Недотрога для тирана (СИ) - Саша Кей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сорок, — уже значительно менее уверенно произношу я.
Все-таки шикарный мужик. И со стояком. Сглатываю с трудом, но тут же вспоминаю про огурцы и беру себя в руки.
Когда Юдин окончательно упаковывается, я поднимаюсь с постели и осознаю, что я все еще в леопардах. Горячий и злой взгляд проходится по мне, вызывая слабость в ногах.
Уже собираюсь проводить гостя, но замечаю, что он оставил неиспользованные презики.
— Забирай.
Прищурившись, Миша усмехается:
— Пусть останутся, вот увидишь, скоро они мне понадобятся здесь.
Глава 37
Закрыв дверь за родителями, я падаю в кресло и разглядываю ведра с огурцами.
Бедуленька.
Четыре ведра злых колючих дачных огурцов. Я уже заранее чешусь.
Когда папа заносит последние два, я взвываю:
— Почему мне? Почему не Паше? Я, что, рыжая, что ли?
Папа смотрит на меня сочувственно, но ведра забирать отказывается.
— Потерпишь, мне еще с ней, — он кивает на маму, — жить в одном доме.
И кладет сверху букет из листьев хрена и зонтиков укропа.
Ангидрит твою перекись марганца! Я не буду крутить огурцы в такую жарищу! Я все равно столько не сожру, торговать мне ими, что ли?
И вообще, я сегодня жертва сексуальных репрессий.
При родителях я еще бодрилась, а сейчас, окуклившись в кресле, я стараюсь даже не шевелиться. Болит все и в самых неожиданных местах. Вроде бы я половой жизнью не пренебрегаю, а ощущение, как будто меня в первый раз в жизни выебли, прости господи. Другого слова не подобрать. Банальное «заниматься сексом» тут не подходит.
И это Юдин еще не выдохся. Пожалел калеку.
Ебарь-террорист.
Любовницу он редко видит. Ха! Да та небось свечку в церкви ставит за то, чтоб ремонт не заканчивался!
Удивительно, и как это я копыта еще ночью не отбросила. Не сказать, что я — женщина холодная, но для меня немного борщ. Хотя в присутствии Юдина я как-то подозрительно быстро таю, причем во всех смыслах этого слова. Видимо, древний мозг срабатывает на такого самца.
Перед глазами проносится картина нашего прощания.
Злющий Миша обувает в прихожей, а я, зевая, рядом пытаюсь натянуть леопарда пониже. Собственно, это как натягивать сову на глобус.
— И никуда ты от меня не денешься! — злится он, хватая меня за выглядывающие из-под неглиже части тела.
— Убери лапы! — неправдоподобно злюсь я.
Если б не приезд родителей, я бы позволила себе прощальное родео, но итог был бы тем же. Так что нечего мне тут меня за это самое!
Куда там!
Юдин зажимает меня у стены, демонстрируя, что его намеренья все еще гхм… тверды.
— Я, Марина, не привык отступать. И мне все понравилось, но мало.
В этом месте я икаю. Мало? Да у меня ноги с трудом сводятся!
— Хорошенького помаленьку, — наставительно сообщаю я ему, глуша в организме развратные порывы.
— Вот вообще не мой девиз. Ничего, дорогая, нам еще вместе работать и работать. Ремонт — дело непредсказуемое.
И сжав мою задницу на прощанье, покидает жилплощадь.
Засранец.
Хрен я ему еще раз дам, но только пусть попробует не домогаться! Это будет натуральным скотством с его стороны!
Звонок телефона наводит меня на мысль, что Юдин решил сдержать слово и не отставать. Предвкушая шикарную перепалку, тянусь за мобильником.
Увы. Меня жаждет абонент «мВалдсмцу».
М-дя. Надо бы переименовать.
— Ты чего трубку вчера не брала? — склочно спрашивает Алсу.
Да я вчера и в дверь звонок бы не услышала…
— Дрыхла с похмелья, — дипломатично отвечаю я.
— У тебя какая квартира? Дом я вспомнила, а этаж и квартиру нет. Забегу за браслетами?
— Только если вместе с ними ты заберешь ведро огурцов, — тут же ориентируюсь я.
— Ну ты зверь, — с уважением тянет Алсу. — На хрена мне огурцы? Может, я сплетнями откуплюсь?
— Нет уж. Сплетни идут сами по себе.
— Ладно, если Марат меня заберет, то огурцы усыновлю. Но за их будущее я ответственность нести отказываюсь, — сразу предупреждает она.
— Договорились, — тут же соглашаюсь я.
В ожидании Алсу иду искать ее браслеты и нахожу шокирующий артефакт.
Рядом с кроватью лежит завязанный узелком презик.
Походу улика после утреннего нападения на беззащитное тело.
Чертов Юдин, хорошо хоть у него мозги сработали, я даже не помню, был он в резинке или нет. Так-с, и нераспакованные тоже надо приныкать.
О! Вот и браслеты Алсу, выложены на подоконнике в виде олимпийских колец.
Надо бы принять если не гостеприимный, то хотя бы приличный вид. Я так и брожу по квартире в халате, который едва успела набросить на похабного леопарда, когда в домофон позвонили родители.
Успеваю облагородиться как раз к приходу Алсу.
— Твою ж налево, — присвистывает по-пацански нежная девочка Алсу при виде ведер с огурцами. — У меня таких больших еще никогда не было…
Ржу.
— Чего за сорт-то? Бабушке покажу, она умрет от зависти.
— Не помню, «Изумрудное чего-то там». Пашка называет их «Девичьи грезы».
— Кто есть Пашка? — интересуется Алсу.
— Брат.
— Красивый?
— Почти женатый.
— Вот так всегда, — плюхается она за стол, подпирая голову. — Второй день как из-под трактора. Марат издевается до сих пор. Мол, научись пить сначала и все-такое…
— Ну, — ободряю я ее, — ты уже на полпути к развитому алкоголизму.
— Да уж, ты не помнишь, чего я чудила?
— Нет, а с чего ты решила, что чудила? — интересуюсь я.
Алсу морщится:
— С того что сегодня мне написывает какой-то Таир, говорит, я ему обещала любовь до гроба. Где я взяла этого Таира?
У меня проскальзывают смутные воспоминания о каком-то
