Балтийцы идут на штурм! (c иллюстрациями) - Николай Ховрин

— Мне кажется, что нам надо трезво взвесить все обстоятельства дела... шифровка, конечно, необычна... надо посоветоваться с командующим. Полагаю, вы не будете предпринимать поспешных действий.

Не выпуская телеграмм из рук, я твердо сказал, что сейчас же иду в Центробалт. Зеленой больше всего боялся именно этого, но что он мог поделать? Во всяком случае, задержать меня он не мог. Матросы с «Кречета» помешали бы.

Выйдя из рубки, я быстро пошел к трапу, но меня перехватил дежурный офицер.

— Одну минуточку, — сказал он торопливо. — Командующий флотом просит вас зайти к нему.

Хотя по форме это была всего лишь просьба, отказаться было нельзя. К тому же я подумал, что командующий фло-

[108]

том выскажет свое отношение к депешам из Петрограда, и я смогу доложить Центробалту точку зрения Вердеревского.

Когда мы вошли в каюту, адмирал, отпустив дежурного, предложил мне сесть. Поблагодарив, я остался стоять. Несколько секунд Вердеревский испытующе смотрел на меня, потом подошел ближе и в упор спросил:

— Что вы намерены делать с полученными юзограммами?

— Доложу о них президиуму Центробалта. Сейчас на «Полярной звезде» собрались представители судовых комитетов Гельсингфорсской базы. Думаю, что они должны быть ознакомлены с текстом этих документов.

— А вы отдаете себе отчет в том, что может произойти, если прочитать их на собрании?

Я, конечно, понимал, что оглашение секретных приказаний Временного правительства на «Полярной звезде», где атмосфера и без того накалена до предела тревожными слухами о событиях в Петрограде, вызовет взрыв возмущения.

— Положение очень серьезное, — сказал командующий, — хочу, чтобы вы, а через вас и Центробалт точно знали о моей позиции в этом вопросе. Заявляю вполне ответственно, что данной мне властью не допущу, чтобы флот был втянут в междоусобную борьбу. Так и доложите президиуму. Приказ Дудорова пагубен. Теперь второй вопрос. Я понимаю, что вы обязаны выполнить свой долг и покажете телеграммы президиуму. Однако я прошу о том, чтобы их содержание не стало достоянием членов судовых комитетов. Я не хочу допускать излишнего накала страстей. Полагаю, что командование в состоянии обо всем договориться с Центробалтом... уверяю вас, что в этом вопросе мы будем действовать сообща и не позволим использовать корабли флота в политической борьбе. Вы можете обещать мне, что юзограммы не будут зачитаны на собрании?

— Этого сделать не могу, — ответил я. — Тут уж как решит президиум.

Вердеревский задумался, потом решительно сказал:

— Тогда давайте договоримся вот о чем — если будет решено огласить юзограммы, прошу пригласить меня на заседание. Я сам зачитаю их. Имейте в виду, что это очень важно. Представители судовых комитетов должны знать, что командование флота не собирается выполнять приказа

[109]

Дудорова. Прошу вас дать слово, что без меня юзограммы не будут преданы гласности.

— Хорошо, такое слово я могу вам дать.

Придя на «Полярную звезду», я попросил членов президиума выслушать в узком составе мое сообщение. Депеши Дудорова вызвали бурную реакцию. Особенно негодовал пылкий Дыбенко. Каких только эпитетов не нашлось в его лексиконе в адрес помощника морского министра и Временного правительства! Однако, когда улеглись страсти, сразу же встал вопрос о том, что делать.

Я доложил о своем разговоре с Вердеревским.

— Боится командующий, — сказал с уверенностью Дыбенко. — Наверное, вспомнил, как в марте матросы расстреляли адмирала Непенина.

Председатель Центробалта настаивал сейчас же зачитать телеграммы представителям судовых комитетов. Я уперся, ссылаясь на данное Вердеревскому обещание. Большинство членов президиума поддержали меня. В конце концов решили, что надо о нашем намерении поставить в известность командующего. Вместе со мной к адмиралу послали Андрея Штарева.

На этот раз мы застали у Вердеревского начальника штаба Зеленого и капитана 2 ранга Муравьева. Вердеревский, видимо, уже успел обо всем переговорить с ними. Он вновь заявил, что считает распоряжения Дудорова недопустимыми и не намеревается их выполнять.

— Мне кажется, — добавил Вердеревский, — что в Петрограде под влиянием совершающихся событий растерялись...

Он предложил послать Дудорову ответ и зачитал заготовленный проект.

Он был составлен в довольно резком тоне. Командующий писал, что считает посылку миноносцев в Неву актом чисто политическим и не согласен с таким распоряжением. Заканчивалось послание словами: «Центральный комитет и я употребили все усилия, чтобы удержать флот от междоусобной войны, куда никто не имеет права его втягивать».

Вердеревский подписал текст и неожиданно предложил сделать то же самое мне, как представителю Центробалта. Я охотно согласился. Тут же был вызван дежурный офицер, получивший приказ зашифровать текст и отправить в Петроград.

— А теперь, — сказал адмирал, — я вас слушаю. Узнав о решения Центробалта огласить юзограммы Дудорова, командующий в последний раз попытался нас

[110]

уговорить. Но мы держались твердо. Я в свою очередь доказывал адмиралу, что скрывать эти документы нет никакого смысла.

— Раз мы с вами совместно ослушались приказания, то незачем скрывать и шифровки.

Адмирал вдруг перешел на патетический тон.

— Я служу не людям, а Родине, и если флот вовлекают в политическую борьбу, то я не исполню приказания, а там могут меня сажать в тюрьму!..

После некоторого колебания Вердеревский все же решился:

— Пожалуй, я сам пойду на «Полярную звезду» и сделаю сообщение всем собравшимся комитетам.

Надо сказать, что опасения командующего насчет тюрьмы, как оказалось впоследствии, имели серьезные основания. Но об этом я расскажу позже.

Когда мы сошли с «Кречета», Штарев заметил:

— Ох и хитрая же лиса наш командующий!.. Собственных матросов боится больше правительства. Вот и обеспечивает себе безопасность. Интересно, как бы он поступил, если шифровки Дудорова не стали бы нам известны?..

Вердеревский явился на заседание Центробалта почти вслед за нами и сразу же попросил слова. Дипломатичный адмирал вскользь проронил, что считает себя человеком далеким от политики и не склонен поддерживать никакие политические авантюры, даже если бы они исходили из самых высоких кругов. Не забыл он упомянуть и о том, что отказался выполнить приказ. Лишь после этого адмирал начал зачитывать текст.

В салоне стояла мертвая тишина. Моряки слушали с напряженным вниманием. Вердеревский комментировал каждую фразу, стараясь сгладить остороту. То место, где предлагалось не останавливаться перед потоплением «ослушавшихся» кораблей подводными лодками, он вообще опустил. И все же охладить накаленную атмосферу ему не удалось. Едва командующий умолк, со всех сторон посыпались возмущенные реплики: