Мой ребенок Тигра (СИ) - Мэйз Евгения

— Женщина…

Она подняла взгляд, посмотрев на сидящего за рулем, но отвернувшегося от нее Тиграна и не отвела его, когда он повернулся обратно.

— Сядь, пожалуйста, в машину, — попросил он с действительно пугающим спокойствием.

Ольга сделала это, пристегнулась и, повернувшись к нему, встретилась с темными глазами, оказавшимися так близко к ее. В салоне в одно мгновение стало тесно, душно и жарко, а потом легко, спокойно и просто тепло, когда он вновь поцеловал ее, прижав к себе и запустив пальцы в волосы.

— Что же ты делаешь со мной? — спросил он у нее между поцелуями. — Оля!

* * *

Это он сделал с ней что-то тремя совершенно разными прикосновениями губ — бережными, нетерпеливыми и таким, что иначе как безумием его и назвать то было нельзя. Последний случился перед тем, как она вышла из машины.

«Дорвалась?!»

Одно слово, насыщенное, если не сказать, что обильно сдобренное циничной насмешкой, обидело ее, заставило вспыхнуть и забыть обо всех своих прежних догадках. Оля в тот совершенно особенный день, вылетела из машины и прокляла тот день, когда судьба столкнула ее с этим человеком.

— Ты-ква, — проговорили с ней рядом, а потом еще раз. — Ты-ква!

Ольга кивнула и, потянувшись к сыну, вытерла ему рот салфеткой, потом взяла деревянную миниатюру оранжевого овоща и повертела ее в руках, в очередной раз отметив качество игрушки. Производитель постарался сделать овощ максимально похожим на тот, что растет на настоящей грядке.

— Оранжевая — Ольга протянула ее Макару, предлагая сыну дотронуться и погладить ее пальчиками, — круглая и бородавчатая.

Сыну нравилось это слово, состоящее из двух совершенно разных, но тем не менее понятных слогов, а вот каша с овощем — не очень. Он бы с удовольствием ел бы одну только тыкву, присыпанную сахаром, вымазав его яркой и сочной начинкой все вокруг, а вот крупой поделился бы с птичками во дворе или в парке на ВДНХ.

— Надо съесть все, — проговорила Олька, почти справившись со своей порцией. — Иначе, не будет сил на занятия и на игры в песочнице.

Макар нахмурился, но фразу «не хочу» говорить не стал. Каши в его тарелке было совсем не много, точно для полуторагодовалого ребенка, но дело было не в этом. У Оли в миске из вездесущей «Ikea» оставалась последняя ложка и еще чуть-чуть от ее завтрака. Она тянула и не спешила сгрузить тарелку в раковину, отвлекаясь на происходящее за окном, на содержимое колонок лежащей на столе газеты или на высокую кружку с находящимся в ней кофе. Он бросал взгляды на нее и верил, что у него есть все шансы победить маму в этом нелегком состязании.

— Ой! — с озабоченностью проговорила Ольга. — Ты скоро обгонишь меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Багдасарова заметила, что Макарке нравится соревноваться и каждое утро поощряла в нем один из первых, совершенно мужских порывов, давая ему возможность быть первым, то и дело гадая кем станет ее кроха в будущем. Спортсменом? Бизнесменом? Военным?

— Надо поторопиться, — протянула она и вновь «задумалась», очень медленно произнеся следующее. — Иначе, ты вновь опередишь меня.

Через мгновение она зависла по-настоящему, вспомнив, о чем думала буквально только что. Карпов, который досиживал последние месяцы в тюрьме, предал ее, но открыл двери в новую жизнь. Благодаря Денису она продала квартиру в центре, перебралась в другой район, приобрела новых друзей и потеряла старых, не пожелавших общаться с «разведенкой» и бывшей женой криминального должника.

«Оль, ты ведь понимаешь, что я теперь не могу общаться с тобой? — проговорила уже бывшая подруга в ее воспоминаниях и так тихо, что Оля едва расслышала сказанное. — Ты ведь разведенка!»

Последнее потрясло Ольгу, наверное, даже сильнее, чем признания и ультиматумы мужа. Столкнуться с чем-то подобным в культурном, цивилизованном и эрудированном обществе? Ей казалось, что это невозможно. Но Светлана считала иначе, и Оля согласилась с ее выбором, не пожелав задумываться откуда растут ноги у этих убеждений и чем конкретно они подкрепляются. Она была уверена, что ей станет противно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Съел!

— Божечки-кошечки! — Ольга сфокусировала взгляд на сыне, в очередной раз укорив себя тем, что выпала из реальности. — Я опять проиграла!

— Снова! — серьезно поправил ее вновь перемазанный в каше ребенок, но с невероятным улыбающимся выражением глаз.

Ольга залюбовалась сыном, на какой-то момент, совсем краткое мгновение прозрев и увидев каким мужчиной станет ее ребенок в будущем — обаятельным, заставляющим заглядываться на себя и как будто похожим на кого-то. Она увидела это и тут же забыла, потерявшись в догадках, а кажется, что испугавшись их. Именно, что кажется. Потому что Макар вдруг напомнил ей того, о ком буквально каждый божий день думало ее сердце.

— Снова! — повторился ребенок, смакуя новое слово и сложившуюся ситуации. Он был на коне. Дважды за такой короткий промежуток времени.

Ее Макар учился шутить, хитрить и даже лгать. Оля гордилась сыном за каждое его достижение, отказываясь огорчаться «негативным» вещам, как это часто величали другие мамы в общей песочнице. Багдасарова считала, что ее сын должен уметь все, потому что современная жизнь была куда сложнее, чем тот же закон джунглей. У животных все было куда проще, чем у людей — выживай, добывай пропитание, размножайся и защищай потомство. У человека было все тоже самое, но заковыристее — будь самым успешным и постарайся сделать так, чтобы не вляпаться в историю, балансируя на тонком тросе (совсем как акробат) закона и реальности, оставаясь при этом человеком.

— Снова! — повторил Макар еще раз. — Снова, мама! Снова!

Ольга рассмеялась — обычно она поправляла сына этой фразой и вот он наконец выучил ее, забыв о более легком слове.

— Собираемся на зарядку? — наконец предложила она, решив начать сложный день с чего-то более приятного.

Сегодня предполагался поход по врачам, сдача анализов, последние прививки и ненавистный сыном забор крови. Ольга и сама не любила эту процедуру, расстраиваясь слезам ребенка, но тут уж ничего не поделать. Она старалась следить за состоянием ребенка, не утешая себя тем, что делает для Макара все — следит за питанием, режимом, сном, физическими нагрузками и интеллектуальным развитием.

— Но сначала умываться!

Макар вскочил из-за стола, подбежал к Оле, быстро обняв ее, и умчался в ванну. Она только вздохнула в ответ на это. Ее сын очень любил объятия и ненавидел врачей. Ольга умилялась нежностям сына, но ненавидела стирать несмотря на то, что это за нее делала стиральная машинка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 24

— Алло!

Ольга взяла трубку, не глядя и тут же пожалела об этом, так и застыв в спальне со спущенными на коленки домашними брюками.

— Хочу взглянуть на того, на кого ты променяла меня, — раздался в трубке голос Дениса, далёкий, забытый, хриплый и можно сказать, что почти неузнаваемый, — Багдасарова!

Она ничего не ответила, испугавшись, повесила трубку и осела на пол с бешено стучащим сердцем, чтобы через мгновение взять себя в руки и открыв приложение отправить номер бывшего мужа в черный список. В свое время она забыла сделать это. Он ведь не звонил и не напоминал о себе все это время!

— Артем, — проговорила она в трубку сразу после этого, перед этим зажав цифру быстрого набора. — Мне только что позвонил Карпов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что хотел? — проговорил юрист, не став размениваться на приветствия. — Передачки или свиданки?

Оле захотелось стукнуть его и ничем-нибудь, а самым старым гражданско-процессуальным кодексом, но со всеми правками и комментариями и прямо по голове. Почему стукнуть? Потому что в его голосе слышалось спокойствие, легкомыслие и беспечность, словно они обсуждали меню пятничного ужина в доме, где полно кухарок и слуг, а еще, потому что Ольга почувствовала себя той еще паникершей, истеричкой и возможно даже идиоткой.