Римский орел - Саймон Скэрроу

По рядам прокатился тихий гомон — то было первое официальное подтверждение слухов, уже десять дней будораживших всех солдат. Бестия дал шуму утихнуть и только тогда заговорил снова.

— Так вот, бабье, в отличие от старших командиров, таких как я, например, вы не имеете понятия о том, куда мы отправимся. Да вам и не положено этого знать. Там будет поинтересней, чем здесь, однако так просто попасть туда вам не удастся. Прежде вы должны будете ознакомиться с основами фортификационных работ, начиная от устройства простого полевого лагеря и вплоть до возведения бициркумвалляции.

Лица у новичков вытянулись, и только один из них, знакомый с работами Цезаря, понял, о чем идет речь.

— Начнем мы, девочки, с малого, поскольку вашим убогим умишкам непросто уразуметь, в чем состоит тактическое значение или оборонительный потенциал чеголибо, хотя бы чуточку отличающегося от сточной канавы. Но это ладно. Запомните вот что. Каждый легион, продвигаясь по вражеской территории, устраивает укрепленные лагеря. Место стоянки окапывается рвом и обносится земляным валом, по верху которого вбивается частокол. Каждый легионер в этом случае получает по кирке и лопате, чтобы вести земляные работы в соответствии с инженерной разметкой. Видите желтые флажки? Так вот, наплюйте на них. Ими размечены площади под палатки. А вот красные.

Вымпелы идут по линии оборонительного рубежа. Того самого, какой вы сейчас возведете. Копать нужно с внутренней стороны от разметки. Ваша задача — отрыть ров в три с половиной локтя шириной и в два локтя глубиной. Это пара лопат в поперечнике в ширину и примерно одна в глубину. Землю вы будете отбрасывать только за спину, непрерывно трамбуя ее. Урочный участок для каждого уже размечен и составляет квадрат в три с половиной локтя. Начинаем с самого высокого из флажков, первым становится наш герой. Вопросы есть? Если нет, разбирайте инструменты и за работу.

Получив кирку и лопату, стоимость которых, как уже было известно Катону, вычитается из солдатского жалованья, новобранцы рассредоточились вдоль красных флажков, и Бестия повелел всем приняться за дело. Под тонким слоем дерна почва если и не смерзлась совсем, то уже стала схватываться, так что ее приходилось долбить, громоздя в основание вала твердые комья глины. Очень скоро все и думать забыли о холоде: пот лился градом, шерстяные нижние туники прилипали к плечам. Хотя длительная муштра и каждодневные упражнения уже закалили новобранцев, рытье траншеи оказалось делом нелегким, а Бестия заставлял работать без передышки, напоминая, что в походе придется пошевеливаться вдвое быстрей. Ладони Катона вскоре покрылись волдырями, те тут же полопались, и грубую деревянную ручку лопаты оросила сукровица, а чуть позже и кровь. Но он продолжал мучиться, поджав губы и изредка с завистью поглядывая на парней, выросших в сельской местности и с малых лет привычных к такому труду. Вдобавок, как назло, непосредственно рядом с ним рыл яму Пульхр, который при всяком удобном случае принимался его донимать.

— Герой, значит, вот как? — издевательски приговаривал он. — Это кому ж ты подставил очко, чтобы тебя, недоноска, отметили, а?

Катон молчал.

— Эй, я к тебе обращаюсь!

Катон не повел и бровью.

— Ты смотри, какие мы гордые! И говоритьто ни с кем не хотим! — Пульхр рассмеялся и повернулся к соседу. — Похоже, наш сраный герой возомнил себя невесть какой шишкой.

— Тихо там! — крикнул инструктор. — Не сметь болтать!

Пульхр с нарочитым усердием взялся за копку, но, как только инструктор ушел, изловчился и швырнул Катону в лицо полную лопату земли.

— Ну, ты! — Катон выпрямился, сжимая кирку.

— Грозить мне вздумал? Ах ты, ублюдок!

Пульхр угрожающе стиснул лопату, но, почуяв опасность, тут же вонзил ее в грунт.

— Что тут такое? — Над траншеей высился Бестия. — Ах, мы никак отдыхаем? Устроил себе перерыв без приказа: так, что ли, герой?

— Никак нет, командир.

— А почему у тебя вся рожа в земле?

— Командир, я…

— Отвечай на вопрос!

— Я оступился, командир. Оступился и упал… лицом в землю.

— Значит, ты устал, малый? — спросил Бестия с притворным участием.

— Так точно, командир, но я…

— Наверное, тебе навыка не хватает. Надо побольше упражняться. В следующие пять вечеров займешься чисткой выгребных ям.

— Но… командир, после торжественной церемонии я приглашен на ужин к легату.

— Что ж, поработаешь черпаком побыстрей, чтобы поспеть туда вовремя. — Бестия ласково улыбнулся. — И постарайся не замараться, Веспасиан вони не терпит. — Центурион хлопнул юношу по плечу и двинулся дальше.

— А не пошел бы ты в задницу, старый дурак, — шепотом выбранился Катон.

Центурион обернулся.

— Ты чтото сказал? Сказал или нет?

— Сказал, что я очень рад, командир.

— Да ты, сынок, кажется, шутки тут шутишь?

— Никак нет, командир, — отчеканил Катон, вытянувшись по стойке «смирно». — Я действительно очень рад предоставленной мне возможности совершенствоваться, постоянно имея перед глазами образец римского офицера.

Несколько мгновений Бестия буравил юнца суровым взглядом, потом, выразительно сплюнув, ушел. Пульхр давился беззвучным хохотом.

— Я тебе это припомню, — сказал Катон.

— Ох, как мне страшно! Аж мокро в штанишках! — откликнулся Пульхр.

Катон окинул весельчака долгим взглядом. Ужас, в какой его повергал перуджиец, после боя прошел. Осталась лишь злость на его постоянные подковырки, да еще раздражала необходимость постоянно держаться настороже. Сердито вздохнув, он вонзил в землю кирку и закряхтел, с усилием выворачивая здоровенный ком глины. С Пульхром нужно было чтото решать, и как можно скорей.

В полдень Бестия объявил перерыв и выстроил солдат вдоль откопанного ими рва, чтобы оценить проделанную работу. Резкий переход от энергичного труда к вынужденной неподвижности очень скоро дал о себе знать. У большинства новобранцев зуб на зуб не попадал, пока инструкторы неспешно указывали им на ошибки. Ктото размахнулся пошире, но не дорылся до нужного уровня, ктото заузил выемку, но ушел вглубь, а некоторые вообще не преуспели ни в том, ни в другом, однако дюжине новичков, среди которых были Пульхр и Катон, удалось справиться с заданием удовлетворительно, и Бестии с большой неохотой пришлось это признать.

— Сказать по правде, ребята, я думаю, что варварам нечего особо побаиваться Рима, пока его легионы формируются из такой швали, как вы, — сказал в заключение он. — Если эта паршивая канавенка — оборонительный ров, то я — самая перезанюханная из всех греческих потаскух. Казалось бы, чего еще надо? Копай да копай в свое удовольствие по холодочку, но разве от вас будет толк? Итак, сейчас мы прервемся, чтобы быстренько подкрепиться, а после обеда предпримем вторую попытку. Вопросы есть? Нет! Разойдись!