Возвращение: Наступление ночи (пер. Lidenn Husid) - Лиза Смит

– Маленькая прекрасная лю…, – начал Стефан, но вдруг резко остановился, открывая и закрывая рот.

Бонни уставилась на него. Это происходило в нижней части экрана, и это невозможно было увидеть. Но Бонни могла поклясться, что маленькая прекрасная любимая Стефана, только что ткнула его локтем в живот.

– Эпицентр, два часа? – спросила Елена.

Бонни вернулась в реальность. Елена никогда не давала времени на размышления.

– Я буду там! – воскликнула она.

– Елена! – Мередит взволнованно дышала. – Елена! – точно сейчас разрыдается. – Елена!

– Мередит. О, Мередит не заставляй меня плакать, эта блузка из чистого шелка.

– Это чистый шелк, потому что это моя шелковая блуза сари.

Елена вдруг посмотрела на нее невинно, как ангел. – Ты знаешь, Мередит, кажется, я немного подросла за последнее время…

– Если концовка этого предложения «мне это больше идет» – сказала Мередит угрожающе. – То я предупреждаю тебя, Елена Гилберт… – она замолкла, и обе девочки начали смеяться и плакать. – Ты можешь оставить ее себе! О, ты можешь ее оставить!

– Стефан? – Мэтт взмахнул телефоном, сначала осторожно, а потом треснул им по стене гаража. – Я не вижу… – Он остановился и нервно сглотнул. – Е-ле-на? – Мэтт проговорил ее имя медленно, с паузой между каждым слогом.

– Да, Мэтт. Я вернулась. Даже здесь, – она указала на свой лоб. – Ты присоединишься к нам?

Мэтт, опираясь на его новенький автомобиль, бормотал – «Слава Богу, слава Богу» – снова и снова.

– Мэтт? Я тебя не вижу. Ты в порядке? – из трубки послышались шоркающие звуки. – Кажется, он упал в обморок.

Голос Стефана: – Мэтт? Она правда очень хочет тебя увидеть.

– Да, да, – Мэтт поднял голову и заморгал, глядя в телефон. – Елена, Елена…

– Мне так жаль, Мэтт. Ты не обязан это делать.

Мэтт коротко рассмеялся:

– Ты уверена, что ты – Елена?

Елена улыбнулась улыбкой, которая в прошлом разбила тысячи сердец:

– В таком случае, Мэтт Ханикатт, я настаиваю, чтобы ты приехал и встретился с нами в Эпицентре в два часа. Если так тебе больше подходит?

– Я думаю, ты меня почти заполучила. Старая добрая Елена Величественные Манеры, – он театрально закашлял, зафыркал и сказал, наконец. – Прости, я кажется простыл… или может это аллергия.

– Не будь глупым, Мэтт. Ты ведешь себя как ребенок, да и я тоже, – сказала Елена. – И так себя вели Бонни и Мередит, когда я позвонила им. Я плакала почти весь день… и по этой причине я должна собраться, устроить вам замечательный пикник и не опоздать. Мередит планирует подбросить тебя. Захвати что-нибудь выпить или перекусить. Люблю тя!

Елена, тяжело дыша, положила трубку.

– Сейчас это было трудно.

– Он до сих пор любит тебя.

– Он что, предпочел бы, чтобы я осталась ребенком всю мою жизнь?

– Может, ему понравилось то, как ты говорила «привет» и «пока».

– А теперь ты меня дразнишь, – подбородок Елены задрожал.

– Никогда в жизни, – мягко произнес Стефан. Затем он вдруг схватил ее за руку. – Пошли,… мы идем за покупками для пикника и еще новой машиной, – сказал он, поднимая девушку.

Елена поразила их обоих тем, что взлетела вверх так быстро, что Стефану пришлось схватить ее за талию, чтобы помешать врезаться в потолок.

– Я думал, что на тебя действует сила тяжести!

– Я тоже! Что мне делать?

– Подумай о чем-нибудь тяжелом!

– А если это не сработает?

– Тогда мы купим тебе якорь!

В два часа Стефан и Елена приехали на кладбище Феллс Черч в совершенно новом красном Ягуаре. На Елене были темные очки, ее волосы были заколоты под шарфом, обернутым вокруг ее шеи, а на руках черные кружевные перчатки, довольно поношенные, которые она позаимствовала из времен молодости миссис Флауэрс.

– Она выглядит как картинка, – сказала Мередит. – С ее фиолетовым сари и джинсами. Бонни и Мередит уже расстелили коврик для пикника, а муравьи уже успели полакомиться сандвичами, виноградом и легким салатом.

Елена рассказала им о том, как она проснулась этим утром, а затем было столько объятий, поцелуев и слез, что редкий мужчина смог бы вынести.

– Ты не хочешь осмотреть лес? На всякий случай, проверить, нет ли здесь малахов.

– Лучше бы им не быть здесь, – сказал Стефан. – Если деревья далеко от того места, где с тобой случился несчастный случай.

– Все так плохо?

– Это серьезная неприятность.

Парни уже собрались уходить, когда Елена позвала их назад.

– Вы можете перестать вести себя как вышестоящие мужчины, – добавила она. – Скрывать эмоции плохо для вас же самих. А их выражение держит вас в норме.

– Слушай, ты жестче, чем я думал, – сказал Стефан. – Пикники на кладбище?…

– Раньше мы постоянно находили Елену здесь, – сказала Бонни, указывая сельдереем на соседнее надгробие.

– Это могилы моих родителей, – просто объяснила Елена. – После несчастного случая, я чувствовала себя ближе к ним, находясь здесь, чем где-либо еще. Я приходила сюда, когда мне было плохо, или когда мне нужны были ответы на вопросы.

– Ты когда-нибудь получала ответы? – спросил Мэтт, беря домашний маринад в стеклянной банке и передавая ее другим.

– Я даже сейчас не уверена, – сказала Елена. Она сняла очки, шарф и перчатки. – Но я всегда чувствовала себя лучше. А что? У тебя есть вопрос?

– Вообще-то да, – неожиданно сказал Мэтт. Затем он вспыхнул, поскольку внезапно оказался в центре внимания. Бонни обернулась и уставилась на него, жуя сельдерей, Мередит подбежала ближе, Елена присела, а Стефан, прислонявшийся к надгробию, с изяществом вампира сел.

– Говори, Мэтт.

– Знаешь, ты выглядишь странным сегодня, – сказала Бонни с тревогой.

– Спасибо, – осекся Мэтт.

Глаза Бонни наполнились слезами: – Я вовсе не имела в виду…

Но она не успела закончить. Мередит и Елена решительно встали рядом с ней, чтобы ее защитить.

– Это означает, что если кто-то обидел одну из нас, он обидел всех.

– Сарказм вместо галантности? Это едва ли тот Мэтт, которого я знаю, – сказала Мередит, приподнимая одну бровь.

– Она всего-то побеспокоилась о тебе, – спокойно сказала Елена. – И вот что она получила за это.

– Хорошо, хорошо! Мне жаль, мне действительно жаль, Бонни, – он повернулся к ней, и выглядел пристыженным. – Я поступил по-свински, знаю, что ты всего-то пыталась быть милой. Я просто… Я просто не знаю, что я делаю или говорю. В общем, как-то так. Вы собираетесь меня слушать, – весь его вид говорил о том, что он занял оборонительную позицию. – Или нет?

Конечно же, все собирались.