Ларчик для ведуньи - Яна Тарьянова

«Точно увезут. И не сбежит по дороге».

Гвидон и медведь Тимофей велели детям попрощаться с игуаной – «помашите ящерке на прощанье, скажите, что вы будете по ней скучать!» – и поставили клетку в гостеприимно распахнутые двери автозака. Бритый полковник Светозар дал отмашку водителю. Вслед за клеткой в машину впрыгнули двое конвоиров с автоматами. Двери захлопнулись. Машина зафырчала и уехала, одарив собравшихся клубами вонючего дыма.

– Предлагаю выпить кофе, – сказала волчица Ханна. – За счет заведения. Можем вынести столики на улицу – я вчера получила разрешение на веранду, но еще не заказала зонтики. И хлеб возьмете, кому нужно. Приглашаю!

– У меня еще полчаса, – глянула на телефон Дарина. – Можно и кофе, и перекусить перед полетом. Альма, Ларчик, пойдемте! Маленькие котики, вы не возражаете, если дядя-рысь отнесет вас в кафе?

– Я не… – отступая к дому, попыталась отказаться Альма.

Дарина взяла ее за локоть и напомнила:

– Нам надо договориться о следующей встрече.

– Я не…

– У нас свежайшие творожные десерты, – заверила ее полярная лисица Снежка.

Светланочка звонко тявкнула. Альма посмотрела на медвежат, исцарапанного Иллариона – котята увлечено делили плетеный оберег Кароя – и промямлила:

– Только если вы вынесете столик на улицу. В помещение мы не пойдем.

Глава 7. Илларион. Искупление грехов

Илларион трижды проклял тот день и час, когда он проявил слабость и согласился взять эту гадость домой. «При температуре плюс двадцать два она все время спит! Она очень мало ест, ей одного кабачка на два дня достаточно. Она неприхотливая. Спокойная».

Ни у кого другого свободной комнаты не было, и Илларион решил, что за пару дней ничего страшного не случится. Поспит игуана на кровати, сунет он ей тарелку нарезанных кабачков, а комнату потом помоет с дезинфицирующим средством.

Он даже подумать не мог, что Брайко старательно отмотает скотч и откроет замок-защелку. Сыну не понравился ни брыкающийся мешок, ни незнакомый запах, и Илларион, забросив игуану в комнату, быстро поел и лег поспать – утомился за смену. Не столько от работы, сколько от разговоров о чужом банкротстве, террариумах и пищевых привычках канареек, крыс и игуан.

Его разбудил визг и двойное шипение. Братислав превратился и побежал прочь из дома, хотя Илларион орал: «Куда ты? Вернись!». Игуана тоже побежала прочь, оставляя стойкий след. Илларион помчался вслед за сыном, решив, что чуть позже поймает беглянку по запаху. Планы потерпели крах. Брайко укрылся у Альмы, отказывался уходить, шипел и визжал, а игуана отправилась в путешествие по соседским дворам, вызывая панику среди гражданского населения. Илларион понял, что изловить игуану своими силами не получится – не все будут довольны, если вслед за огромной ящерицей на частную территорию вломится крупный рысь – и позвонил Гвидону с просьбой о помощи.

Гвидон ему откровенно позавидовал и пообещал немедленно приехать со своими волками – «я только командира извещу, мы уже грузимся в машины!». Кто разнес новость дальше – командир, волки или случайные свидетели – Илларион не знал, и знать не хотел. Удивился, когда в переулок прибыл полковник Розальский с группой быстрого реагирования, но решил, что количество волков увеличивает шанс поимки.

Через полчаса в переулке свободного места не было. Куча вояк и полицейских, толпы любопытствующих и возмущенных соседей. Илларион разрывался надвое – надо было забирать Брайко из дома Альмы, успокаивать, и, в то же время, надо было ловить игуану, которая ловко ускользала от облавы и пряталась в сараях, прибрежных зарослях и на территории госпиталя. Он искренне обрадовался, увидев Дарину со Светланочкой. Шустрая мелкая шолчица побежала успокаивать Брайко и знакомиться со Здравкой, и это с одной стороны было хорошо – пусть мелкий вдоволь пожалуется и немножко успокоится, а с другой – плохо. Альма могла их с Брайко в сердцах проклясть. За то, что привели чужих в дом, за то, что втянули в неприятности.

Илларион бегал по кустам в поисках игуаны, предчувствуя, что это еще не конец неприятностей, и не ошибся. Гадкая зеленая морда проникла в рабочий дом ведуньи и осквернила ларь с материалами и сушеным ягелем. Никто не понял глубины трагедии – ни Дарина, унюхавшая игуану и позвавшая волков, ни явившиеся поглазеть на потеху медведи, ни хозяйка кафетерия и ее подчиненные, путавшиеся под ногами. А Илларион знал, как трепетно относятся кошки-дарсы к своим ларям. Берта на него три дня орала только за то, что Илларион посмел подергать замки и потрогать крышку. И в дупло потом неделю не пускала и не мурлыкала. И это был просто ларь! Без материалов для вежи! А сейчас…

Альма молчала – явно из вежливости. Может быть, копила силы для проклятия. Может быть, обдумывала, как сделать его наиболее эффективным и долгосрочным. Илларион гладил котят, которые согласились влезть к нему на руки, чтобы посмотреть на отбывающую игуану, и думал о переезде. Как о спасении от гнева Линши. Поможет или нет?

Дарина зачем-то забрала игуану себе, отправила к родителям. Светлана раздувала щеки от гордости, Гвидон, наконец-таки, перестал завидовать, толпа любопытствующих поредела и Ханна со Снежкой начали зазывать в кафе медведей, волчье-шолчье семейство, Альму и полковника Светозара. Удивило то, что Альма согласилась – после короткого и тихого разговора с Дариной. Илларион окончательно приуныл: к осквернению ларя прибавлялось навязчивое вторжение в личное пространство ведуньи – уже после инцидента, когда надо было быстро и с извинениями убираться прочь от дома. А еще он помнил о собственном промахе, непростительной потере самоконтроля, отодвигавшей на задний план все прочие прегрешения. После прочесывания территории госпиталя, где кто-то из волков неудачно кинул в игуану светошумовую гранату и попал в трансформаторную будку, Илларион разгорячился, пропитался азартом охоты – пусть и с волками, зато на радость Карою. Прибыв во двор Альмы после зова Дарины, он повел себя как типичный альфа. Сгреб единственную кошку в объятия, обещая ей свою защиту, попутно облапил и с трудом удержался от того, чтобы укусить, заявляя свои права. Альма была тонкой, хрупкой, приятно пахнущей – даже вонь игуаны не перебивала чистый снежно-бумажный запах. Илларион касался светлых волос, гладил висок с бьющейся жилкой, и уже примерился, чтобы хорошенько боднуть кошку лбом перед укусом, но та ловко выскользнула из рук.

Ведуньи проклинали и за меньшее, да и по меркам цивилизованных оборотней Илларион продемонстрировал редкостное хамство. Вот и гадай – чего теперь ждать?

Он пошел в кафетерий вместе со всеми, потому что ему велели нести котят. Здравка притихла, перестала драться с Брайко за оберег Кароя, спряталась под рубашку и тихо попискивала. Илларион осторожно усадил котят на одну руку, а второй почесал Здравке круглое ушко. Дочь Альмы казалась знакомой, как будто Линша