Гайдамаки - Юрий Мушкетик

— Из Медведовки я сегодня, — опускаясь рядом, сказал кобзарь.

— Из Медведовки! — поднялся Зализняк и сразу вспомнил, что до сих пор ещё не возвратились посланные туда два разведчика. «Может, схватили их?» — подумал он и сказал вслух:

— Как там?

— Тебя ждут. — Сумный повернул голову, и теперь двойной шрам напоминал две глубокие борозды. — В Кончакской крепости собирается шляхта, все медведовские паны уже там, и часть из надворного гарнизона Калиновских туда же перебралась, шляхта голопузая вся в Калиновской крепости осталась.

— А остальное надворное войско? — спросил один из гайдамаков.

— Остальные в имении. Стоят и не знают, что им делать. Они с тобой пойдут, Максим.

— Где Чигиринский комендант со своим гарнизоном? — спросил Зализняк.

— Квасневского в крепости нет. Удрал из местечка, а с ним и его сотни ушли. — Кобзарь помолчал и, опустив голову, добавил: — Всех, о ком знают, что из его семейства кто-нибудь в гайдамаках, забрали и заперли в сарай.

Оба гайдамака вскочили с пола.

«Мать и Оля тоже там, — промелькнуло в голове у Максима. Он хотел спросить о них, но сдержался. — Конечно, там, только об этом не следует спрашивать. Скажут, вишь какой, как узнал, что его семью забрали, так сразу повел сотни на местечко».

Он сидел, стиснув зубы. «Вскочить бы на коня… Но…» — и ещё ниже он поник головой. Это впервые атаманская власть легла такой тяжестью на плечи, не пускает его к родным, любимым.

Однако надо было что-то решать; Максим вздохнул и, взяв со стола кисет и кресало, спрятал в карман.

— Диду, а бабуся и Оля, наверное, на Тясмине спрятались? — сказал Петрик.

Кобзарь отрицательно покачал головой.

— Скорее у кого-нибудь из соседей.

— Ступайте, хлопцы, и позовите Бурку да атаманов всех, — приказал Зализняк гайдамакам. — Будем наступать.

Этот первый бой окрылил всех. Все сложилось как нельзя лучше. В полночь Зализняк привел три сотни гайдамаков в Медведовку. Ещё в монастыре, посоветовавшись с сотниками, решили брать крепость не с берега, а с воды, откуда меньше всего ждала их шляхта. Гайдамаки собрали все челны, какие только были у берега, а одна сотня, захватив с собой приготовленные веревки и длинные палки с крюками на концах, поплыла камышом к крепости.

Штурм начался перед рассветом, когда густой туман окутал речку. Нападение было до того неожиданным, что стража, увидев на стенах гайдамаков, бросилась бежать, не сделав ни единого выстрела. Часовые опомнились только позже, когда гайдамаки перелезли уже через стену.

Зализняк с двумя сотнями стоял неподалеку от ворот. Оттуда слышно было стрельбу, потом наступила тишина. Уже думали, что сотню сбросили в воду. Максим хотел было приказать бить дубовой колодой дверь крепости, как вдруг прозвучало с десяток разрозненных выстрелов и двери раскрылись. В усадьбе пылало какое-то строение, в хлевах ревела потревоженная скотина. В предутренней мгле можно было разглядеть, как вспыхивали огоньки выстрелов в окнах замка, рычали, словно звери, пушки, выплевывая в раскрасневшиеся лица гайдамаков картечь. Но уже то тут, то там содрогались гулкие коридоры от радостных восклицаний атакующих, слепо бились под высоким сводом летучие мыши, напуганные сабельным звоном. Максим, не останавливаясь, побежал вверх по ступенькам. Ещё в самом начале кто-то высек огонь и зажег воткнутую в нишу плошку. Максим взял плошку в левую руку и нёс ее, держа высоко над головой.

Они вбежали в одну залу, потом в другую, перебежали через какую-то круглую комнату — везде было пусто. Гайдамаки, рассыпавшиеся по другим комнатам, тоже не нашли никого. Тогда Зализняк бросился по ступенькам вниз. Бой уже угасал, в залах, коридорах с плошками, свечами, а то и просто с намоченными в смоле пылающими тряпками, вздетыми на сабли, сновали повстанцы. Возле небольшой комнаты, в конце узкого коридора, столпились гайдамаки.

— Что тут такое? — спросил Максим, осветив плошкой чье-то лицо.

— Шляхтичи сюда попрятались, — щурясь от света, ответил гайдамак, — все, которые успели.

Зализняк протиснулся в комнату. В ней, неподалеку от двери, виднелось что-то похожее на погреб, туда вели ступеньки. Возле ступенек, подогнув под себя ногу, будто продолжая бежать, лежал один из медведовских шляхтичей, пан Броварский.

— Что же вы за ними не бросились? — всматриваясь в темень, спросил Зализняк.

— Попытались было, да двое сразу же сорвались в какую-то яму, вот и ждали света.

Максим наклонил плошку и спустился в отверстие. В нос ударило запахом плесени, застоявшегося воздуха. Саженях в двадцати впереди себя он увидел колодец. Дорожка вела в обход слева. Проходя по ней, Максим посветил и заглянул вниз — по спине от страха пробежал холодок. Дна не было видно.

«Куда же ведет этот ход?» — попытался догадаться Зализняк. Только под землей разобрать было трудно. Миновали ещё два колодца. Вокруг одного был обход, через другой лежали широкие мостки. Проверив ногой крепость досок, Максим направился дальше. Через полсотни саженей ход раздваивался. Максим, не задумываясь, повернул направо. Завернул за угол, стало как будто несколько светлее. И вдруг произошло нечто неожиданное. Впереди, где именно, он не мог разобрать, раздался страшный крик, похожий на завывание. Утроенный эхом подземелья, он разбивался на тысячи звуков. Гайдамаки, которые шли за Максимом, толкая друг друга, кинулись назад. Зализняк поднял плошку, она стукнулась о потолок, выскользнула из рук, затрещала под ногами. В то же мгновение что-то метнулось Зализняку под ноги, больно укусило ниже колена. Над Максимовой головой чуб встал дыбом. Максим молниеносно нагнулся над плошкой и, почувствовав второй укус, схватил и сжал руками какое-то животное. Оно дико заворчало, рванулось всем телом, но Зализняк ещё крепче сжал руки. Послышался тихий визг, похожий на стон. Только теперь Максим разобрал, что это была небольшая собачонка. Она тихо скулила, словно прося прощения за то, что сделала. Держа собачку левой рукой, Максим поднял плошку, которая, задымив, вспыхнула ярким пламенем, и пошел вперед. В нескольких шагах был ещё один поворот, сбоку пробивался бледный утренний свет. Теперь ход, очевидно, был проложен под склоном яра, какое-то дерево пробило корнями размытый дождями слой земли, и она немного осыпалась, образовав небольшой лаз. Через него пробивался пучок лучей, который падал на железные, поросшие мхом двери. В углу под дверью было гнездо, и в нем пищало трое крошечных, ещё слепых щенят. Собачонка лизнула руку, словно прося отпустить её. Максим опустил её на землю и улыбнулся.

— Оказывается, ты тут не одна, а с семейством. А напугала меня здорово.

Он пошарил в карманах, не завалялся ли там какой-нибудь кусок хлеба, но ничего не нашел. Присел на корточки и погладил дрожавшую от испуга собаку по короткой блестящей шерсти.

Через минуту Зализняк поднялся и ещё раз огляделся вокруг. Этой дорогой беглецы не проходили. Значит, они свернули налево, и теперь их не догонишь. Княгине Думковской и шляхте удалось бежать.

Однако когда Максим вернулся в крепость, то узнал, что бежала только Думковская и незначительная часть шляхтичей. Большинство же их вместе с комендантом крепости полковником Скаржинским отступило во время боя к флигелю и заперлось в нём. Под градом пуль, перебегая от дерева к дереву, туда пробрались гайдамаки. Шляхтичи ожесточенно оборонялись; их вытаскивали по одному из дому и на крыльце отрубали головы.

После восхода солнца из лесу прибыли все сотни, и гайдамаки вступили в Медведовку. Небольшую Калиновскую крепость облили смолой и подожгли с двух сторон. Деревянные строения вспыхнули, как факелы, и горели целый день, пока не взошла вечерняя звезда. Гарнизон сложил оружие, как только вспыхнула первая башня, лишь комендант местечка Белявский с двумя сотниками, воспользовавшись густой завесой дыма, выскочили через северную стену и спрятались в плавнях около Николаевского монастыря.

Сотни надворной стражи пана Калиновского и других панов с самого начала перешли на сторону Зализняка. Возле церкви они приносили присягу на верность Украине. Каждая сотня получила свою хоругвь.

В селе стоял веселый гомон, словно на празднике. По улицам в цветастых платках, взявшись за руки, ходили девчата, около ворот кучками толпились молодицы и пожилые крестьяне, облокотившись на тыны, стояли старики. Образовав круг, в середине которого мелко выбивали каблуками двое казаков, через Калиновку прошли к шинку запорожцы. Вслед за ними проехало на лошадях ещё несколько сечевиков. На перекрестке они встретили гурьбу девчат, преградили им дорогу, со смехом и шутками потеснили лошадьми к тыну.

В это время подошли Роман, Микола и дед Мусий.

— Девчата, прячьтесь ко мне под полы, — расстегивая кунтуш, крикнул Роман. — Лучшая возле сердца укрытие найдет.