Шикша (СИ) - Фонд А.

Уже завязывая обратно платок, я увидела, что халат Аннушки так и висит на гвоздике. И стою я на решетке…

Её так и не вынесли на просушку.

Глава 18

Я выскочила из бани. Один бог знает, чего мне стоило не заорать на весь лагерь. Промеж палатками и вагончиками царила тишина, лишь периодически нарушаемая чьим-то мощным храпом.

Так! Главное — успокоиться! Может, она просто забыла халат на гвоздике?

А решетка? И вода такая горячая была скорее всего потому, что печку не затушили и огонь там горел почти всю ночь.

Но нет! Анна Петровна почитала технику безопасности, как фанатики почитают свои священные книги. Разве что только не молилась не ТБ.

Ладно, сейчас проверим.

Я заглянула в палатку столовки. Нету.

У столовки, под кустом лежал Зверь. Увидев меня, он поднял голову, зевнул и чихнул. Затем положил голову обратно на лапы и принялся опять дрыхнуть, поглядывая на меня одним глазом.

Может, заспала и сейчас просто дрыхнет у себя в палатке?

Я подошла к её палатке и прислушалась. Тихо. Обычно сквозь тонкий брезент всегда слышно дыхание, посапывание или как человек поворачивается. Из-за того, что палатки тонкие, спальники — тонкие, почвенный горизонт всего каких-то тридцать — сорок сантиметров, а дальше глей и мерзлота, то как ни подкладывай коврики и доски, а всё равно от земли тянет. И спящий человек начинает волей-неволей похрапывать.

Здесь же было абсолютно тихо.

Для проверки я сперва шепотом позвала её. В ответ — тишина.

Тогда я обнаглела, и хоть в лагере не принято лезть в чужую палатку, но не в таком вот случае. Поэтому я ещё раз оглянулась (вдруг она отошла), и расстегнула молнию. Откинув полог, я заглянула внутрь — пусто. Мало того, спальник аккуратно собран в рулончик.

Может, в туалет пошла?

Точно! Скорее всего, именно так.

Я торопливо пошла в сторону туалета, предварительно закрыв палатку (но комаров я ей таки туда здорово напустила).

В женском туалете никого не было. В мужском — тоже пусто.

Я по очереди заглянула в остальные помещения: в хозку, в обе камералки, и даже «грязную» хозку с оборудованием и солярой проверила.

Нигде нету.

Оставался ещё один вариант. Я прекрасно помнила малыша, который выскочил мне навстречу, когда я привозила гостинцы от Аннушки её родным в город. Пацанёнок был похож на Бармалея. Вполне может быть, что она там?

Ну, ладно, пошла к вагончику Бармалея.

Немного потопталась там перед дверью. Чегой-то стрёмно стучаться к мужику, а особенно если он начальник экспедиции, а особенно если перед этим он меня пропесочил так, что я до сих пор обтекаю. Но, с другой стороны, если с Аннушкой что-то случилось, то нужно поднимать людей на поиски.

Если же она у него, то он отбрешется, тем более, что завтрак уже давно пора начинать готовить. В общем, я ещё немножечко поколебалась, уже хотела стучать, как вдруг дверь сама распахнулась и на пороге стоял хмурый и заспанный Бармалей. Ещё неумытый, волосы после сна всклокочены, и на щеке отпечаток от шва подушки.

Он уже собирался зевнуть, но увидев меня прямо перед собой, вытаращился:

— Зоя? Эммм… доброе утро. Что-то случилось?

— Доброе, Иван Карлович, — сказала я и быстро добавила, — извините меня, пожалуйста. Но я нигде не могу найти Анну Петровну.

— Может спит ещё? — нахмурился Бармалей и сердце моё рухнуло — значит у него её нет.

— Нет, я смотрела в палатке, — расстроенно покачала я головой.

— Ну, тогда значит, в туалет пошла, или в баню умываться? — с надеждой глядя на меня, предположил Бармалей, но я опять отрицательно покачала головой:

— Иван Карлович, я уже везде смотрела, и в хозках, и в бане, и в столовке, и в обоих туалетах — везде! Вот только в палатках товарищей не смотрела. Но мне кажется, что и там её нет.

— Так! — нахмурился Бармалей, подошёл к рынде и принялся трясти за верёвочку.

Над лагерем раздался громкий тирли-бом.

Это было так резко и неожиданно, что народ повыскакивал из палаток, кто в чём был. А один из новеньких, кажется его Игорь зовут, так торопился, что запутался в тенте и чуть не снёс свою палатку.

— Что случилось?

— Что такое⁈

— До подъёма еще час, что там такое⁈ — народ недоумевал.

Но среди проснувшихся мужиков Анны Петровны не было.

— Все вышли из палаток? — отрывисто и деловито спросил Бармалей. — Никто ни у кого в гостях не остался?

— Нет!

— В каких гостях⁈

— Да вы что⁈ — раздались возмущённые возгласы.

— Пропала Журавлёва, — сказал Бармалей. — Кто что знает? Кто-то видел, может?

— Не может этого быть! — ошеломлённо воскликнул Митька и выскочил из палатки, даже не закрыв полог. Он был в одних спортивных штанах, босой, комары моментально облепили его голый торс, но он, не обращая внимания, побежал к бане.

— Там нету! — крикнула я вдогонку.

— А в столовке?

— А в туалете? — раздались возгласы.

— Нигде нету, — сказала я и развела руками.

Над лагерем моментально поднялся шум и суматоха. Народ засуетился.

Бармалей опять дёрнул за привязанную к рынде верёвку. Бамкнуло так, что все разговоры моментально стихли.

— Товарищи, — сказал Бармалей, — даю десять минут на сборы и умывание, затем собираемся здесь. Давайте разобьемся на группы и проверим окрестности. А Зоя и Дмитрий пока приготовят завтрак. Дальше — по обстоятельствам. Всем ясно?

Раздались согласные выкрики и лагерь мгновенно забурлил.

Я поплелась на кухню.

Так, а что его приготовить на завтрак? Обычно Аннушка вставала чуть ли не в полпятого утра и очень любила побаловать всех какими-то блинчиками или ландориками. Но времени на готовку разносолов нету. Хорошо, если Бармалей даст мне полчаса. Но идеально, если бы час. Они сейчас проверят близлежащие кусты, а потом людей нужно хорошо накормить — если поиски будут, как искали Нину Васильевну, то они уходить будут в очень дальние маршруты, тот же Митька вчера аж до водопада ходил.

— Готовить что будем? — в палатку заглянул Митька. Он уже натянул куртку и обулся, волосы были стянуты повязкой, на манер Рэмбо.

— Ты хоть умывался? — спросила я.

— Нет ещё, — покачал головой Митька, — тебе же помогать надо. Сейчас мужики придут. Кормить такую ораву придётся.

— Тогда давай иди умывайся, а я сейчас схожу в хозку, наберу крупы. Сварим овсянку на сгущёнке.

— О! Молоток, Зойка! Сгуха — это хорошо! — обрадовался Митька, — сгуху все уважают. Бери две банки.

— Так сладко же будет!

— Ай, не слипнется! — хохотнул Митька и начал распоряжаться, — лады, я сейчас быстро туда-сюда метнусь. А ты пока давай ещё три банки паштета печёночного прихвати и там такие пряники есть, как галеты. Они не сладкие. Можно на них паштет намазывать. А то хлеб жалко тратить. И так съедим. Сыру там тоже возьми, только бери немного. Каша же на молоке будет. И глазурованных пряников не забудь с конфетами побольше. Мужики с собой по карманам возьмут, а то, кто его знает, когда вернемся ещё.

— Хорошо, — сказала я и торопливо пошла в хозку.

Командование Митьки я приняла с облегчением. Во-первых, он мужик, да и мне так спокойнее. Во-вторых, он при Аннушке не один месяц тут крутится — лучше всех по хозяйству знает. Да и прав он. Сама я бы и до половины его советов и не додумалась бы.

Я как раз возвращалась, нагруженная продуктами (взяла ведро и прямо туда всё сложила, а то рук же не хватит), а Митька, молодец какой, уже растопил печку, принёс воды и поставил в двух больших казанах греться, для каши и чая.

— Мить, как думаешь, мы разве успеем? — затревожилась я, глядя, как не хочет закипать вода.

— Не волнуйся, Зойка, — ответил он и посмотрел на меня примерно, как учитель смотрит на пятиклассницу, впервые в жизни пытающуюся сварить суп на уроке домоводства, — даже если немного и не успеем, то ничего страшного.

— Но…

— Сама смотри, — начал объяснять мне стратегию Митька, — Во-первых, график сбит, завтрак начали варить поздно, кто ж знал, что Аннушка пропадёт? Во-вторых, сейчас мужики вернуться и что, ты думаешь, они сразу за стол кашу твою кушать побегут?