ ДЕСЯТОГО «А»

— Зону занял, — доложил 625-й.

— Продолжайте полет согласно заданию. — Николай Сергеевич Блюдов слегка отклонился в кресле летчика-инструктора. Все было в норме: высота, скорость, температура двигателей… В норме? Показания термометра правого двигателя начали резко возрастать. Стрелка ринулась за пределы допустимого…

— 625-й! Отказ правого двигателя…

Казалось, изменилась не только сила звука, но и тон. Горизонт дрогнул и заколебался, как вода в аквариуме, который тронули с места. Курсант попытался выровнять машину, «севшую» на единственный двигатель. Но вот и второй двигатель словно захлебнулся.

— 625-й, отказ левого двигателя. Предпримите попытку к запуску.

Голубая чаша земли, притягивая к себе машину, стала расти, приближаться.

— 625-й, принимайте решение…

Еще не во всех классах и аудиториях Оренбургского высшего военного авиационного Краснознаменного училища летчиков имени И. С. Полбина (ОВВАКУЛ) закончились занятия, а мимо дневального по одному и группами проходят, поднимаясь на второй этаж, ребята лет шестнадцати-семнадцати. Начинается построение, и четкий мальчишеский голос дежурного докладывает:

— Товарищ подполковник! Курсанты школы юных космонавтов имени Юрия Алексеевича Гагарина для проведения занятий построены.

Сколько уже мальчишек сменили друг друга в этом строю! За пятнадцать лет существования в ОВВАКУЛ этой необычной школы, созданной в 1963 году, их прошли сотни. Не раз в этот строй вслед за старшими вставали младшие братья, а те, старшие, уже бороздили небо не только над родным Оренбургом, но и на Крайнем Севере и Востоке… Пожалуй, нигде так четко не прослеживается связь поколений, как в авиации. Я говорю не только о семейном наследовании профессии. Разговаривая с курсантами, я без труда обнаруживал, что их отцы либо братья или деды так или иначе были связаны с авиацией, а многие из них и со стенами этого училища. Но здесь связь глубже. Это та эстафета подвига, имя которой — история Оренбургского летного…

Свою историю Оренбургское училище ведет от сформированной в 1921 году Московской школы воздушного боя и бомбометания. Вначале школа размещалась на окраине тогдашней Москвы, возле Института инженеров Красного воздушного флота имени Н. Е. Жуковского. Надо ли говорить, каким парком машин могла обладать школа, созданная в те тяжелейшие годы. В конце 1922 года школа, переведенная к тому времени уже в Серпухов, получила дивизион тяжелых воздушных кораблей «Илья Муромец», из которых лишь один был пригоден для полетов. Много сил и старания нужно было прилагать командирам школы и курсантам, порою полуграмотным крестьянским парням, только что вернувшимся с гражданской войны, чтобы не только учиться и учить, но и буквально по крохам, по винтику собирать необходимую для этого технику… Именно в 1923—1924 годах в Серпуховской высшей школе воздушного боя осваивал курс один из самых замечательных советских летчиков — Валерий Павлович Чкалов. А его преподавателем был Михаил Михайлович Громов, впоследствии Герой Советского Союза, Золотая Звезда которого имеет восьмой порядковый номер.

Училище еще в предвоенные годы было переведено в Оренбург, и свыше 260 его питомцев удостоены звания Героя Советского Союза, двести двадцать из них — за подвиги в период Великой Отечественной войны. Многие выпускники училища были удостоены этого звания дважды, двенадцать бывших курсантов повторили беспримерный подвиг Николая Гастелло.

Выпускник училища летчик-испытатель Григорий Бахчиванджи в предвоенные годы испытал десятки самолетов различных конструкций. За его плечами было 65 боевых вылетов, 26 воздушных боев, 10 сбитых самолетов, когда его отозвали с фронта для проведения новых испытаний. 15 мая 1942 года Бахчиванджи поднял в воздух первый реактивный самолет!

…Построение курсантов школы юных космонавтов закончилось, группы стали расходиться по классам. И я примкнул к тому отряду, который направлялся в музей боевой славы училища на встречу с бывшим выпускником, а ныне преподавателем училища, однокурсником Юрия Алексеевича Гагарина А. А. Быковым. В зале, украшенном большим портретом первого в мире космонавта, фотографиями с его автографами, космическим скафандром, рассказ сокурсника космонавта обретал особые краски.

— С Юрием Алексеевичем мы были в разных эскадрильях, но я хорошо запомнил его по встречам на спортивных площадках. Юрий был не только отличным баскетболистом, но и капитаном команды. У него была удивительная реакция, хорошая подвижность, точный глазомер. А это все необходимо для летной профессии. Летчик должен быть хорошим спортсменом, но не все виды спорта подходят для будущего пилота. Например, бокс. Он тоже развивает реакцию, но реакция боксера совсем не та, она слишком резка: ответное усилие спортсмена превышает необходимое, а в авиации это недопустимо. Тяжелая атлетика перегружает сосуды и сердце. А вот гимнастика очень полезна. У летчика, занимающегося гимнастикой, организм меньше склонен к иллюзиям в полете, голова приучается работать в любом положении тела, тренируется вестибулярный аппарат. Юрий Алексеевич любил гимнастику и был неплохим гимнастом. Все это сыграло свою роль в превращении его в первоклассного пилота.

Космонавт, летчик, курсант… Эта цепочка, прочитанная в обратном следовании времени, кажется невероятно короткой и до осязаемости реальной. Вот здесь, этими коридорами, он ходил. Возможно, на том же хитроумном устройстве — лопинге — крутил «солнышко», летал на самолете, который сейчас стоит на пьедестале у входа в здание… Все рядом, все просто… и в то же время совсем не просто и вовсе не легко. Сегодня мы уже привыкли к сочетанию слов «летчик-космонавт». Профессия как профессия. Наверное, похожа на сотни земных. Есть в ней и много такого, на что со временем перестаешь обращать внимание. Например, неукоснительные требования к здоровью космонавта. В одном из кабинетов училища есть нехитрая установка — барокамера. Заходят курсанты, и начинается «полет». Сначала барокамера медленно «набирает высоту» — в камере уменьшают давление, как при подъеме самолета. Затем начинается «спуск» с определенной скоростью, с углом наклона пикирующего самолета. Вынести такое «пике» может только здоровый и достаточно тренированный человек. Таких испытаний физических качеств, воли, сообразительности, быстроты мышления — длинный перечень. Широкий диапазон знаний, безукоризненное владение техникой, умение наперед просчитывать ситуацию, возможные варианты — это еще одна сторона требований, и, видимо, далеко не последняя.