Лес на той стороне. Книга 2: Зеркало и чаша - Елизавета Дворецкая

– Собаки, что ли, прорыли? – Жилята тоже заметил. – Да, собаку бы сейчас, хоть плохенькую.

– Коньшу давай сюда, он мне вместо собаки нюхать будет…

С внешней стороны найти место побега было нетрудно – на снегу отчетливо отпечатался след, где беглянка вылезла из-под тына, встала на ноги и пустилась бежать. Судя по следам, она тут же съехала с обрыва на речной лед – широкая перепаханная полоса была хорошо заметна, – но на льду след оборвался.

– Назад она не могла пойти, там наш обоз! – сказал Достоян. – Вперед только, а там мы не знаем что.

– Ну, пошли! – Зимобор первым ступил на лед.

Три десятка кметей быстрым шагом двинулись вниз по заледеневшей реке. На счастье, светили луна и звезды – иначе даже сумасбродная пленница едва ли решались бы на побег ночью. Несколько человек пристально осматривали кромку берега с обеих сторон, чтобы не попустить то место, где беглянка сойдет с реки. Да, самая захудалая собачонка была бы сейчас как нельзя более кстати! Но собачонки не было, и приходилось полагаться только на себя. Несколько раз кто-то выходил с реки на берег, изучая подозрительное место, но следы обрывались, и становилось ясно, что беглянка старается их запутать.

Куда она бежит? Город давно остался позади, и что это за место, где она надеется отсидеться?

– Не навела бы она нас на засаду, – негромко сказал Зимобору Судимир, чтобы не слышали другие.

Но Зимобор покачал головой. Чтобы навести их на засаду, девушка по имени Никак должна была знать, где эта засада. А она с самого часа своего пленения не могла получить ни от кого весть. Значит, она просто ищет место, где спрятаться. Где? Не до утра же она будет бежать по льду, между заснеженными берегами, под черным небом с белой луной?

– Вот, вот тут! – радостно заорал спереди Гремята.

Нашел он еще не беглянку, но явный след. Здесь в Жижалу впадал ручей, и его заснеженное ныне русло было засыпано глубоким снегом. На нетронутой белизне хорошо отпечатались несколько глубоких следов. Здесь беглянка сошла с русла Жижалы на какую-то иную, известную ей дорогу.

Дружным стадом пропахав русло ручья, кмети по следу взобрались на берег. Здесь след был виден четко, и потерять его им уже не грозило. Подгоняемые Зимобором и жаждущие исправить свой недосмотр, Коньша и Лось мчались впереди, за ними остальные.

– Я вроде ее вижу! – закричал Коньша, вырвавшись вперед так далеко, что свет факелов не слепил ему глаза. – Вон, гляди, черное виднеется!

Вдали на белом снежном поле и правда было видно что-то черное, шевелящееся. Издалека его можно было принять за медведя или еще какого зверя, но никто не сомневался – это она. Строптивая пленница, не меньше их уставшая, из последних сил бежала, вернее, брела по глубокому снегу, направляясь к довольно высокому холму, хорошо заметному в лощине над ручьем.

Зимобору сразу бросились в глаза чересчур правильные очертания этого холма – ровные, одинаковые по высоте склоны, плоская, будто срезанная вершина, а сам холм круглый, как каравай…

– Святилище! – он присвистнул. – Давай, ребята, шевелись, а не то уйдет!

Святилища обычно строились на мысах, и только некоторые, самые большие, возводились на нарочно насыпанных или выровненных холмах – но такие работы были по плечу разве что князю. Здесь же, насколько можно было разглядеть в темноте, внешний и внутренний валы были насыпаны по всей окружности холма, внутренний чуть выше, внешний чуть пониже, и когда по праздникам на вершинах обоих валов разжигали цепочку костров, это, должно быть, на равнине выглядело особенно величаво и торжественно.

Беглянка в это время остановилась, как будто совсем обессилела, и присела. Видно было, что она наклоняется, кажется, сняла варежку, положила пылающую ладонь на снег, черпнула немного и поднесла ко рту. Видимо, в это время она оглянулась, потому что заметила своих преследователей – на белом снежном поле под луной три десятка черных фигур, да еще с факелами, были хорошо видны. Беглянка сразу вскочила и побежала дальше. Ей оставалось немного.

Тяжело дыша, сквозь зубы ругаясь, кмети торопились изо всех сил. Но небольшая черная фигурка у них на глазах взобралась на холм и исчезла в проеме внешнего вала.

– Все! – Зимобор остановился и махнул рукой. – Дыши, ребята! Теперь бежать нечего. Вяз червленый в ухо, она уже там!

Стараясь отдышаться, смоляне миновали то место, где беглянка отдыхала, и подошли к подножию холма. Никаких ворот и крепостных стен здесь не было, но взять оттуда кого-то силой они не могли – ведь боги для всех земель одни, а они не потерпят такого оскорбления.

– Ну, пойду, попробую поговорить, пока не опомнились. – Зимобор пригладил волосы, запихнул под шапку буйные кудри, отросшие за время поездки настолько, что уже завешивали глаза, если не перевязать ремешком.

– Один пойдешь? – спросил Судимир. – А вдруг их там много?

– Кого? Старух? Жриц может быть с десяток, вон какую хоромину взгородили. Но не побьют же они меня!

Зимобор пошел вверх по тропе, по единственному следу на снегу. Минуя столбы в проеме вала, он честно поклонился и попросил у хранителей святилища позволения войти, чтобы вернуть свою честно взятую добычу.

Хранители не возражали.

Длинные хоромины для пиров были закрыты, темны и пусты. От них веяло жутью – сейчас там никого не было, но казалось, что кто-то есть. Зимобор вспомнил Ярилину гору, на которой ему случилось побывать купальской ночью, призрачный пир, гремевший в такой же вот хоромине, стоявшей на Той Стороне. Тогда еще ему явилась Мать и помогла советом…

И Зимобор почти забыл, зачем идет сюда. Вдруг показалось, что в этом святилище далекой земли, глухой зимней ночью, когда грань Той Стороны кажется маняще и пугающе близкой, он узнает что-то очень для себя важное – что-то такое, чего ему не хватает и без чего он не достигнет своей цели.

И почему девчонка привела его сюда этой ночью? Какой дух оживил ее резвые ноги и заставил проложить след именно в это место?

Перед проемом внутреннего вала Зимобор задержался и сосредоточился. Здешние стражи были сделаны в образе женщин – в дереве были вырезаны груди, полные, как дождевые тучи. Внутренне святилище было посвящено Рожаницам, Макоши и ее дочери Ладе, и мужчине, зачем бы он ни явился, надлежало вступать сюда с трепетом перед той вечной женской тайной, которая одних притягивает, других отталкивает и пугает, но никому не дается в руки.

Где-то внутри скрипнула дверь, блеснул огонь. Зимобор прошел за ворота между двумя деревянными хранительницами. Прямо перед ним была сама площадка святилища – жертвенник, вымощенный камнем и заботливо очищенный от снега, а за ним девять богов, расставленных в определенном порядке. По бокам жертвенника – Род и Макошь, за ними вторым рядом остальные – Перун, Леля, Сварог, Лада, Дажьбог, Стрибог, Велес.